Может, чаю?

Сквозь неплотно закрытые шторы пробивался бледный свет луны, мягкими полосами освещая комнату, погруженную во мрак. Взгляд юноши зацепился за экран электронных часов, стоящих сбоку, на поверхности прикроватной тумбы. Тускло-красное сияние, что размывалось от подернутых сонной пеленой глаз, складывалось в цифры: «6:58». «– Вновь не удается нормально поспать.» — мимолетно пронеслось в мыслях парня. Как бы велико ни было желание остаться в кровати, столь родной и уютной, хотя бы на пару минут дольше, утренние пары никто не отменял. Какая радостная весть! Солнце еще не успело встать, что вполне могло быть оправдано властью зимы на улицах города. В это время года все дни становились куда более тягучими — тьма отягощала большую часть суток. И от такой обстановки желания идти на учебу вовсе не прибавлялось, мягко говоря. До будильника оставалось еще более десяти минут, но сонная нега уже разомкнула свои объятия, вынуждая юношу вернуться в столь суровый мир студенческой повседневности. Но день был не так уж и плох, ведь первыми двумя парами стоял английский язык — предмет, который Ло Бинхэ полюбил до глубины души даже при том условии, что он обучался на технической специальности. Уровень преданности студента по отношению именно к иностранному языку был до той степени велик, что сумел стать его неоспоримым стандартом, недостижимым для остальных дисциплин. Однако планка была установлена, и добраться до нее не был в силах ни один из его профильных предметов — какая ему физика, ну какая информатика? Все остальное являлось лишь тратой драгоценного времени, которого и без того не было достаточно. Он бы с удовольствием посещал только пары Шэнь Цинцю. Несмотря на все свое уважение к техническим предметам, Бинхэ никак не мог отрицать свою нетерпимость по отношению преподавателям. Но здесь он мало на что мог повлиять, ведь невозможно иметь искренне положительные отношения с каждым человеком, которой встречается на твоем пути. Ну, возможно, парень и не очень-то сильно старался поладить с ними, но был исключительно дружелюбным, только лишь по собственным меркам, конечно, и разговаривал весьма вежливо — придраться было не к чему. — Думаю, этот день будет не таким уж и плохим, — тепло в груди начинало распространяться от одной только мысли об этом, а на лице появлялась улыбка, достаточно мягкая, чтобы считаться откровенной. — Ведь его начало будет озарено встречей с учителем! А это значит, что медлить не стоит. Да, студент мог со спокойной душой признать, что он часто помышлял о том, чтобы не явиться на пары с утра пораньше. Он так, конечно же, не поступал, ведь репутация играла немалую роль в его жизни, но кто же об этом не грезил? И только по вторникам, одним из коих сегодняшний день и являлся, он не заставлял себя вставать с кровати против собственной воли. Поднявшись с постели, юноша побрел в ванную, ведь пора было привести в порядок не только свой внешний вид, но и мысли, с чем прекрасно справлялась утренняя рутина. Своеобразные ритуалы в виде водных процедур всегда отвлекали от любых тревожных мыслей, позволяли успокоить душу, являлись чем-то сродни медитации. На каждое рабочее утро был выстроен четкий план: позаботиться о внешнем виде после сна, приготовить завтрак, подготовить вещи, необходимые для учебы. Носить тетради с кучей конспектов и ноутбук всегда казалось чем-то отнюдь не рациональным — если же им и без того нужен ноутбук, то почему нельзя делать все заметки на нем же? Нет, так получилось, что взгляды подавляющего большинства преподавателей на этот вопрос были весьма консервативными, вследствие чего они обязывали студентов записывать конспекты в бумажном виде, другие варианты же просто-напросто оставались непроверенными. Спустя мучительно долгий промежуток времени Бинхэ все же закончил со своими утренними процедурами, потому теперь лишь глядел на свое отражение в зеркале, оценивая результат проделанной им работы. И придраться, честно говоря, ему было не к чему, так что он решил перейти к следующему этапу, куда более завораживающему, к готовке! Юноша никак не мог понять причин своей необузданной страсти к этому занятию уже достаточно долго, именно поэтому он сдался, просто мирясь с мыслью о том, что нашел столь несвойственное ему спокойствие в кулинарии, которой многие годы назад обучался у матери. От подобных мыслей непонятного рода тепло разливалось в груди, а глаза начинали лучиться светом. Но недолго было ему предназначено пребывать в весьма добром расположении духа, так как его коллеги — приспешники, как иногда в шутку их именовала сама Ша Хуалин — не дремали, казалось, даже по ночам. На лице Ло Бинхэ в тот же миг проступило отчуждение, скрывая его прежние черты, довольно мягкие и аккуратные. Без сосредоточения работать было невозможно, в особенности в те моменты, когда еще и доклады он получает не самые обнадеживающие. — Умеет же, однако, Мобэй-Цзюнь порадовать с утра пораньше, — хмыкнул парень, мгновенно потирая точку, находящуюся меж бровей. Нин Инъин постоянно говорила ему перестать хмуриться, грозясь тем, что в итоге у него появятся морщины. — Шицзе-шицзе… Знала бы ты, какой тут ужас, не стала бы меня упрекать, честное слово! Пробежавшись глазами по экрану телефона, студент изучал изложенный в нем текст, прикладывая немалые усилия только лишь для того, чтобы буквы складывались в слова, а слова — в цельные предложения, еще и, желательно, осмысленные. Он не сумел сдержать вздох разочарования, ощущая, что утро было напрочь испорчено. — А ведь так все хорошо начиналось, — посетовал юноша, прикрывая верхнюю часть своего лица рукой. Не хотелось сейчас видеть этот мир, который не мог гарантировать хоть одно единственное спокойное утро, наполненное лишь размеренной рутиной! Но как только он собрался разразиться бранью, поток его мыслей был прерван весьма отчетливым «Мя-я-яу!», что раздавалось совсем близко, рядом с плитой. Глаза пришлось открыть лишь для того, чтобы убедиться, что этот вздорный кот не залез в сковороду, с него станется. — Вот ты, морда, вспоминаешь о своем хозяине только в те моменты, когда нуждаешься в чем-то? — недовольно пробубнил Ло Бинхэ себе под нос, будто и в самом деле задумал обижаться на кота, даже надул губы! Но осознание того, что его актерская игра здесь бесполезна, настигло достаточно быстро, поэтому он лишь опустил питомца на пол, доставая пакет с сухим кормом из верхнего ящика. — Так и быть, сегодня не голодаешь. Произнесенные слова сопровождались глухим смешком, ведь парень, несомненно, и не собирался морить кота голодом, но и внимания «его Величества» тоже иногда хотелось! Но тут он поделать ничего не мог, по этой причине он лишь почесал Синьмо за ушками, продолжая свои утренние сборы.

***

Заснеженные улицы, освещенные лишь тусклым светом фонарей, совершенно не мотивировали Шэнь Цинцю положить начало своему рабочему дню. И совсем не важен был факт того, что он уже прошел в собственную аудиторию, пелена, оставшаяся после сна, до сих пор застилала его глаза, задерживая в царстве Морфея на то количество времени, что должно было быть отведено на сон. Проверять работы бедолаг-студентов чуть ли не до самого рассвета оказалось не самой лучшей идеей, что преподаватель уже давно усвоил как урок, преподнесенный ему жизнью. Вот только использовать свои познания в данной сфере он никак не решался, откладывая выполнение своих обязанностей до последнего момента, предпочитая им споры по поводу всяких бессвязных веб-новелл. И деньги на них приходится тратить, и нервы! При попытке сформировать какую-либо мысль, даже если это была просто нескладная мелочь, которая решила всплыть в думах, голова начинала предательски трещать по швам. Казалось, что его мысли стали подобны потокам речной воды, целью которых была и без того хрупкая плотина, неспособная выдержать подобного воздействия. Что уж тут говорить о последствиях бессонных часов, проведенных в тусклом свете, ничуть не располагавшим к положительным эмоциям. После подобного поясница напоминала о себе, не давая утром даже спокойно подняться с матраца, но в чьих-либо силах не было возможным избежать последствий собственного выбора. В этом аспекте Шэнь Цинцю не только не был исключением, но и поступать по-другому он бы просто не стал, даже будь у него такой шанс. От воспоминаний о прошедшей ночи Шэнь Юань лишь поперхнулся кофе. В некоторой степени это даже помогло напитку выполнить свою функцию, ведь после полутора минут кашля пробуждение разума не заставило себя ждать. Все же это являлось достаточным потрясением для того, чтобы сознание преподавателя пробудилось, хотя и благодарить за такое начало рабочего дня ему совсем никого не хотелось. — Кажется, это был довольно непрозрачный намек на то, что пора просыпаться и начинать готовиться, — с неловким смешком, который был адресован лишь самому себе, мужчина взглянул на наручные часы, показавшие время чересчур раннее для появления студентов, но достаточно позднее для начала подготовки к проведению лекций. Удовлетворительно хмыкнув, Шэнь Цинцю открыл ноутбук и принялся доставать собственные записи, подготовленные заблаговременно, во время ожидания чересчур долгой загрузки. Мысленно он оставил пометку о том, что ему следует заглянуть к Шан Цинхуа, чтобы тот взглянул на это дело. — Так, все, скоро уже студенты придут. Там уже точно будет не до подготовки. С этими словами, в сопровождении огорченного вздоха, мужчина и погрузился с головой в темнейший омут, выбраться из которого было невозможно, и имя ему — работа.

***

За этим занятием Шэнь Цинцю вовсе не заметил нескольких студентов, проскочивших в открытую аудиторию минутами позже, так тихо, словно они и вовсе людьми не были, а лишь тенями, чьим предназначением является сопровождать первых. Усталое выражение на лице старшего среди находившихся в помещении постепенно приобретало оттенок смятения. Судя по всему, стоило делать конспекты более разборчивым почерком, который он использовал для любых официальных документов, ну или же для объяснения программы своим ученикам. Но нет — стоило ведь полениться один раз! И теперь все записи оказались, честно говоря, бесполезными. Ни толики желания предпринять что-либо для исправления ситуации преподаватель внутри не обнаружил. Притаившись в дальнем углу аудитории, за этим наблюдали трое студентов — два парня и одна девушка. Нин Инъин лишь хихикала, замечая столь быструю смену эмоций на лице преподавателя, ведь была уверена, что от такого конец света точно не настанет. Мин Фань же понимающе качал головой, ведь никому из них не было сложно догадаться о произошедшем — без конкретики, конечно, но сразу было понятно, что причина нестабильности состояния Шэнь Юаня крылась в записях, которые явно были чем-то испорчены. Ло Бинхэ тем временем застыл на месте, откладывая в своей памяти каждую вспышку чувств, показывающуюся на чужом белоснежно-бледном лице, а тело его оцепенело, словно не позволяя ему сорваться на помощь старшему. И то было к лучшему, ведь каждый из негласных свидетелей сцены не желал попасть в чужое поле зрения — объясняться будет отнюдь не легкой задачей. Бесконечному, по личным ощущениям Шэнь Цинцю, потоку времени было суждено пройти, прежде чем его глаза удостоились чести избавиться от мучений, выпавших на его преподавательскую долю. Потирая виски, в надежде, что это поможет снизить интенсивность сжимавших голову тисков, он вышел из аудитории. В мыслях его оставалось лишь одно желание. Точнее, одна необходимость — получить небольшой заряд энергии в виде второй порции кофеина за это, только успевшее начаться, утро. Дверь захлопнулась с необычайной силой, даже жестокостью, отчего компания, удобно разместившаяся на дальних рядах, мгновенно вздрогнула. Душу их переполняла радость, ведь им удалось не попасться на глаза разъяренному преподавателю Шэню, что обычно так мил с ними. Никому не хотелось даже размышлять о том, что могло бы произойти при другом варианте развития событий, менее благосклонным по отношению к ним самим, поэтому у Мин Фаня лишь вырвался вздох, наполненный облегчением, которое поразило собою остальных, после чего вся троица разразилась звонким смехом. Попасть сейчас под горячую руку означало конец. Не для всех, конечно, но для одного конкретного юнца, имя которому Ло Бинхэ, подобный исход этого утра ознаменовал бы финал его влюбленных дум, окончание запретных мечтаний, до воплощения в жизнь которых было так же далеко, как и до звезд. Студент, к его превеликому сожалению, не был ни исследователем, ни космонавтом, лишь созерцателем. Смотрел на звезды, ожидал их появления, ведь именно они освещали всю его жизнь, указывали верное направление. Вот только и в них была фальшь. Воспоминания не заставили себя долго ждать.

***

Из мутного отражения, сокрытого за пеленой школьного зеркала, на Ло Бинхэ глядел маленький чумазый мальчишка, лицо которого было разукрашено кровоподтеками. Некогда вьющиеся локоны предстали запутанными клоками волос, которые, казалось, больше никогда не вернутся в свою изначальную форму. А в темных глазах на фоне боязни и ошеломления плескалась ненависть. Она ощущалась во всем теле штормовым морем, волнами, бьющимися о камни, причиняя вред владельцу своему владельцу. Он поклялся себе, что в будущем этот человек не сможет избежать последствий своих действий. Он знал, что сможет преодолеть все на пути к своей цели, пусть и не самой благородной, но весьма обоснованной. Мальчик лишь потрогал распухшую от ударов губу, думая о том, что все люди, посмевшие причинить ему когда-либо боль, ответят за свои поступки.

***

Ладонь, что мелькала перед лицом парня последние несколько секунд, оказалась его маленьким побегом из мира воспоминаний тех дней, которые хотелось бы позабыть. Неизменно радостное выражение лица Нин Инъин заметно потемнело, отягощенное тревогой, которая ощущалась в воздухе тяжелым туманом, что буквально перекрывал пути поступления кислорода в организм, вызывая весьма неоднозначные чувства. Юноша увидел замах руки сидящей напротив девушки и вздохнул с облегчением от осознания того, что избежал подобной участи. Пусть его шицзе и выглядела весьма наивной и легкомысленной, рука у нее была достаточно тяжелая, чтобы оставить видимый след от удара. Но оказалось, что обрадовался он чересчур рано. В следующий же миг по аудитории разлетелся звонкий звук шлепка, всю боль которого Ло Бинхэ прочувствовал на себе. Мин Фань глядел на него с нескрываемым сочувствием во взгляде, а в уголках глаз Нин Инъин стали скапливаться слезы. Заметив неладное, парень тут же обхватил ладони старшей, начав их согревать. Руки девушки оказались ужасно холодным. «– Неужто она настолько перепугалась?» –подумалось студенту. Он вслух уверял подругу, что с ним все в полном порядке, что ничего непоправимого не произошло. Вскоре их неловкий разговор был прерван хлопком, исходящим от открывшейся двери в аудиторию, после чего внутрь прошел преподаватель Шэнь. Ло Бинхэ замер, боясь не то что шелохнуться, даже просто вздохнуть стало задачей, обреченной на провал. Изначально он не заметил ничего из ряда вон выходящего, но затем его слуха достигли отчаянные всхлипы, раздававшиеся из противоположного конца помещения. Его взгляд, подобно молнии, метнулся в ту зону, после чего чужому взору предстали рыдающая Нин Инъин и Ло Бинхэ, который выглядел до той степени бледным, что отличить его от трупа казалось непосильной задачей. Ощутив себя под присмотром чужих светло-зеленых глаз, студент и вовсе попытался ссутулиться, уменьшиться. Хотелось провалиться под землю, здесь и сейчас. Сердце рухнуло в пятки, Шэнь Юань быстрым шагом направился к студентам. — Инъин? Бинхэ? — оглядел он небольшую компанию, собравшуюся на задних рядах, и кивнул Мин Фаню, который тоже был не в самом удовлетворительном состоянии. Хотя, в отличие от своих одногруппников, его вид был наименее пугающим. — Уж постарайтесь объяснить этому преподавателю, что же здесь стряслось! Взгляд его был встревоженным, как и тон голоса, отчего пульс Ло Бинхэ замедлился, если не исчез вовсе. Что он натворил?!