Тени

Это была одна из самых жарких и душных ночей за последнее время. Окно было распахнуто, поэтому легкие порывы ветра поднимали тюль в воздух, заставляя прозрачную ткань исходить мелкой рябью в свете уличного фонаря. Острые тени спрятались в углу и, подпитываясь лунными отблесками, становились всё больше. Они начали распространяться по комнате, заключая её в свои объятия. Феликс не спал. Он замер в одном положении и следил за тенью, отделившейся от остальных. Та разрасталась быстрее, была размашистой и своими острыми краями практически касалась кровати. Кривые, изогнутые линии расползались капканом по полу. Феликс судорожно сглотнул и неосознанно отодвинулся от края, коснувшись спящего Минхо. Недостаточно грубо и резко, чтобы тот оборонительно встрепенулся, но достаточно ощутимо, чтобы заставить его проснуться. — Ты залез на мою половину кровати, — прохрипел хён. Феликс промолчал. Его практически немигающий взгляд продолжал двигаться вслед за тенью, которая вот-вот переметнётся на одеяло и протянет свои изогнутые конечности к его шее, сомкнёт их и выдавит из него жизнь. — Ёнбок-а? — позвал его Минхо. Шумное дыхание не было тем ответом, который он ожидал. Минхо поднялся на локте и навис над своим парнем, смахнул с его лба обесцвеченные пряди и позвал вновь. Лицо Ёнбока сохраняло непроницаемое выражение, но в глазах читались напряжённость и отстранённость, а на пересохших губах медленно запекались капли крови, проступившие из ранок, оставленных зубами. — Посмотри на меня! — Минхо сорвался на рык и грубо схватил младшего за подбородок. Тот поморщился, моргнул и устремил на хёна растерянный взгляд — всё ещё рассеянный, отсутствующий, но уже осмысленный. — Ты чего не спишь? — удивился он. — О, так ты меня не игнорируешь? — съязвил Минхо. — Прости. Это был тяжёлый день. Ёнбок виновато улыбнулся. — Давай спать. Он отвернулся и натянул одеяло до подбородка, не предприняв попытку поцеловать Минхо, как это бывало во все остальные дни. Это стало его зависимостью. Куда большей, чем музыка. Ёнбок постоянно пытался урвать очередной поцелуй, не хотел отрываться от губ Минхо, всегда тянулся за ними, как намагниченный, и не скрывал своего удовольствия, когда тот вновь приближался, чтобы дать ему желаемое. Минхо нахмурился и прижался к чужому виску. Он отстранился через несколько секунд, не дождавшись ответной реакции, выдавшей бы заинтересованность младшего, и вернулся на свою половину кровати. Неприятное чувство сдавило грудную клетку, но Минхо понимал, что сейчас не добьётся ответов на свои вопросы. Его сон прошёл. А вот дыхание Ёнбока выровнялось, и Минхо попытался удержаться за него, чтобы заснуть, но шестерёнки в голове предательски закрутились, вынуждая вспомнить каждую странность прошедшего дня. Ёнбок опоздал на тренировку. Ёнбок был медлительным и неповоротливым. Ёнбок лег прежде, чем Минхо вышел из ванной. В последние дни с языка Ёнбока не слетело ни одной шутки, он вообще предпочитал помалкивать и сторонился любых затей, включающих в себя попытку расслабиться и как следует повеселиться. Он был рядом со всеми, но в то же время будто отсутствовал, иногда не реагируя на собственное имя. Минхо повернулся лицом к Ёнбоку и заключил его в кольцо из своих рук. Уткнулся носом в его загривок и глубоко вздохнул. С каждым днём делить постель с младшим становилось всё легче и легче: он научился не вздрагивать от случайных касаний и легких — или не очень — пинков, привык к тихому сопению на ухо или в область ключиц. Ёнбок стал зоной его комфорта, о которой он даже не смел мечтать, спасательный круг, за который хочется держаться, поэтому любые перемены в нём Минхо ощущал особенно остро, и он не знал, как правильно вести себя. Ёнбок не был одним из тех людей, к которым легко подобрать верную модель поведения, чтобы добиться желаемого. Он удивлял, превосходил все ожидания день за днём. Минхо мог бы растолкать его и попытаться выбить ответы, проложить дорожку к его сговорчивости с помощью поцелуев, но младший не выглядел так, будто готов идти на контакт. За прошедшие сутки он даже не взглянул в его сторону и удостоил лишь парой односложных ответов, что не укрылось от внимательности Чана: — Проблемы в Раю? — спросил он. Минхо грозно сверкнул глазами: — Не лезь не в своё дело. — Наверное, теперь, когда популярность Феликса дышит в затылок титанам третьего поколения, он понял, что может найти себе кого-нибудь получше, — вмешался Сынмин. — Затолкай свои предположения поглубже в задницу, — посоветовал Минхо, расплываясь в кислой ухмылке. Прежде, чем разойтись, они обменялись испепеляющими взглядами. Вечный хлипкий мир между ними продолжал время от времени подвергаться испытаниям, но за эти годы они научились сглаживать острые углы. Их стычки всё больше походили на очередную вредную привычку, но, когда дело касалось Ёнбока, Сынмин по-прежнему вёл себя так, будто одно существование Минхо наносит ему личностный ущерб. Однако сам Минхо был слишком озабочен поведением парня, чтобы попытаться обдумать поведение нахального младшего. Тот как раз закопошился у него под боком и вяло дернулся. — Ты слишком сильно давишь, — пожаловался он. Его голос звучал слишком бодро для человека, который только что проснулся. Минхо снова откатился на свою половину кровати и перевернулся на бок, к противоположной стене. — Не смотри на меня. — Никто на тебя не смотрит, Бок-и, заткнись и спи. — Я в состоянии найти выход самостоятельно, — раздраженно проговорил младший, — прекрати преследовать меня. Ты мне не нужен. Минхо вскинул бровь и обернулся. Он резко принял сидячее положение и схватил задрожавшего Ёнбока за плечо, чтобы рывком развернуть к себе, но вместо этого ему пришлось уворачиваться от летящего в его лицо кулака. Младший охнул, когда его сжатая ладонь врезалась в спинку кровати, и подскочил на месте. На тяжело вздымающейся груди, обтянутой футболкой, проступили пятна пота, и несколько длинных прядей волос прилипло ко лбу. — Какого чёрта? Грозный голос Минхо немедленно привёл его в чувства. Первые солнечные отблески начали наполнять комнату, поэтому выражение лица хёна было хорошо читаемым. Он был зол, раздражён и напряжён, а под глазами уже проступили тени от недосыпа. — Извини, — выдохнул Феликс. — Я же не сделал тебе больно? — Ты что, обдолбан? — выдвинул предположение Минхо. — Что за дрянь тебе дают вместо обезболивающих? Его глаза были сужены, а губы поджаты. Феликс потряс ватной головой и завернулся в одеяло. Ушибленная рука неприятно саднила, но он старался держаться за это болезненное ощущение, чувствуя, как постепенно ускользает из реальности. Тени больше не кажутся большими и страшными, но их еще достаточно много, чтобы заполнить собой всё пространство. Взгляд хёна, направленный прямо на него, сродни маяку, — указывает верный путь. Феликс вдруг понял, насколько сильно он вымотан, а вид невыспавшегося по его вине Минхо совестливо кольнул в область сердца. — Ты сам расскажешь, что с тобой творится в последнее время, или мне выбить из тебя признание? — полюбопытствовал тот. — Ты даже не стараешься сделать вид, что ты в порядке. Феликс прижал палец к губам и тихо прошептал: — Не сейчас. Они всё слышат. Хён запустил пятерню в свои волосы, взлохматил их и на мгновение прикрыл глаза. — Кто? В комнате повисла минутная тишина. Феликс зябко поежился и придвинулся ближе к чужому теплому телу, от которого даже в расслабленной позе веяло силой. — Тени, — шепнул он, прижавшись губами к самому уху Минхо.