Не то, чем кажется

По мере того как с каждой секундой всё больше росло желание обнять параллельно с желанием растоптать в прах он понимал, что сходит с ума. И это беспокоило его, если бы не было так всё равно. Перед глазами раз за разом проигрывалась сцена со светящимся от внутренней энергии Рюуко, противостоящему Хомураби. Так легко и просто. Стоило ему только взмахнуть своим оружием и все их проблемы решились. Но только не его. Хотелось привязать к себе и навсегда остаться вместе. Хотелось раскрыть его грудную клетку и достать от туда источник силы света. Хотелось поцеловать и никогда не отпускать. Хотелось оторвать голову, что бы вечно любоваться ей. Хотелось любить Акиру. Хотелось выпустить из него Рюуко. Широганэ не мог найти себе места, рассматривая свои трясущиеся руки. Кто из них кто и где же правда? Он упал на холодный пол, сгибаясь, корчась как от зубной боли. Сжав зубы, подавил рвущийся наружу крик. Смахнул ненужные слёзы и услышав приближающиеся шаги постарался уйти как можно дальше, петляя и путая след. Он не отвечал за себя. В одну секунду любая из его сторон могла одержать верх. Пусть его побег и выглядел как игра, он скорее прятался и сбегал сам от себя, чем от кого-то еще. Он хотел что бы его нашли. Он не хотел что бы его нашли. Он хотел спасения. Он не хотел жить. Проведя рукой по пыльному стеклу, в котором с тех самых пор отражалась только неизменная, красная бездна он сглотнул ком в горле, заставляющий связки дрожать и запел, выпуская накопленную душевную тяжесть. Дрожащий голос обрёл силу и зазвучал ясно и чисто, гуляя эхом по коридорам. Когда-то давно он часто напевал что-то про себя. Слишком много лет. Этого хватило что бы незамысловатые мотивы переросли в мелодии, а унылое мычание в слова. В то время как Рюуко занимался всем, что только под руку попадётся. Широганэ оттачивал своё единственное мастерство, которым овладел в совершенстве. Он облюбовал фортепьяно, наделяя свои песни глубиной инструментальной музыки. Он без проблем справлялся и с другими инструментами, но всё же предпочтение отдавал одному. - У тебя прекрасный голос. Твои мелодии не похожи ни на одну из человеческих. Мне сразу становится так спокойно и я понимаю где мой дом. Сказал Рюуко прикрыв глаза. Широганэ только лениво глянул на него, приняв похвалу. Тут же отвернулся, приложил руку к груди и поднял голову, взяв более высокую ноту. Если у него и была душа, то она обратилась в звук. Ныне ломанный, расстроенный как старый инструмент. Звук пропитавшийся болью и сквозящий еле сдерживаемым безумием. Мелодия звучащая из самого сердца мрака. Всё еще чарующая, точно полная луна, освещающая тусклым серебром жуткую рощу, в которой может прятаться что угодно. Манящая своим тёмным притяжением даже без музыки. Его тело ныло и дрожало словно от лихорадки, но голос оставался ровным. Сейчас его песня, чувства, разум, были посвящены исключительно Акире. Всё это было таким же хаотичным как и его сердце мечущееся от одного к другому не в силах сделать окончательный выбор. Оба варианта сливались воедино, создавая гротескный образ, перемешиваясь от черного к белому, закручивались в кривую спираль. Он больше не видел разницы между двумя. Невидимые нити неровным швом сшили несочетающееся грязно - серыми разводами. С этого момента его навсегда потухшие глаза стали полностью черными, а рассудок было не спасти. Он протянул руку вперёд, в элегантном жесте самой настоящей оперной звезды, заканчивая песню и наткнулся на стекло, которое от встречи с его пальцами тут же пошло трещинами, вылетая со звоном. Звон от множества разбившихся по периметру стёкол смешался в гул. Раскрошенные осколки мелкими блёстками застыли в воздухе на секунду и лёгко кружась начали опускаться на землю, больше напоминая снег. Широганэ подставил руку под колющие искры и довольно прищурился.