SALUKI — ОГНЕЙ
25 июня
Нагретые солнцем камни впиваются в оголённые ступни, и я бегу вперёд, дабы в солёную воду нырнуть поглубже. Позади меня, с визгами, летит Рита; смеется звонко, разбрасывает парео и белые кожаные шлепанцы. Я нырнула, окутанная шумом мягких волн, выдыхаю; над моей головой возникают мелкие пузыри, и я вижу их, прежде чем Ваня берёт меня за талию и вынуждает показаться. — Когда вернется твой отец? — интересуется он с заговорческой улыбкой. — В конце августа, — пожимая плечами, отвечаю я. — Почему ты спрашиваешь? — Думал, могли бы затусить у тебя. Я закатила глаза, брызнув в его сторону каплями прохладного моря. Он засмеялся и развёл руки в стороны. — Ну а что? У тебя отличный хаус! — Мать караулит меня, — небрежно ответила я. — Боится, что сорвусь. — Во как, — хмыкнул Кислов. — Неполадочки вышли. — Охраннику пришлось уехать, поэтому папа прислал её, — объяснила я. Я выбралась из воды, полотенцем стирая прозрачные капли. Анжела пускала тонкие струи мутного дыма, ярко пахнущего клубничным сиропом; признаться, я никогда не любила электронные сигареты. Геныч выкуривал очередной косяк, улыбаясь и рассказывая Боре, поедающему уже 4 сэндвич за второй час о том, какого это — быть философом. Мел кружился вокруг своей барыни, как это делали мужчины в средних веках; машет веером перед лицом, поправляет кепку и без конца дарит свою любовь. Друзья — всё, что мне было нужно и всё, с чем я осталась. Отец уехал в Москву к любовнице, пообещал вернуться к концу августа. Погоды он мне своим отъездом, конечно, не сделал, ведь вместо него приехала мама. Наталья — женщина специфическая; бубнит без конца, наркотесты мне под носом водит каждый раз, как я переступаю порог дома с улицы. В любом случае, я была счастлива, даже несмотря на это. Я потеряла Москву, но обрела дом, и будущее, в котором есть любимые люди. Время близилось к обеду. Я надела панамку и перевернулась на живот, прячась от палящего солнца под слоем парео. Нам оставалось двадцать минут, дальше — диснейленд, где Боря станет заряжать револьверы. На нашей базе было тихо; опустевшая часть города, где дай бог, пёс пробежит. В гараже — абсолютный хаос, ведь с начала июня мы из него не выбирались; лишь музыка, танцы, пиво и револьверы. — Сейчас бы косячок, да спать завалиться, — протянула Рита, опрокидывая бутылку с пивом и делая несколько громких глотков. — Помогу чем смогу! — воскликнул Гена, протягивая Рите небольшой косяк. — Я знаю, чем ты их заправляешь. Я покурить хочу, а не умереть, Гена! — Ну не правда, не греши, — возмутился тот. — Я лучший косякодельщик в этом грёбаном городе. — Косякодельщик? — переспросила я, очки приспустив. — Такое слово вообще есть? Гена недовольно шикнул. — Молчи там. — Не, ну а чё, Геныч, в школе учился, а ничему не научился? Киса засмеялся, на покрывало рядом плюхаясь. Гена бросил в него камнем, от чего тот, как ребёнок, всполошился и стал бросаться фруктами. Анжела закатила глаза, и прежде чем Мел послушно сел рядом, не желая получать по бритой голове влажным полотенцем, сделала несколько глотков пива. — Кис, сядь уже, — сказала я. — Говнюк. — Сам такой! — Мы в детском саду? — усмехнулась Рита. — Да, я староста, — согласился Боря.***
В пол второго, перешагнув порог дома, я сбросила с плеча сумку, ощущая как спина жжёт от травмирующих солнечных поцелуев; наверняка вся спина красная. Мать слетела вниз по лестнице, в руках наркотест сжимая. Её ногти, покрытые розовым лаком, почти впились в эту маленькую красную чёрточку, которая должна сказать ей — юзала её дочь сегодня, или нет. — Наташ, ну ты снова начинаешь? Она сморщилась. — Я не Наташа, я мама твоя! Бери тест и иди в ванную. — Нет, с меня хватит, — ответила я, к лестнице двигаясь. — Я на протяжении месяца ссусь на этот тест, чтобы удовлетворить твою паранойю. Может, пора завязывать? — Завязывать, — хмыкнула она. — Это тебя твои друзья учат таким выражениям? Или этот наркоман твой? — Господи, спаси и сохрани, — перекрестившись, я поднялась в комнату.1 июля
На улицах города бушевал праздник; аттракционы, ярмарка, вокруг детский смех и запах морского бриза витает в воздухе. Я, держась за руку Ивана, слезала с «Космического аттракциона», благодаря которому впервые так яростно ощутила рвотные позывы. Ваня смеялся, по голове меня поглаживая и в щеку целуя; каждый раз, когда я пыталась избить его палочкой от сахарной ваты. Мы проследовали в комнату кривых зеркал, где Гена, будучи в костюме зелёного человека, театрально выкуривал сигарету, глядя в зеркало. Нас выгнали через 2 минуты. Свесив ноги с пирса, я отпила немного лимонада и расслабленно опустила плечи. Киса, скользнув мне под руку, улёгся на мои колени, попутно сигарету выкуривая, и мне предлагая; прижавшись губами к уже влажному фильтру, я сделала глубокий вдох. Рита сидела рядом, фотографируя розово-оранжевый закат. — Эти комары обсосали меня от и до! — воскликнул Мел. — Ну хоть кто-то, — Анжела повела плечом, прищурившись. Мы засмеялись. — Лето так быстро уходит, — сказал Боря. — Ещё вчера начинался июнь, а сегодня уже заканчивается первый день июля. Я запустила пальцы в кудрявые волосы, лаская каждый тёмный локон. Он мурчал; в действительности на кота похож. Ваня улыбался, шепча мне в руку краткое «я тебя люблю». Он напоминал мне об этом каждый день, и несмотря на то, скольким за месяц дуракам он разбивал лицо, я уверенно отвечала «я тебя тоже». — Да лан тебе, — отмахнулся он, — всё ещё впереди. Там гляди, 11-А пойдёт честь школы защищать! — С револьвером в одной руке, с бутылкой пива в другой, — сказала Рита, смеясь. — И с сигаретой между губ! — уточнил Боря. — Эх, мальцы, — протянул Гена, — я буду вас фотографировать на первом звонке. Дети мои. — Спасибо, дяденька педофил. — Это кто тут педофил?! — возмутился он. — Кисунь, ты сейчас окуней увидишь. — В море нет окуней, идиот. — Ну всё. Прежде чем я спасла свой напиток, Киса полетел в воду, прежде телефон мне на колени бросив. Из воды слышалось недовольное хлюпанье и набор матюков, из которых я знала лишь половину. Прежде чем Ваня решился мстить, мы решительно направились на колесо обозрения, дабы глазеть на мужские салки из высоты семиэтажного дома.10 июля
Мы на «Ласточке» и безымённой лодке, плывём на рыбалку. Рита боится червей, поэтому Боря заботливо помогает надеть их на крючок. Анжела, сделав глоток прохладного пива, решительно приступает к самостоятельному надеванию наживы. Я оттянула леску, прежде чем бросить крупного червяка в воду. Мы рыбачили каждые выходные, но на этот раз, Мел принёс кукурузу. И на этот раз не для рыбы. — Клюет, клюет! — орёт Рита, кукурузу отбрасывая. — Тяни и крути! — кричит Боря в ответ. — Куда?! Я засмеялась. Киса шикнул мне в ухо, говоря «рыбу распугаешь» и снова спрятал глаза за моей цветочной панамкой. Кудрявые влажные волосы торчали из-под её краёв, от чего он выглядел милее обычного. Боря вытащил нашу первую рыбу, клюнувшую на двойного червя на крючке Риты. Мы зазвенели бутылками, кратковременно отпраздновав, а потом вновь уселись на свои места караулить возможный улов. Вечером, Мел разжег костёр на пляже, и мы управлялись с жареной на огне рыбой. Вокруг — тишина, лишь волны разбушевались. Вдали виднелся корабль; сияли десятки огней, которые проплывали мимо скалистых обрывов. Рита и Анжела вскочили, да руками размахивать стали, выкрикивая мимолётные песни, на примере «Ох, мой капитан». Они смеялись, а парни — подпевали.30 июля
Мы с мамой всё ещё не ладили, но больше никаких тестов не было. Прежде чем ей пришлось уехать, мы заключили перемирие. Дочь её нового мужа заболела, поэтому она была вынуждена оставить меня на попечительство Кудиновых. Лето медленно подходило к концу; оставался месяц до одиннадцатого класса. Близилась осень, а вместе с ней и перерождение Чёрной Весны. После длительных бесед, нескольких конфликтов и продолжительных рассуждений, мы пришли к решению вдохнуть новую жизнь в дуэльный клуб. Отныне, любое разглашение насущной в клубе информации каралось изгнанием из клуба. Каждая дуэль будет проводиться в присутствии профессионального медика, который в случае непредвиденных обстоятельств сможет оказать экстренную медицинскую помощь пострадавшему. Так же, по желанию Хэнка, дуэли будут проводиться подальше от города; на окраине где-нибудь, где из бродячих душ лишь голодные собаки. Тридцатое июля. Я распахнула шторы в гостиной и на диван упала, ноги под себя подобрав. Ваня сидел рядом; обнимал меня, без конца бубнил о грядущих дуэлях и о планах, которые прогнозировал на осень. Рита и Боря — сидели вместе, в широком двухместном кресле; в последнее время они часто проводили время вместе. Гена отдалился от вечерних посиделок, ведь у старика какого-то в гараже работать стал; решил, деньги нужнее рыбалки, оно и верно. — Вы только представьте; свой собственный логотип! Скрещённые пистолеты или чё-то в этом духе. Мел махнул рукой, отмахиваясь от идеи Кисы, словно от насекомого. — Снова ты со своими пистолетами. Бабич и так нас за яйца взял. — И чё? Может, я водные пистолеты люблю. — Водники да, определенно, — Боря усмехнулся, после чего получил подушкой по лицу. Киса в макушку меня поцеловал, затем носом в волосы уткнулся. — Логотип свой, это, конечно, круто. Надо будет подумать над этим. Я взяла последний кусочек пиццы со стола, и на кожаную спинку дивана откинулась, глаза прикрывая. Голова гудела от всех этих разговоров, жужжащих над головой, словно рой пчёл. В отличии от друзей я тосковала по утекающему сквозь пальцы времени; я не хотела, чтобы лето заканчивалось. С приходом осени мы с Кисой будем видеться реже; вернётся отец, и мне придётся заниматься налаживанием семейных отношений. Каждые выходные я буду ездить в Москву, дабы с матерью повидаться, и с сестрой сводной познакомиться. Здесь, вместо ежедневных походов на пляж и рыбалки, я буду занята учёбой и выпускным классом. — Ты чего взгрустнула, а? Киса вытащил из кармана сложенный пополам листик и вложил мне в ладонь, шепотом умоляя не открывать при всех. Я кивнула и спрятала «записочку» в карман, к которой вернулась ближе к полуночи; к кривому почерку и неровным, но таким родным буквам.Киса писал: «Больше, чем жизнь, так сильно я люблю тебя.»
18 августа
Мы вернулись из похода; Риту укусил клещ, а Анжела сломала три ногтя и порезалась о ель. Запах хвои и леса не чувствовался так строго, как аромат грязи, смешанный с потом. Я забросила вещи в стирку, сходила в душ и поспешила на ужин к Рите. Её родители любезно выделили нам небольшую беседку, где мы разложились на ночь. Киса и Мел занялись мясом. Пока я нарезала помидоры, молясь, чтобы пальцы не отрезать, Рита раскладывала спальные мешки. Анжела, тем временем, разбиралась с посудой. Гена валялся в кресле-качалке с дудкой в зубах, рассказывая историю про мореходов. — Девченки, вышли бы замуж на моряка дальнего плавания? — Ни за что, — усмехнулась Анжела. — Не очень хочется видеть мужа только по праздникам. — Никусь, а ты что думаешь? — Я не понял, я чё, на моряка похож? — возмутился Киса. — Ну вот чего ты суёшься, скажи мне? Я не с тобой разговариваю! Вдруг, Николь хочет замутить с каким-нибудь морячком в полосочку. — Тебе бы в полосочку голубенькую, Гендосина, — Киса прищурился; усмехаясь и шампуром перед лицом чужим размахивая, — так и тянешь на пидарасину. — Говнюк ты мелкий, — вскрикнул тот, из кресла выбираясь, — сюда подойди! Сейчас ты у меня огурцы жрать будешь. — Э, а можно без огурцов? — не сдержался Боря, руками над ними размахивая, — я их, вообще-то, есть собрался. Я потушила сигарету и вернулась в беседку, мясо раскладывать по небольшим железным мисочкам. Конечно, под «чётким» наблюдением Кислова, мясо слегка подгорело, но он отмахнулся, называя гарь «мясо серьёзной прожарки».31 августа
Последний день лета. Мы сидели на пирсе, ноги с него свесив. Я пила пиво, наблюдая за тем, как солнце закатывается за линию горизонта. Завершающий лето день мы провели как обычно; купались в море, бегали друг за другом по пляжу и катались на каруселях в парке. Ближе к вечеру, когда совсем холодно стало, по домам разошлись. Я осталась у Кисы на ночь. На небольшом журнальном столике — чашка крепкого чёрного чая с лимоном; он помнил, сколько ложек сахара я кладу в чай и была этому, признаться, чрезмерно рада. Я лежала у него на коленях, пока он с трепетом перебирал мои отросшие за лето волосы. — Обожаю твои волосы, — вполголоса вымолвил он. — Люби их последний вечер. Завтра пойду стричься. — Зачем? Ты и так красивая. — Мастер комплиментов, — усмехнулась я. Кислов взял пальцами мой подбородок, и к себе притянул, в поцелуй меня втягивая. Я приподнялась, упираясь локтями ему в ноги, от чего тот недовольно сморщился, но от губ моих не отстранился. Я поспешно перебросила через него ногу, усаживаясь так, как бы нам двоим удобно было. Его пальцы теребили края одежды, но снять её не смели; я против была. Мне не хотелось скороспешной близости — он знал. Целуя меня ещё раз, Ваня уложил меня рядом, в одеяло укутывая. Он без конца целовал меня в виски, щеки, нос, напоминая о том, как сильно меня любит. Я уткнулась носом ему в шею, приобняв. — Ты прочла записку? — Да, — прошептала я. — Я тебя тоже очень люблю.