Огневая терапия

...

Антисанитария, голод, болезни — эти три спутника смерти всегда сопровождали врачей Лидвейна* из года в год. Уже становилось тоскливо наблюдать за этой картиной каждый божий день. В единственный лазарет этого злосчастного города захаживали все: взрослые мужи с гнойными ранами и паразитами, но чаще с бредом от беспробудного пьянства, женщины с горячкой и детьми на руках, у коих вечно цыпки да «сопли». Когда ты единственный образованный врач, чьи методы хоть немного эффективнее, чем травки да пиявки местной бабки-заговорщицы, то такая судьба неминуема. Право, не со всеми недугами мог совладать даже искусный врачеватель, но ведь это не умаляет ценности молодого врача, верно? Кем ты стал, Дейк Гроук? Тебе же пророчили судьбу великого ученого, кто запишет себя в историю! А что теперь? Изо дня в день калечишь людей в смутной надежде помочь им в захудалом городишке? Аж до смешного. Иной раз выходить на улицу при свете дня может быть опасно для жизни. Сами понимаете: миазмы, зловоние, палящее солнце, а иногда и трупы не вселяют уверенности в сохранности своего здоровья. Очень скоро от такого затворничества лицо молодого и перспективного лекаря осунулось, побледнело, а глаза впали. Живой мертвец. Не иначе. Как только бренная душонка еще теплится в этом слабом теле? Лишь по вечерам можно было выйти на мрачные улочки, с надеждой не быть прирезанным местной шайкой разбойников. Мерзкие ребята. И куда только смотрит губернатор? Осенний холодный дождь размывал каменные дороги, превращая их в месиво из грязи и отходов. Оно бы спокойно стекало в каналы, если бы они не были забиты таким же дерьмом, извергающим такой смрад, что дурно становилось. Это даже не преувеличение! На собственных глазах немолодая дама упала замертво только выйдя на «свежий воздух». Хотя, право, это мог быть и сифилис. Жаль, что разрешение на вскрытие от Врачебной ассоциации ему так и не дали. Какая досада. Бродя по «городу мертвых», как сам Гроук и звал столицу Лидвейна, невольно можно было наткнуться на все его прелести. Тут толпы бездомных и калек, просящих милостыню, там отдельные отряды бандитов, которых развелось больше, чем бравых защитников города, а еще дальше разные шарлатаны, громоглосящих о чудесном средстве нового времени. Что же это за невиданное доселе чудо-средство? Не припомнится о таких прорывах на последней встрече учёных мужей в Фениде*. Даже молодому человеку стало крайне любопытно послушать об удивительном лекарстве, как и небольшой толпе. Она сомкнулась у ног оборванца, словно рой мух облепил свежую забытую плоть на операционном столе. Мужчина уже хотел было подобраться ближе, но услышав: «..И это может сделать каждый! Всего-то смешать нужно вашу собственную кровь после кровопу—», беднягу передернуло. Каков же мрак в головах людей, кто слушает такие бредни. Но он явно не соперник желанию наживы у таких «специалистов». Укутавшись поплотнее в свой плащ, врач поспешил вернуться в безопасное место. Место, где он не увидит и не коснется всех ужасов этого времени. Тяжёлые думы изнуряли и без того воспаленный мозг. До такого дошло, что мужчина не заметил, как наступил на что-то мягкое, похожее на небольшой клубок. Но ведь клубки не хрустят, так ведь? Под высоким сапогом лежала. Крыса? Мёртвая. Подняв глаза, он увидел целый переулок полный маленьких трупиков. Они застелили землю около довольно внушительной трещины в ближайшем доме, облепив небольшой ручеек с мутной водой. Все бы ничего, но странно было даже не это. Кучка дохлых крыс будто лежала на чем-то и только детально разглядев эту гору, можно было увидеть торчащую кисть и ноги. Мерзость. Вариант с кошками явно отпадает. Чума? Да нет, не похоже. Крысы не так скоро дохнут от неё. Опустил врачеватель голову вниз, где была тушка животного, и приглянувшись, он заметил лужу странной массы вокруг довольно большого грызуна. Только сейчас зловоние стало настолько невыносимым. Сомнений не было — холера уже бушует по городской воде и крысам, а значит скоро доберётся до простого люда. Пока юный врач рьяно перебирал ногами по мостовой, он пытался вспомнить все лекции в его институте врачевания, пробегая по узким улочкам. Картонные домики ютились подле друг друга, словно звери на морозе в отчаянных попытках согреться. Впрочем, не только дома и зверье так жалось друг другу. Скоро и бедняки будут греться не только изнутри, выпивая литры огненной воды, но и будут проситься зимними ночами в дома, погибая от холода. Дощатая дверь хлопнула за Дейком, пока тот спешно стягивал с себя одежду. Если он не ошибся, то нужно избавиться от всего, что касалось трупов и их содержимого. —Люсиль! — От напряжённого голоса содрогнулся длинный коридор. Где-то в его глубинах отчётливо слышались возня, ворчание пациентов и их неспокойное дыхание. Словно они чувствовали, что что-то грядёт. Из проёма выскочила огневолосая девушка в старом тряпье, которое было заботливо подвязано фартуком. Бедняга был застиран до дыр в попытках отмыть кровавые пятна, но они оставили свой бурый след. Девица была под стать городу: такая же измученная, загнанная в угол и истерзанная реальностью. Кожа, как старое сукно, грубо облегала её изящный череп. Именно так его окрестил сам доктор при первой встречи. Чёрные, как смоль, глаза потеряли какой-либо живой блеск и были похожи на плоды базника*, а не на живые очи. Сама же девушка была медлительна, нерасторопна, чем-то напоминая огромного шмеля в знойный летний день. —Отмой в извести всё это тряпье. Руками себя не касаться, тоже отмыться потом. — Оттараторив эти слова, лекарь поспешил удалиться в свой кабинет, где он частенько пропадал. Сифилис, тиф. Холера. Вот она. В рыхлой книге его давних коллег почти ничего и не было про этот недуг. Эпидемия холеры бушевала несколько лет назад и, казалось бы, мы же её победили, даже не имея понятия, как ее лечить. Но ведь победили и она не должна вернуться. Так и скажут коллеги по цеху, если какой-то врач-недоучка только заикнется оспорить их мастерство врачевания. Чего хуже — лишат всякого врачебного статуса, кой с таким усилием добывался. Вот только и оставить факт массовой смерти крыс учёный не мог. Собачья смерть в Лидвейне. Лишь вопрос времени, когда целый город будет утопать в зловониях «рисового отвара» и гниющих трупов. Завязывая на поясе верёвку от халата и натягивая кусок марли на нос, Гроук поспешил к больным, кто проходил лечение в его госпитале. Было необходимо проверить всех больных горожан на любые симптомы холеры и немедленно отгородить их от более здорового и удачливого населения. Дело это было непростым. Народ был тёмным. Он и без этого относился к молодому врачевателю с подозрением, а тут ещё и во всей «красе» отчаянно проверяет их койки и слишком любезно интересуется их самочувствием. Чудной этот мистер Гроук.. Парами ртути надышался или белены наелся? Обойдя добрую половину больных, Дейк подошел к уже немолодому мужчине с такой же целью. —Водички хочется, если только. — Водички? Уже в следующую секунду на дощатый пол вылилось содержимое желудка больного. В мутном желудочном соке проглядывались куски пищи. Хворь добралась и до единственного оплота жизни. —Живо вымой полы хлорной известью и осмотри всех снова! — С такими словами для своей ассистентки мужчина вывел виновника суматохи из помещения. Двое уже были скошены недугом. Всего их там было с десяток. Нехорошо. Если уже в госпитале столько больных, то на улицах мог твориться сущий ад. Все следующие дни мистер Гроук пытался поддерживать жизнь больных в их бренных телах. Пациенты бились в конвульсиях, испытывая «ужасную» жажду с их слов. Весь лазарет был полон ароматом телесных жидкостей и стонами больных. Ужасная картина. Почти все время было установлено дежурство в карантийной зоне, как окрестил её сам владелец госпиталя, который уже расширился до целой дюжины людей. Мужчина тщетно пытался дописаться до своих друзей, коллег и Врачебной ассоциации, но шли дни — ответа не было. Неужели всем плевать на новую эпидемию?! Лишь лично приведя губернатора Лидвейна взглянуть на сей ужас, ему поверили. Видя страдания своих горожан, чиновник скривился в непонятной гримасе: то ли ему было до невозможности жаль этих людей, то ли ему была противно все это зрелише? Смысла не имело, ведь лекаря наконец-то услышали! Уже через пару дней по улицам города не слышно было гула толпы, топота лошадей. Лишь изредка по мостовой слышались шаги патрулей. Все люди независимо от сословия и возраста были заперты в своих домах, чтобы зараза не распространилась еще дальше. Даже ворота в город были закрыты. Кажется, еще немного и мы сможем победить новые потоки больных, ведь их количество увеличивается с огромной скоростью. Пациентов уже размещали на улице, под козырьками и коридорах. Но слыша вдалеке по вечерам восторженные крики знати, высокую музыку и звуки праздневств — сомнений не было. Боязнь за свою жизнь должна была подстегнуть даже самые верхушки оставаться дома, но, видимо, где-то Дейк просчитался. Это было только начало. Почти ежечасно горели костры для мертвецов. Уже обреченные преступники, кого было не спасти, таскали трупы граждан к огню. Он помогал очищать улицы города от заразы, но этого было мало. Крайне мало. Чтобы полностью искоренить заразу нужно было что-то сильнее... Но что? Ответа от коллег так и не было, а горожане гибли целыми семьямии. Люди умирали в собственной луже дерьма прямо на улицах. Было неважно, кто ты — обычный человек или дворянин. Глаза закатывались, а измученные лица обретали страшный вид. Когда их находили, к сожалению, уже у многих не было ушей и носа, ведь зверье шастало по улицам города в поисках хоть какой-то пищи. Хворь охватила город так же быстро, как и много лет назад. Хватило буквально месяца, чтобы она выкосила почти половину Лидвейна. Ещё четверть погибла от ножей мародеров и грабителей в попытках сохранить своё добро. Лазарет тщетно старался поддерживать жизнь в разоренном городе, но вот из всех мог оказывать хоть какую-то помощь только сам Гроук. Его асситентку тоже скосила зараза пару дней назад. Пока она дышала, но слабо, тихо. Ей осталось недолго. Врач опробовал все в этой нелёгкой борьбе с холерой. Никакие соли ртути, кровопускания, бани не помогали. Лишь обильное питье могло облегчить страдания дорогого коллеги. Все свои наблюдения он наспех записывал в крохотную книженцию, где так внимательно, раньше, писал все важные детали во время его обучения. Дейк надеялся, что еще немного и он найдет лекарство от треклятой болезни, но что-то важное постоянно ускользало от него. Когда сознание смутно возвращалось, в череде постоянной рвоты и судорог, Люсиль тихо простонала. —Откройте меня потом.. После того, как дух испущу. — Она снова прикрыла глаза и отвернулась к стене. Этим же вечером, девица испустила дух. Гроук находился в смятении. Что же ему делать? Это была последняя воля умирающего, но ответа от Врачебной ассоциации не последовало. У него не было разрешения и даже опыта, лишь смутные воспоминания с института, где преподаватели показывали внутреннее состояние людей после их собсвтенной смерти. Эпидемия, как война, пронеслась по городу и у бедного врача не оставалось выбора, ведь его все равно казнят за беспомощность, либо же он сам умрет от собачьей смерти. Больных, которые уже были одной ногой в могиле, он отчаянно отпаивал кипяченной водой с солью, которая помогала его коллеге, но этого было мало. Нужно рыть глубже. Намного глубже. Решено. Пламя небольшой свечи дрожало в полуночной тьме, испуская слабый свет в его кабинете. Где-то под окнами горели костры. В дрожащей руке врача был острый медицинский нож. На дощатом столе лежала обнажённая девица, чье лицо было преисполнено мертвецким спокойствием. В комнате послышался сдавленный шёпот Гроука, который выбивался из общего завывания народа: —Водичка бы не помешала.