Когда хорошим людям плохо

— Судари, давайте я окажу вам любезность и помогу его перенести, — вежливо обратился молодой офицер к двум солдатам, пытающимся вызвалить раненого Андрея Болконского из его коляски. — У меня лишь от осколков на руке несерьёзная, можно сказать, ссадина, уж как не пытался я генерала уговорить оставить меня на фронте с таким-то пустяковым ранением – всё без толку, чуть ли не силой лечиться отправил, — усмехнулся он, помогая укладывать князя на носилки. — Так, куда нужно отнести этого бедолагу? — Да вон в ту избу, — ответил ему один из солдат. — Доктор уже там. Схватившись за ручки носилки с одной стороны, офицер вместе с другим солдатом занёс князя Андрея внутрь обветшалой избы, покинутой её обитателями. Доктор бегло осмотрел рану лежащего, попросил отнести его в пустующую спальню, пообещав чуть позже прийти и сменить повязки. Переложив раненого на кровать, солдат кивнул офицеру в знак благодарности и сразу же поспешил уйти – ему самому, учитывая как минимум его рассечённое лицо, требовалась медицинская помощь. Но вот офицер не спешил покидать больного. Устало вздохнув, – война истощила его не столько физически, сколько морально – он положил под голову Андрея Болконского подушку и с заботой, присущей чаще всего матерям, укрыл его одеялом. — Когда же этот ужас закончится... — едва слышно произнёс офицер, с сожалением рассматривая измученное лицо князя. Подойдя к окну, за которым простиралось ярко-оранжевое небо, окрашенное последними лучами уходящего солнца, он, прищурившись, смотрел в даль, раздумывая над тем, как скоро Наполеон вступит в опустевшую Москву. Офицер прекрасно понимал, что сдача города – это вынужденная необходимость, что лучше уж французский император доберётся до своей цели, чем погибнут тысячи солдат, пытаясь предотвратить неминуемое. Но как же тяжко сжималось в груди его сердце, стоило ему представить, как торжествующий Наполеон проезжает на своем коне по улицам древней «столицы», ожидая, что со дня на день из Санкт-Петербурга ему придет письмо от российской императрицы, умоляющей о заключении мирного договора. «Нет, Её Величество никогда не позволит себе подобной низости» — подумал офицер. В эту минуту дверь, немного скрипнув, распахнулась и на пороге показалось две фигуры: доктор и неизвестная офицеру молодая девушка приятной наружности, которая, увидев лежащего на кровати, от страха, поразившего её из-за прескверного вида, каким обладает любой тяжело раненый человек, закрыла рот руками. — Как же так можно? — еле слышно прошептала она. В то время как доктор менял повязки, обильно пропитавшиеся кровью вследствие катострафически страшного увечья на животе, офицер подошёл к всё также замершей и не смеющей двинуться дальше порога девушке, желая утешить её и в буквальном смысле оградить от нелицеприятного зрелища. — Он поправится, уверяю вас, — попытался обнадежить девушку офицер. — Но кем же, позвольте спросить, является этот человек? — Это... — она замолкла, собираясь с духом, — князь Андрей Болконский. — Болконский, значит... — повторил офицер, задумавшись. — Да, припоминаю, генерал-фельдмаршал говорил мне о его доблестном желании уйти на фронт. Хороший человек и храбрый солдат, вот что я о нём думаю. Впрочем, я забыл представиться – Александр Азаров. — Софья Ростова, — робко ответила девушка. — Доктор, пожалуйста, скажите, как он? — Она выглянула из-за плеча офицера, приложив руки к груди из-за крайнего беспокойства. — Бинты заменены, кровотечения нет, — ответил ей, обернувшись, доктор. — Только, к сожалению, он так и не очнулся. Прошу прощения, однако меня дожидаются и другие пациенты. Сообщите мне, если его состояние ухудшится. Софья попыталась было что-то ему возразить, но стремительный уход доктора, спешавшего оказать помощь другим пострадавшим, не позволил ей сказать и слова; её рот так и остался открытым, а в глазах читалась невысказанная просьба. — Вы бы хотели, чтобы кто-то остался присматривать за князем, не так ли? — аккуратно спросил Александр, заставив Софью перевести взгляд с раскрытой двери на него. — Я вполне бы мог справится с этой задачей. Стало быть, моя кандидатура вас устроит? — Я буду вам очень благодарна, если вы сдержите своё слово и останетесь при нём, — с чувством огромной признательсности проговорила девушка. — Обещаю, что всё будет именно так. Не волнутесь, — Александр осторожно положил свою руку на её дрожащее плечо, — я ни за что не дам ему умереть. — Спасибо вам, — Софья постаралась улыбнуться: уголки её губ на секунду дёрнулись вверх, — Ваше благородство не знает границ. Попрощавшись с офицером, она, слегка склонив голову в благодарном жесте, вышла из комнаты, предчувствуя ту невыносимую боль, которую испытает её сестра, когда узнает о своём несостоявшемся женихе.

***

Смеркалось, приближилась холодная осенняя ночь. Свечка, заженная пару минут назад, мирно стояла в подсвечнике рядом с кроватью; её слегка дрожжащий огонь освещал комнату тёплым оранжевым светом. Князь до сих пор не пришёл в сознание. Александра, беспрекословно исполняющего своё обещание, начали посещать не самые обнадеживающие мысли. Насколько он мог судить, рана не была столь уж серьёзной и для такого продолжительного обморока просто не находилось иной причины, кроме как приближающейся смерти. Офицер в очередной раз взглянул на Андрея Болконского. На его бледном, почти белом, лице всё так же застыла маска умиротворённости и безмятежности, будто князь наконец-то получил желанный покой и позволил себе погрузится в сон, лишённый каких-либо сновидений. Александру казалось, что человек, в данный момент лежащий на кровати без единого движения, утратил ту волю и стремление к жизни, присущие любому живому существу. Не в силах больше смотреть на неподвижного князя, офицер отвернулся. Его мучило сострадание, которое он успел испытать к Софье Ростовой. Александр отчётливо понимал, что для неё либо для кого-то из её окружения Андрей Болконский значил слишком много и, возможно, если его самые страшные рассуждения подтвердятся, и без того измученное женское сердце не выдержит и, подобно хрусталю, всё-таки разобьётся от горя. Измождённый, но такой тихий в сравнении с безмолвием комнаты, погруженной в полумрак, стон послышался где-то за спиной, в ту же секунду вздрогнувшего, Александра. Надежда, вновь проснувшаяся в смирившейся с неизбежностью душе, заставила его тот час повернуться, приблизится к кровати и коснуться лба пришедшего в сознание князя. Холод, который почувствовал офицер, сейчас расценивался им не как постепенное охлаждение тела вследствие летального исхода, а как отсутствие горячки, часто сопровождающей всех тяжело больных людей. Тёмные, словно давным давно потухшие, голубые глаза Андрея Болконского сверкнули в ночи синим пламенем и будто бы оживили всё его осунувшееся лицо. Он безмолвно смотрел на Александра, который, спотхватившись, присел рядом с кроватью и, вновь встретившись с невероятно осознанным взглядом, вполголоса заговорил: — Слава богу, вы очнулись, — выдохнул Александр с вымученной улыбкой, уже представляя, как неимоверно будет Софья. — Как ваше самочувствие? Рана не беспокоит? — Благодарю, я чувствую себя намного лучше, — слабым голосом, силясь побороть недомогание, произнёс князь. — Мы с вами знакомы? Простите, но я никак не могу вас вспомнить. — Нет, я знаю о вас только на словах. Лично с вами – правда тогда вы были в беспямятстве – меня познакомила Софья Ростова. Вы её знаете? Признаться, я, кроме её имени, не знаю о ней ничего более. — Да, она является сестрой Наташи... — князь Андрей неожиданно замолчал, рассудив, что о деталях он распространяться не будет. Александр в свою очередь решил сделать вид, что не заметил этой небольшой заминки. Своё предположение он видвинет попозже. — А вы, я вижу, тоже офицер. Не знаете ли вы случайно последних новостей с фронта? — Они вас не обрадуют, князь, — удрученно заметил Александр. — Москву решено было сдать Наполеону без всякого сражения. — Вот значит как... — ужаснулся раненый. — И что же? Он сейчас в Москве? — Да, но тот триумф, на который Наполеон рассчитывал, захватив город, не произошёл. По моему мнению, он вошёл в Москву не как победитель, а как проигравший, — добавил Александр, желая приободрить своего собеседника. — Пусть сердце моё и противится такой стратегии, разумом я понимаю, что это отступление было наилучшим решением с точки зрения сохранения армии. — Князь, могу ли я удовлетворить своё юношеское любопытство и попросить вас обмолвится ещё хотя бы одним словом о Наталье, я так предполагаю, Ростовой? Только не сочтите мою просьбу за дерзость, коей я, честно говоря, совершенно не обладаю. — Я хотел жениться на ней, — осторожно начал князь Андрей, стараясь говорить сдержанно и монотонно, — Но после одного события, произошедшего между нами и о котором я не имею права говорить, мы расстались. Хорошо, что мы не заключили союз, к тому же я и не брал с неё никаких обещаний. Мы даже не стали сообщать о нашей помолвке обществу, которая в будущем могла бы помешать нам и стать лишь тяжким бременем. — Отчего же вы так считаете? — удивлённо спросил Александр. — Разве вы не любили её? Или она не любила вас? — Конечно, мы любили. По крайней мере за себя я могу ручаться, — шепотом прибавил князь, нахмурившись, — Но мы были слишком уж разными. Она – молодая, энергичная и весёлая девушка и я – чёрствый, остраненный и повидавший настоящую жизнь мужчина, лишённый всего то, чего ей хотелось бы видеть во мне. Тем более, я провел с ней достаточно времени для того, чтобы точно знать, примет ли она меня со всеми имеющимися недостатками. — Выходит, ваша возлюбленная просто обманулась на ваш счёт? В этом же нет ничего предрассудительного, — с лёгкой улыбкой произнёс Александр. — Вы ведь спокойно обговорили это и расстались на хорошей ноте, ведь так? — Боюсь, здесь вы ошиблись. Я ушёл на войну, так и не повидавшись с ней. Александр не смог сдержать укоризненного взгляда. Сомнения, что дело тут вовсе не в простодушии и наивности Натальи Ростовой, укрепились в нём. Слова, произнесенные князем между делом, наткнули его на мысли об измене со стороны девушки. И всё же почему князь Андрей оставил её без всякого разъяснительного разговора? Неужели подобные «ошибки юности» караются столь жестоким пребрежением? — Это вы в ней разочаровались, — словно приговор, объявил Александр. — Судя по вашему рассказу, вы просто куда-то уехали, оставив вашу возлюбленную тосковать по вам и надеятся, что когда вы вернетесь, то всё в её жизни наконец образуется. Вы часто писали ей? Нет, можете не отвечать, думаю, вы не размышляли о том, как плохо может быть человеку, разлученному со своим любимым. И раз вы встречались тайно, тем более не брали с неё никаких заверений в верности исключительно вам, ничто не мешало ни ей, ни вам влюбиться в кого-нибудь другого. Или вы так наивно предполагали, что всякая добросовестная девушка будет, несмотря ни на что, дожидаться приезда своего «суженного», который ей даже не пишет? Вы оставили Наталью в самый важный момент, когда должны были поддержать её и заверить в том, что она вам небезразлична! — последнее предложение Александр, разочарованный поступком князя, с надрывом. — Вы не имеете права судить меня, — ледяным тоном проговорил князь Андрей. — А разве у вас тогда есть право судить её? — Она была готова сбежать и тайно обвенчаться с человеком, которого видела на приёмах всего несколько раз. — Но, исходя из ваших слов, можно понять, что она этого не сделала. Впрочем, я не пытаюсь оправдать её измену. Я просто не могу понять, что побудило вас отвернуться от неё? А если она жалеет о содеянном? Если она хочет быть с вами? И если в конце концов вы всё-таки её любите, то почему уходите от диалога, который мог бы всё разрешить? Своей гордостью вы обрекаете на мучения не только себя, но и её. — Почему вы так уверены в том, что наш брак был бы счастливым? Однажды мне довелось на собственном опыте проверить, насколько подобная связь может быть разрушительной и невыносимой. — Но если люди женятся по обоюдной любви... — начал было Александр. — По любви? — перебил его князь Андрей и горько усмехнулся. — Любовь губительна для человека. Она не только затмевает разум, но и рушит все планы и стремления, воздвигнутые до этого рокового чувства. Любовь – это когда хорошим людям так плохо, что они пускают себе пулю в лоб, лишь бы избавиться от гнетущего сознания того, что отныне их жизнь напрямую зависит от жизни другого человека. Вы юны и неопытны, вы превозносите любовь, сами не подозревая, насколько сокрушительна и беспощадна она на самом деле. От распирающего его грудь гнева Александр подскочил, сжал руки в кулаки и, буквально прожигая князя своим взглядом, практически во весь голос воскликнул: — Поверьте, я прекрасно знаю о том, до какой степени ваша пресловутая любовь может быть болезненна! Только вот, в отличии от меня, у вас есть все шансы, которыми вы, видимо, по глупости не пользутесь, на счастливый брак, который будет заключён по искренней любви! Знаете ли вы, как много людей женятся по расчёту? Знаете ли вы, как много людей вообще не могут связять себя узами брака в силу непреодолимых обстоятельств? Вы и представить себе не можете, как бы я хотела быть с тем, кого люблю! Через секунду она осознала свою оплошность и, широко раскрыв от расстерянности глаза, поджала губы и опустила голову, будто бы только что произошла катострофа. Князь Андрей был поражён: пылкая речь несмышленного молодого офицера, к которой он в силу его возраста относился снисходительно, в один миг предстала перед ним в виде исповеди страдающей от жестокости судьбы девушки. Да и какой девушки, если... — Поэтому вы решились самолично пойти на войну, Ваше Величество? — растерянно проронил князь Андрей. — Вас сложно признать в мундире, но стоило мне вас увидеть, я сразу подумал: «Императрица». И тут отбросил эту глупую, как мне казалось, мысль. Но ваше обращение, сказанное вгорячах, убедило меня в обратном. Как же так вышло, Ваше Величество? — Я просто была хорошим человеком, — нервно улыбаясь, сказала Александра. — А потом, выражаясь вашим языком, мне стало плохо. Настолько, что ради него я была готова рискнуть своей жизнью и принять участие в войне. И я действительно считаю, что у вас с Натальей всё ещё может получиться. — Ваша любовь настолько безнадежна? — сочувствующе спросил князь, восхищаясь храбростью императрицы. Александра провела в раздумьях примерно минуту. А потом лаконично ответила: — Да. Услышав лишь это самое простое слово, князь Андрей понял, к какому человеку правительница его страны испытывает «эту пресловутую любовь». — Неужели вы и в самом деле неравнодушны к... — Ой! Его вопрос прервал тихий возглас, пренадлежавший стройной одетой в ночнушку и закутанной в шаль девушке с чёрными глазами, которая, отворив дверь, стояла на пороге комнаты и с нежностью смотрела на самого князя. — Проходи, Наташа, — ласково пригласил её Андрей, которого недавние препирательства с императрицей заставили пересмотреть свои некоторые жизненные приоритеты. — Я очень рад вновь тебя увидеть. Наташа Ростова, совершенно не понимающая, чем вызвано такое благодушное состояние князя, двинулась к нему на негнущихся ногах, готовая в любую секунду броситься к нему на грудь и молить о прощении. — Я оставлю вас. Теперь за вами будет кому присмотреть, — шёпотом произнесла Александра, чтобы лишний раз не пугать Наташу. — Мне хотелось бы верить, что мои пламенные речи хоть как-то повлияли на вас. — Скажем так, своего вы добились, — с едва заметной улыбкой сказал ей князь Андрей. — Однако, перед тем, как проститься с вами, я, прошу извинить мою дерзость, хотел бы узнать ответ на мой вопрос. — Люблю ли я его? Можете в этом не сомневаться.

***

— Почему мы не можем прекратить эту бессмысленную войну? — устало отбросив пряди волос со лба, спросила Александра. — Потому что, моя дорогая, никакое из соглашений не будет выгодно нам обоим, — резонно ответил ей Наполеон. — В последнее время ты стала заметно сентементальней. Что-то произошло? — Своими глазами увидела, сколько людей полегло после Бородинской битвы. — Романова смахнула непрошенные слёзы. — А с одним офицером я даже успела поговорить по душам. — И о чём же вы говорили? — О любви. Я вернула ему веру в неё и сейчас переживаю о том, как бы его жизнь не оборвалась, так и не начавшись. И единственный выход, который я вижу, – это прекращение войны. — В действительности она совсем скоро прекратится, — заметил Наполеон. — Я уже понял, что проиграл. Моя любовь к тебе, Алекс, тому подтверждение. И я тоже переживаю о том, как бы наши жизни не оьорвались раньше положенного времени. — Намекаешь на замужество? Брось, мы никогда не сможем пожениться официально, — безропотно сказала Александра, давно смирившаяся с этим фактом. — Если ты выручишь меня из ссылки, к которой меня, несомненно, приговорят после свержения, я буду рад обвенчаться с тобой в абсолютно любой церкви сию же минуту. — Ты настолько оптимистично смотришь на нашу будущую жизнь? — усмехнулась Александра. — Твоё присутствие и чувства, которые я ощущаю при виде тебя, меняют моё мировоззрение и заставляют поверить в более перспективное будущее. — «Любовь всесильна: нет на Земле ни горя выше кары её, ни счастья выше наслаждения служить ей», — с чувством продекларировала Александра. — Шекспир, кажется? — Мне начинать волноваться, Алекс? С чего это ты вдруг начала изъясняться лирическиими цитатами? — Мне хочется так абсурдно выражать свои чувства к тебе из-за любви, — едва ощутимо проведя пальцами по его щеке, сердечно проговорила Александра. — Во всём виновата любовь, Наполеон. Во всём. И в том, что в тот миг она с безмерной нежностью поцеловала его, тоже была виновата любовь.

Любовь всегда одна, ни выстpела, ни вздоха,

Любовь – это когда хоpошим людям плохо.

Сплин – Джим