Она умерла.
Да, всё было так просто.
Сердце перестало биться. Грудь больше не поднималась, чтобы тело могло совершить очередной вдох. Мозг угас следом от асфексии.
А вокруг всё так же щебетали птицы, бродили редкие Монштдатские зверушки, солнце светило сквозь затянутую облаками небесную гладь. В мире - всё по прежнему.
А она умерла.
Умерла именно так, как и мечтала. Если бы умела мечтать. С полупустой фляжкой возле лица, с тлеющей сигаретой в руке, которая скоро прожжёт ей пальцы - но она уже всё равно этого не почувствует.
Розария в целом...не умела чувствовать. Вернее сказать, ей это казалось. Потому что так было просто легче жить. Легче жить до самого последнего мгновения, до того момента, как она исчезнет навсегда, оставаясь верной себе до конца. Потому что Смерть всегда была с нею рядом. Была неоспорима, абсолютна и тотально безукоризнена. Смерть всегда
была. Ходила по пятам, хватаясь своими промозглыми нежными пальцами за щиколотки - но, почему-то, раз за разом забирая не её, а того, кто всегда стоял рядом.
Пока их не осталось.
Тогда смерть пришла за ней. Заботливо накрыла снежным одеялом, под обломками одной из многочисленных пещер Хребта забирая с собой нижнюю половину тела и, из вежливости, отпуская ещё несколько минут верхней.
Розария совсем не удивилась. Не испугалась, не заплакала, не разозлилась. Даже опустила свою привычную реакцию - ядовитую усмешку. Она была по-прежнему спокойна. Точнее даже сказать - умиротворённа.
Ведь, вокруг всё так же щебетали птицы, а по небу всё ещё плыли облака. Разве, что-то изменилось? Может, только то, что выкурить напоследок несколько сигарет и испить глоток сазерака теперь стало проблемой. Не самой простой, но вполне решаемой. Впрочем, абсолютно не достойной того, чтобы что-то менять.
Дым наполнил лёгкие и алкоголь полился обратно с губ вместе с багровой вязянущей кровью, но, она не сдавалась, делая глоток за глотком. Розария привыкла не сдаваться, даже не смотря на то, что спиртное просто не сможет всосаться в кровь и возыметь хоть какой-то эффект, а, оставшуюся последней, сигарету она, скорее всего, даже не успеет докурить.
Что ж, сколько бы не сетовала Барбара о том, как бог будет её, такую грешную, забирать на небеса, заставив о многом задуматься, пожалеть и вспомнить, осознать и раскаяться - ничего подобного. Сколько не рассказывай Кэйа о том, как описывают в книжках момент смерти событием, из-за которого перед глазами проносится вся жизнь - нет.
Розария просто лежала, пила сазерак, курила, слушала чарующие завывания суровых ветров, пение птиц и смотрела на небесную гладь, так и не вспомнив ценности жизни.
Не вспомнив отца и мать, наряжавших дочурку в милое платье ради первого в её жизни праздника. Совсем позабыв лицо предводителя маргиналов, что забрал девочку к себе и научил убивать, после, самостоятельно подставившись под лезвие её ножа. Потеряв из памяти облик добрых рыцарей, что вытащили подростка из той группировки и подарил ей новую жизнь, место при церкви. И, сочтя ненужным, под конец воспроизвести в голове хотя бы образ юной русоволосой девочки, что была с ней рядом так долго, наивно пытаясь наставить на правильный путь и всё спрашивая, зачем же ей курить сигареты зимой, если пар и без того идёт изо рта.
Не решился всплыть в памяти и образ Кэйи, который, пожалуй, всё же был кем-то хоть немного большим, чем просто её единственным собутыльником.
Розария угасала степенно, совершенно не тревожаясь призраками прошлого, будущего или настоящего. Может, из-за того, что она умирала без сожалений? Только не потому, что сделала всё, о чём желала. А потому, что никакого желания и не было. Сожалеть ей было не о чем. Она просто поставила себе цель - отплатить безопасностью Монштадта за проявленную к ней доброту. Отдать долг, размером со всю отмеренную ей жизнь.
***
Фляжка брякнула об асфальт, упав возле лица и разливая остатки спиртного на волосы.
Какое растотичельство...
Следом, безвольно рухнула наземь рука, сжимая меж пальцев сигарету. Видимо, пора.
Голова наклонилась на бок.
И всё же, красиво отблёскивали на тёмно-золотистой жидкости сверкающие солнечные блики.
Она умерла.
Да, всё было так просто
***
И только такой законченный сентименталист, как я, будет ещё долго рассуждать: а может ли, что закрывая глаза в последний раз, она всё же подумала о том, помогут ли наивной девочке-пастору подольше протянуть и не разбиться о суровый мир её уроки; как там будет поживать бизнес одного красноволосого винодельного магната, после такой-то потери; и не пропустит ли за неё стаканчик один лживый доходяга капитан, впервые искренне улыбаясь своему отражению на глади винного напитка.
