Альтернатива.

На пиру его почти тошнило. От мерзкого двуличия родни. Как те истошно извивались стараясь ублажить умирающего короля. Изображая примерное, любящее друг друга семейство. Люцерис сидел напротив. Ритмично постукивая пальцами по столешнице и шепчась о чем-то с Рейной. Эймонд почти не помнил своих племянников. Он был совсем ребёнком, когда старшая сестрица вместе с потомством перебралась на Драконий камень. Однако отчётливо помнил остриё ножа вонзившееся ему в глаз. Что греха таить, Люк был хорош собой. Волосы собраны в аккуратный пучок, местами каштановые пряди украшали серебристые изделия похожие на кольца и спирали. Длинные ресницы обрамляли синие глаза, а на носу и щеках красовалась россыпь веснушек. Слишком изящные для юноши черты лица. Похож на девицу. Одет в чёрный камзол с металлическими вставками на плечах и шее, имитирующими чешую дракона. Эймонд также заметил кожаный плащ поспешно отданный служанке. Ворот которого был оббит чёрным лисьим мехом. В их краях такие не водятся, а значит это был подарок. Но от кого? Баратеон? Он скорее бы послал бачок вина или кабанью тушу. Ланнистер? Ну уж нет. Те привыкли кичиться своим богатством. Золотое колье, браслеты это по их части, а вот мех и кожа... Это Старки. Значит юный Криган Старк. /// Уже в своих покоях мужчина почувствовал странное раздражение. Его почему-то злило, что кто-то оказывает Люку знаки внимания. Не то, чтобы у него были какие-то виды на племянника. Просто тот был в его вкусе. Эймонду нравились и женщины и мужчины. Стройные, изящные, ухоженные. Ведомые и послушные. Он любил быть главным в постели. Подчинять себе. Конечно без никакого насилия или принуждения. Подобное он ненавидел и всегда давал своим потенциальным любовникам выбор. Нет значит нет. Переодевшись в ночную сорочку тёмно зелёного цвета и сняв глазную повязку, Таргариен готовился ко сну. Как вдруг раздался настойчивый, совершенно бесстыдный стук в двери. — Что-то случилось? — обеспокоился принц. — Люцерис? Паршивец лишь отрицательно мотнул головой и шагнул вперёд, встав почти вплотную. — Ты не предложишь мне выпить? Эймонд замер, не в силах поверить в происходящее. Такой наглости он явно не ожидал. Полутёмная спальня, догорающее пламя в камине и взгляд Люка. Шальной и мутный от уже выпитого вина. — Ты уже достаточно пьян. — "Пришёл, сам пришёл". От этой мысли сладко заныло внизу живота. — Убирайся. — Эймонд чувствовал, что если не выпроводит мальчишку случиться непоправимое. Он либо убьёт его, либо разделит с ним ложе. И то и другое уж точно не понравится его матери. — Я долго думал о своём неподобающем поведении. — прошептал Стронг. — О том как рьяно ты порывался вырезать мне глаза... Могу ли я предложить альтернативу? Эти слова достигли Эймонда шелестящим выдохом. Всё это казалось сном, и он боялся разрушить его неловким движением или словом. Люцерис же по-детски скривил губы и демонстративно направился прочь. Раздраженный Эймонд схватил его за локоть и затащил внутрь комнаты. Подальше от любопытных глаз стражников. Он медленно наклонился к юноше и шепнул. — Да кто же тебя теперь отпустит... Мужчина ожидал, что Люк испугается или хотя бы протверезеет, но тот совершенно не собирался сбавлять обороты. — Я лишил тебя глаза. Изуродовал. Дракон недостаточная плата за всё это. — И ты пришёл сюда, чтобы предложить, что-то ценнее? — Да. Сначала поцелуй был осторожным, изучающим. Затем глубоким и жадным. Насытившись Эймонд отстранился. Издевательски оттолкнув Люцериса от себя. — То, что ты ещё не отдал Кригану Старку? — ему искренне было интересно как долго Люку пришлось стоять на коленях и лежать на спине, чтобы отработать ту лисью шкуру. — А ты наблюдательный. Или это ревность? — С чего ты вообще взял, что меня заинтересует твоя девственность? — А разве нет? Ведь это что-то столь сокровенное. Личное. Интимное. Возможно Эймонд тоже опьянел, но ему начала нравится эта идея. Отличный способ показать свою силу. Своё превосходство. И Люцерис столь сладко податливый, готовый казалось бы на всё. В конечном итоге они оба не выдержали. Мальчик издал тихий полувздох-полустон, подставляя горло требовательным поцелуям. Затем Эймонд толкнул его на смятую постель и медленно опустился сверху. Быстро избавившись от ночной сорочки, он помог Люку снять камзол и брюки. Юноша был худым, но не костлявым. Видно, что тот часто посещал тренировки и упражнялся с мечом. — Такой красивый... Полностью обнажённый Стронг замер под изучающим взглядом. — Такой, как я и представлял. Только лучше... Его крупная ладонь легла на напряжённый член Люка. Сжала, ещё раз, и ещё, затем задвигалась, поглаживая неторопливо и уверенно. Юноша охнул и закусил губу, пытаясь сдержать стон. Большой палец кружил по головке, размазывая выступившую влагу. Эймонд достал небольшой стеклянный флакон с бледно розовой жидкостью. Опустился между раздвинутых ног, параллельно лаская и целуя округлые коленки и лодыжки. Когда пальцы оказались внутри, растягивая и подготавливая, Люцерис недовольно шипел. Его кожа покрылась мурашками, а сердце отплясывало бешеный танец. Вслед за пальцами в него скользнул смазанный эфирным маслом член. И это было больно. Очень больно. Люк заплакал. В ту же секунду Эймонд остановился. Стёр подушечками пальцев появившиеся дорожки слёз и очень долго расспрашивал всё ли в порядке, хочет ли Люцерис уйти. Парень уверил, что всё хорошо, что можно продолжать. Вскоре боль ушла, растворившись в огненном жаре. Мальчик выгнулся, прильнув всем телом, и Эймонд замер, сжимая его в объятиях, изливаясь глубоко внутри, оставаясь в нём до последней судороги, до последнего вскрика. Они опустились на постель, слыша лишь бешеный стук своих сердец. — Хорошо... — У Таргариена пересохло во рту. — Считай, что твой долг уплачен. — Да? А вот я так не думаю. — Люк улыбнулся и скользнул вниз, к чужому паху. Обжигающий рот завладел всё ещё твёрдым членом, посасывая головку, заглатывая полностью, дразня влажным кончиком языка и оглаживая покрытые испариной бёдра. Эймонд запустил руку в волосы Стронга, массируя затылок и перебирая пальцами пряди. Уже через несколько секунд он кончил параллельно выпустив из лёгких весь воздух. /// Отдышавшись и осушив графин с водой мужчина уставился на спящего племянника. Всё ещё голого, с растрёпанной прической и отметинами по всему телу. И, что только на том Драконьем камне творится?