Юные пионеры

— Я, Юкичи Фукудзава, вступая в ряды Всесоюзной пионерской организации, перед лицом своих товарищей, торжественно клянусь: горячо любить свою Родину; жить, учиться и бороться, как завещал великий Ленин, как учит Коммунистическая партия; всегда выполнять законы пионеров Советского Союза. — уверенно говорил парнишка. Около него стоял его лучший друг, который будет объявлен пионером следующим. К Юкичи подошли с красным галстуком и начали завязывать его. Он гордо смотрел на новый галстук, что будет с ним прямиком до окончания школы, а позже останется вечной памятью для него, когда он станет взрослым и угрюмым мужчиной, без детских, хоть и неявных, амбиций, эмоций и переживаний. Вскоре раздался до жути близкий сердцу голос. — Я, Гэнъитиро Фукучи, вступая в ряды Всесоюзной пионерской организации, перед лицом своих товарищей, торжественно клянусь: горячо любить свою Родину; жить, учиться и бороться, как завещал великий Ленин, как учит Коммунистическая партия; всегда выполнять законы пионеров Советского Союза! — он, напротив Фукудзаве, улыбался. Говорил он также громко, как и всегда, а самое главное: был счастлив. Он точно знал, что его примут туда, куда он хотел попасть прямиком с первого класса! Да ещё и лучший друг стоит рядом - невероятно счастливое событие! Наконец, финал церемонии посвящения. — Пионер, в бой за дело Коммунистической партии Советского Союза, будь готов! — Всегда готов! — в один голос говорили дети. Вскоре их всех распустили. Было холодно, что несвойственно апрелю, но Гэнъитиро всё равно расстегнул своё пальто, в котором шёл сегодня в школу, красуясь пред каждым проходящим мимо своим пионерским галстуком. Юкичи шёл в застегнутой куртке. Смотря на самодовольный взгляд и улыбку друга, хотелось также расстегнуть еë и гордиться своим поступлением в пионеры, но почему-то ему хотелось казаться старше, умнее Фукучи. — И как тебя, такого бандита, взяли в пионеры? Пионеры - люди спокойные. — холодно, без капли эмоций произнёс Фукудзава. — Ой, да ладно! Если хочешь, чтобы люди следовали твоему примеру, игра в молчанку не поможет! Гордись, пионер! — смеялся Фукучи, хлопая его по плечу. — Давай, как я! Расстегни куртку! — Нет! Руки мальчика потянулись к застежке, так и норовя раскрыть куртку и показать всем на планете, что не только он сегодня стал гордым пионером, но и его друг. Юкичи же старался предотвратить это, так как это подорвёт его зрелость в глазах одноклассников...! Хотя... Вроде бы подростки всегда ходят без куртки и без шапки, даже в самую лютую зиму. Но взрослые, которые не пользовались авторитетом среди молодёжи, всегда ходили в самой теплой одежде, невзирая на то, что так они выглядели крайне не круто, как хотели выглядеть юноши и дамы... Что-то останавливало Фукудзаву от этой взрослости, которую так хотел иметь. Хватило всего пару секунд, как он, кажется, наконец-то понял, что же это. Было одно "но", которое вызывало в нём столь много сомнений. Эта радость в груди, что он наконец получил то, о чем так долго мечтал... Он бы наплевал на неё, если бы Фукучи рядом не светился бы от счастья, заражая его этим же. Если бы Фукучи не был бы таким открытым, он бы и дальше шёл домой в спокойном темпе, даже не думая о том, что ему захочется похвастаться пред всем миром своим пионерским галстуком, даже невзирая на счастье и восторг внутри! — Твоя взяла, Гэнъитиро. Фукучи, улыбаясь в несколько раз шире, наконец расстегнул его куртку. Алый галстук под курткой был заметен любому смотрящему, как и значок на груди. На лице Юкичи, наконец, появилась добрая улыбка, хоть и лёгкая, зато искренняя, и Фукучи знал это. — Может к тебе домой зайдем? Там и уроки сделаем, и поболтаем! Ещё и чая у тебя попьём! — Ох, даже не знаю... Мама может запретить... — Да она меня обожает! — улыбался юноша. Он, как всегда, был прав: мама Юкичи действительно любила его - весёлого, активного и общительного парня, что так сильно отличался от её сына. Фукудзава пожал плечами и прошло несколько минут, как они оказались на пороге дома. Он позвонил в дверь, что в ту же секунду распахнулась. Пред ними предстала взрослая, но в то же время привлекательная женщина, что смотрела на детей сверху вниз без всякой злобы, а на лице даже появлялась добрая улыбка. Её не так сильно смущало, что Фукудзава стоит раздетый, несмотря на холод, а куда больше интересовали красные косынки на плечах и значки на груди. — Привет, юные пионеры! — она по-доброму улыбнулась и обняла Фукудзаву, а Фукучи помахала. — Привет, мам. — Здрасте! — парниша улыбнулся ей. Гэнъитиро был их частым гостем, несмотря на то, что семья Фукудзавы была постоянно занята: то Юкичи на соревнованиях, то они в отъезде, то папа не разрешал водить друзей домой, так как грязно, то ещё что-то... Но всё равно Фукучи находил лазейки, знал, как попасть к нему домой, не привлекая внимания родителей, знал, как задобрить их. Юкичи же дома у его семьи бывал раза два, и то не просто погостить, а по делу. Мама уже давно привыкла к юному гостю, а вот папа ещё нет. Иногда он заходит в комнату к Юкичи, а там Фукучи на люстре висит: тогда сын попадал под домашний арест, а Фукучи был публично отруган, как он сам говорил, хотя на деле его лишь слегка ругала мама при отце. Отец явно задавался вопросом, как столь неугомонный ребёнок может быть пионером, как и его сын... Но факт оставался фактом: они вдвоём стали пионерами, что гордятся этим званием, а галстуки готовы сохранить до самой старости. — Чай будете? — женщина привстала, приглашая двоих на кухню. — Конечно! Мы с Юкичи не отказались бы! — ответив за Фукудзаву, громко ответил друг. ...Конечно же, Фукудзава никогда не сказал бы, что хочет чая: он мальчик самостоятельный. Захочет - сам нальет. Захочет со сладким - пойдёт и купит. Только в этот раз почему-то хотелось, чтобы о нём позаботились и он никогда не озвучил бы этого. Но Фукучи, судя по всему, умеет читать его мысли. Видимо, знает его слишком хорошо. Они уже сидят за столом, мама подносит тёплый чай с сахаром к ним и садится напротив, оглядывая детей взглядом. Фукудзава пьёт чай медленно и осторожно, стараясь ненароком не облить пионерский галстук. Фукучи пьёт, словно никогда в жизни воды не видел, что уж говорить про чай. — Ну что? Как всё прошло? — Да Юкичи упал раз сто, заикнулся, ещё сказал не во имя Ленина, а во имя Гитлера! Я отдал ему красный галстук, который мне по ошибке вручили! Вот так! Фукудзава смотрит на него с округленными глазами. — Чего?! Этого не было! — он резко начал оправдываться. — Не верь ему, мам! Мама начала смеяться. — Да неужели, Гэнъитиро? — Да-да! Фукудзава зол. Как он вообще смеет говорить такое про него, да ещё и перед его мамой?! — Безобразники вы! — она потрепала мальчика по голове, как он тут же успокоился, недовольно фыркнув. — Я уже не маленький, чтобы меня учили. — Ну что ты... — улыбается мама. — Так, ладно, пионер. Почему без шапки и расстёгнутый пришёл, м? Я же говорила - на улице холодно. Не дай Бог заболеешь! Гэнъитиро тут же увидел провинившееся лицо друга. — ...Это я ему куртку раскрыл. Мама перевела взгляд на Фукучи. — Что? Почему? — Хотел, чтобы он всем показал, что он тоже пионер! А то я тоже расстёгнутый хожу, всем хвастаюсь, а он идёт в своей куртке... Пусть тоже похвастается, м! Не ругайте его! "...Почему он за меня заступается? Может, это и правда, но я же и сам могу защитить себя. Я никогда не пойму Гэнъитиро." — А почему без шапки? — Причёска хорошая была. Сказал ему не надевать. *** Посидели, поговорили. Обсудили волнение перед посвящением. Обсудили погоду, учебу... И вскоре стукнуло восемь часов вечера - скоро вернётся папа, и будет не до смеха. Мама ушла мыть посуду, а Фукучи засобирался домой... Только Юкичи совершенно не хотелось расставаться с Фукучи так рано - ещё же весь вечер впереди! Сегодня он мог позволить себе поспать на часок попозже, ибо он стал совсем взрослым, когда на него надели этот алый галстук. Понял он это только сейчас. Понял только сейчас, как сильно ему важен Фукучи... Ведь Фукучи был единственным, кто вообще согласился на общение с молчаливым, тихим мальчуганом. — Мам. — Фукудзава подошёл на кухню. — Да, сынок? — ...Можно я Гэнъитиро провожу? Она обернулась на него. Никогда впредь он не провожал его - когда они прощались, друг просто уходил, а сын оставался дома, казалось, даже не скучая по нему. Но сейчас... Мама кивнула. Фукудзава улыбнулся, надел куртку, в этот раз уже даже не удосужившись застегнуть её. Фукучи обернулся и увидел, что Юкичи собирается... И сразу же понял, куда. — Скоро вернусь. Они направили свой шаг в сторону дома Фукучи. Смеркалось. Они шли по полю, а не по асфальту: по городской суете, шуму и гаму можно было идти только в тишине и быстро, не позволяя себе даже взглянуть на друга. Лёгкий ветер обдувал их лица. Колоски слегка покачивались, как и листва на деревьях. Всё уже цвело, а былая прохлада пропала. Вытоптанная кем-то дорожка не шла прямиком до дома Фукучи, и по какой-то причине он это знал, хотя обычно всегда шёл домой быстро. Дорожка шла вдаль, прямиком до речки, в которой Гэнъитиро любил купаться и постоянно звал искупаться Юкичи, на что тот всегда отказывал. — Знаешь, Гэнъитиро... Ты был прав. — он взглянул на практически тёмное небо. Парень обернулся. — А? В чем? — Пионер не должен быть молчаливым. — рука докоснулась до слегка колеблющейся листвы. — А! Ты про это, хах! — он заулыбался. — Да, глупость сказал. Забей! — Не глупость. Ты был прав. Пионеры должны просвящать других ребят - мы должны быть примером, должны восхищаться социализмом, должны... Должны быть теми, на кого они будут равняться! А как молчун, вроде меня, может быть пионером? Гэнъитиро остановил Юкичи, взяв его за запястье. Его лицо резко стало серьёзным. Он наверняка произнесёт сейчас что-то вдохновляющее, что-то, из-за чего у Фукудзавы перехватит дыхание... — Ты - достоин. — и ничего больше сказано не было. — Что? — Ты - достоин. Ничего сказать больше не могу. — секунда молчания, как он опять начал говорить. — Ты куда более ответственный, чем я. Ты куда более патриот. Ты, мне кажется, единственный, кто в принципе достоин этого звания. — Что? Ты же был первым, кто хотел пойти в пионеры среди всего нашего класса! Гэнъитиро... Ты один, кто сможет вбить им в головы в то, что СССР и социализм - лучшее, что существует. Ответа не последовало. Были диалоги лишь про звезды на небе, красоту сегодняшних дней и про то, как же хорошо, что завтра не надо в школу. И они уже стоят у дома Фукучи. Фукудзава никогда туда не зайдёт - не хочет нарушать семейную идиллию, да и поздно уже... Фукучи оборачивается. — Юкичи, знаешь... У меня нет места, куда я мог бы повесить пионерский галстук. Давай я буду отдавать тебе его после школы, а ты возвращать перед уроками? Пожалуйста! — он улыбнулся вновь. — Ты всё дальше продолжаешь про то, что недостоин? — Ровно как и ты. Фукудзава взял друга за руки. — Если так... Мы оба недостойны. Фукучи улыбнулся. — Да будет так! С этого дня в комнате уже взрослого хмурого мужчины висит два галстука. Он никогда не наденет ни один из них вновь - первый слишком мал, второй в принципе не его вещь. Но каждый раз, когда взгляд Фукудзавы падает на эти пионерские галстуки, то в голове всегда проносится одна фраза. — Привет, юные пионеры!