ЧП на аптечном складе

– Эй, травница! Джинши уверенно вошёл на территорию аптечного склада, где с самого утра усердно трудилась Маомао. На сегодня была запланирована полная перепись всех лекарственных трав, учёт того, что стало непригодным, закончилось и что нужно докупить. Она проводила здесь по несколько часов подряд каждый день, иногда пропуская обед, и всё же не могла поверить, что её мечта наконец осуществилась. Её личный, огромный аптечный склад с самыми редкими и дорогими лекарствами. – Мы женаты уже год, а ты продолжаешь называть меня травницей! Джинши улыбнулся. – Да, а ты продолжаешь называть меня Джинши, несмотря на то, что весь дворец уже давно привык к моему настоящему имени. Травница стояла над широким столом, спроектированным со ступенькой специально под её маленький рост. На нём были разложены пучки сезонной зелени, которую она принялась измельчать, виртуозно работая крупным ножом. – И это была исключительно твоя воля. – Пожалуй, здесь ты права… Маомао. Звук её имени, произнесённого его голосом, долетел до края её уха и запустил волну мелких, но продолжительных мурашек. Она всё ещё хорошо помнила, каких титанических усилий ему стоило выдавить из себя это чересчур милое имя и не краснеть при этом как помидор, но при этом как-то пропустила тот момент, когда её собственное тело стало так будоражить от его голоса. Джинши тихо подошёл и обнял её со спины, из-за плеча наблюдая за её ловкими движениями. Травница как ни в чём ни бывало продолжала нарезать зелень. – У тебя столько слуг, которые могут работать вместо тебя, а ты целыми днями пропадаешь в своей аптеке. Стоя на ступеньке, травница удачно компенсировала большую разницу в их росте. Не выпуская из рук своё сокровище, Джинши положил свой подбородок на её плечо. – …я скучаю. Маомао было чуждо проявлять нежность так, как это делал Джинши – взглядом, словами, прикосновениями. Но с ним она научилась её принимать. Для неё это было подобием языка, который она понимала, но не владела теми же средствами, чтобы выразить свои чувства. Он легонько потёрся носом о её шею. Шея, как же его сводила с ума её шея. Нежным движением убрав задние пряди и сдвинув её свободный воротник, он прикоснулся лицом к мягкой коже и провёл губами вдоль позвоночника почти до лопаток, так, что девушка вздрогнула от удовольствия и, инстинктивно развернувшись, пошатнулась и соскользнула со ступеньки. Он знал, как воздействовать на её секретные точки. Джинши поймал девушку, но увесистый нож выскочил из её руки и пролетел аккурат в сантиметре от его пояса. – Эй, осторожнее, или ты решил вернуться в задний дворец в качестве евнуха? Каких-то несколько лет назад она грозилась вырвать с корнем ту вещь, которую он в обличии евнуха тщательно скрывал, и провести над ней медицинские опыты, но теперь не на шутку беспокоилась о её целостности. – Если что, мясо разделывают на другом столе. Джинши с улыбкой посмотрел на жену. Даже когда эта дикая кошка испытывала нежные чувства, она предпочитала кусаться, а не мурлыкать. Он подхватил её за ноги и усадил на стол, заставив всерьёз побеспокоиться о сохранности трав, лежащих рядом. Для его атлетичных рук она была почти невесомой, и он всё ещё считал, что ей было бы неплохо поднабрать пару килограмм. – Вот как? А лягушек препарируют на этом? – Джинши! Травница рассмеялась и хлопнула его по плечу. – …только если они соответствуют нужному размеру. Вне всяких сомнений о своих размерах, он приблизился к ней, оставив лишь пару дюймов между их лицами, и опёрся руками о стол, расставив их по бокам от травницы. Самый озорной в мире взгляд сверлил её насквозь. – Хочешь проверить? Девушку захлестнули пещерные флэшбеки. То, что тогда хотелось забыть, навсегда вычеркнуть из памяти, сейчас вызывало дикий хохот. Маомао бросила взгляд на слабо прикрытую дверь склада. – Ты уверен, что в этот раз нам никто не помешает? “Она… согласна сделать это здесь?” Джинши чувствовал, что выиграл эту жизнь. Никто не шарахается от его прикосновений, не смотрит как на скользкого дождевого червя, не отпускает едкие комментарии и даже не пытается в такой романтичный момент отпихнуть его ногой. Как мало иногда нужно мужчине для счастья. – Я построил этот склад специально для тебя, кто сюда может войти? – Но ты же вошёл. Насчёт едких комментариев он немного поторопился. 1:0 в пользу травницы. В его глазах блеснули молнии. “Вообще-то туда, куда собирался, я пока ещё не вошёл”. Травница ехидно улыбалась, считая себя победительницей. Он взял её за запястья и, не прилагая особых усилий, сжал ей руки за спиной. – А что, если сегодня я снова побуду “господином Джинши”? Маомао настолько снисходительно, насколько это было возможно сидя на столе и свесив ноги, посмотрела на мужа. “Как был павлином, так и остался”. Томно прикрыв глаза, сконцентрировав всё своё очарование и навыки обольщения, впитанные с детства, она обнадёживающе приблизилась к его уху и… равнодушно выпалила: – Нет. 2:0, подумала травница. Но Джинши довольно хорошо знал Маомао, чтобы заранее предугадать её тактику и вывести её на нужный ему ответ. Он отпустил её руки. – Мне нравится, когда ты сопротивляешься таким мелочам. Это поднимает настроение. А вот и нет, 1:1, дорогуша. Не отводя взгляда от травницы, он нашёл ногой её ступеньку, пододвинул к себе и поднялся. Поймав равновесие, он стал плавно наклоняться к ней, заставляя лечь спиной на стол, а затем прижался к девушке вплотную так, чтобы она почувствовала, что его настроение действительно поднялось. Маомао сглотнула. “Доигралась”. Не понаслышке зная горячий темперамент Джинши, а также его либидо, заводящееся с пол-оборота, ей нравилось ходить по тонкому льду и проверять, насколько далеко он может зайти в той или иной ситуации. Она знала, что Джинши не будет принимать безрассудных решений, что даже в состоянии пикового возбуждения он, если нужно, способен сохранять трезвый разум, поэтому не боялась время от времени его провоцировать. Она ему доверяла. Но аптечный склад, извольте, – это святая святых. Она лежала на столе в окружении самых разных трав и лекарств, а над ней склонился самый великолепный мужчина, без памяти в неё влюблённый. Если бы её попросили представить идеальный момент жизни, наверное, в голове нарисовалось бы что-то подобное. Причём именно в таком порядке. Маомао смотрела в его тёплые глаза и не могла поверить, что то, что сейчас происходит, происходит именно с ней. У той девочки, выросшей при борделе и не имеющей полноценной семьи, которая только и любила, что копаться в травах и испытывать на себе яды, не было никаких шансов на такую жизнь. В эту точку её привёл двигатель, который позволил ей остаться во дворце, получить образование лекаря, владеть этим складом и, в конце концов, лежать сейчас на этом столе. Этот двигатель чем больше отдавал свою энергию, тем сильнее снова заряжался. Временами он поступал рискованно, безрассудно, но сила его была попросту неизмеримой. Этим двигателем была его любовь. Поначалу лёгкая и игривая, затем скрытная, безответная, назойливая, ревнивая, заботливая, нежная. И теперь, наконец, – взрослая, осознанная и страстная. И стоило ли в ту минуту, когда на неё с вожделением смотрит мужчина императорских кровей, положивший всю свою жизнь на алтарь любви к ней, к простой девочке из квартала удовольствий, думать о дорогих, но неживых травах, лежащих рядом с ней на столе? – О чём задумалась? “Простите, травки, с вами я разберусь позже”. – Господин Джинши, вы опять бездельничаете? Может вы уже займётесь делом? Это фразой она нажала на спусковой крючок. Время остановилось, пустилось вспять, сделало пару петель и снова развернулось. Шёлковая одежда в несколько движений оказалась на полу. Комнату заполнили тяжёлые и частые вздохи, попеременно то в женском, то в мужском исполнении. Джинши целовал её так горячо, словно переживает это таинство одновременно в первый и в последний раз в жизни. Маомао закрыла глаза и погрузилась в свои ощущения. Его губы гуляли по её ключицам, щекотно задевали рёбра и выводили иероглифы на плоском животе. Каждая клеточка тела моментально отзывалась на соприкосновения с его влажной кожей. Пальцы переплетались, утверждая их связь. Она выросла в квартале удовольствий, и сухие знания о любовных утехах долгое время были для неё скучной обыденностью. Ей казалось, что так будет всегда. И так было много лет, пока она прятала ключи от сердца, не впуская Эроса в глухую калитку. Лишь недавно эта недотрога познала, как много можно обрести, отдавая себя без остатка. Открыть другому своё тело не составляет труда, но для женщины это щедрая жертва. Открыть другому свою душу – для мужчины значит остаться поистине нагим. Объединить эти два дара и преподнести их тому, кого выбрало сердце – дороже золота и выше небес. Она вспомнила о том, как однажды, чтобы хоть немного приблизиться к этим впечатлениям, ей пришлось выпить афродизиак. Но теперь в нём не было необходимости – с этой функцией успешно справлялся запах тела её мужа, переплетённый со шлейфом его дорогого парфюма. Кошку приласкали, прикормили и заманили в заботливые руки хозяина. Правда, ему для этого понадобилось чуть больше, чем одна колбаска и пучок кошачьей мяты. Джинши упивался своим господством над девушкой. Он не просто был с ней. Он владел ей. Несмотря на то, что в этот момент он находился на пике своего возбуждения, а его инструмент готов был уже разорваться от желания, он был очень терпелив. Маомао была маленькой и хрупкой девушкой, и, надо сказать, даже после года практики не совсем подходила ему по размеру. Меньше всего в жизни ему хотелось сделать ей больно. Прекратив ласкать её разгорячённое тело, он мягко поцеловал её в лоб, молча заверяя её в том, что дальше он будет нежен и аккуратен. Как обычно, он начинал входить очень медленно. Травница задержала дыхание. Ей всегда требовалось немного времени, чтобы адаптироваться к его размеру. Он продолжал неспешно продвигаться внутрь неё, внимательно следя за ритмом её дыхания. Взяв её за руку, он сделал ещё два плавных движения внутри. Девушка расслабилась, и он стал постепенно наращивать темп. Неустойчивая ступенька, на которой стоял Джинши, явно не предназначалась для активных движений, поэтому ему пришлось переместить центр тяжести на руки, уперевшись в стол. Он с упоением смотрел на её извивающееся тело, на капли пота, упавшие с его лба на её грудь, на её попытки подавить звуки собственных вздохов. В тот день стояла жара – окна склада были занавешены бумажными жалюзи, которые очень хорошо пропускали звук. Маомао понимала, что нужно вести себя как можно тише, но с каждой минутой это становилось не просто сложным, а невыполнимым. Она дотянулась до края стола, взяла тканевый узелок, в котором принесла пучок базилика, и зажала его зубами. Глядя на этот импровизированный кляп, Джинши понимал, что такими темпами долго он не протянет. Чтобы немного сменить положение, он поместил свою руку на заднюю часть её бедра, у колена, и поднял её ногу, слегка развернув девушку вбок. На освободившийся край стола он опёрся своим коленом, продолжая активно двигаться в такт. Это решение казалось удачным ровно пять секунд. На шестую секунду ступенька, на которой балансировала только одна его нога, не выдержала их страсти и поспешила покинуть сцену. За ней соскользнула нога, и он потерял равновесие. – Джинши, ты в порядке? Травница выплюнула кляп и вскочила, переместив точку баланса на край стола, и следом, по правилу рычага, под тяжестью девушки и его колена, перевернулась столешница. Маомао, Джинши и пучки трав, которые она сортировала весь день, оказались на полу. Столешница едва не припечатала девушку по затылку, но юноша с реакцией гепарда успел остановить её рукой. Убедившись в том, что травница не пострадала, Джинши усмехнулся абсурдности всей ситуации и принялся собирать с пола пучки перемешанной зелени. – Да уж, теперь дорогими обновками лекарств я точно не отделаюсь. Маомао хихикнула, а затем по-хозяйски осмотрела тело мужа на предмет травм. Рядом со столом она обнаружила тяжёлый нож, который ранее выскочил у неё из рук. Джинши поднял столешницу, установил её на место и нежно поцеловал девушку в висок. Но одно важное дело осталось незаконченным. – Может продолжим в менее травмоопасном месте? Травница посмотрела в его глаза и улыбнулась. – Как скажете, господин Джинши.