II
Достоинства — они и есть достоинства, уж Не Хуайсан-то знает. К сожалению, эти самые достоинства могут доставить окружающим немало неудобств, особенно когда имеешь дело с кланами и миром совершенствования. Поэтому сам Не Хуайсан для достижения своих целей использует другие, пусть менее достойные, зато более действенные свои качества. А вот Ханьгуан-цзюнь... это, конечно, Ханьгуан-цзюнь. Однако именно он то и дело доводит мир совершенствования до отчаяния. — Упрямец, — шипит Цзян Чэн, и ему тут же вторит целый хор голосов. — Неблагоразумный, — добавляет ученик Цзинь. — Крайне неблагоразумный, — поправляет его Цзян Чэн, не желая уступать кому бы то ни было пальму первенства в выражении возмущения. Все тут же с ним соглашаются. — Я говорил ему, что это неразумно, — добавляет один из учеников Не, и все умолкают, впечатлённые его смелостью: ответить самому Ханьгуан-цзюню... — А он сказал, что это не имеет значения, поскольку правильно было поступить именно так. Все ахают. Не Хуайсан понимает, в чем проблема. Да, Ханьгуан-цзюнь благородный и праведный, все это признают. И да, его предложения, идеи и усилия по руководству кланами не менее благородны и праведны, с этим тоже никто не спорит, но... На самом деле от него ждут вовсе не этого. На самом деле все хотят спокойно заниматься делами своих кланов, и чтобы ими руководил кто-то достаточно покладистый, способный сглаживать острые углы если между кланами возникает конфликт интересов. Кто-то, кто будет проводить необременительные собрания кланов, на которых можно хвастаться и красоваться друг перед другом. Вот только Ханьгуан-цзюнь не закрывает глаза, если чувствует, что дело идёт не по совести. Ханьгуан-цзюня не назовешь покладистым и приятным в общении. Ханьгуан-цзюнь не сглаживает острые углы. Ханьгуан-цзюнь не приветствует хвастливость. Ханьгуан-цзюнь прямолинеен, недипломатичен и для многих очень, очень неудобен. Особенно потому, что, несомненно, благороден и благонравен. Что только ещё сильнее раздражает. — Глава клана Не, что же нам делать? — спрашивает кто-то из учеников, пока остальные продолжают взволнованно обсуждать одно из последних решений Ханьгуан-цзюня. — Не знаю, — отвечает Не Хуайсан. Вообще-то, он прекрасно знает. Но удобнее сделать вид, что понятия не имеет.II
— Вэй Ин, — удивлённо приветствует его Лань Чжань, тут же вставая. Его взгляд озаряется радостью при виде Вэй Усяня, и тот позволяет себе насладиться мгновением нежданной встречи. Как же хорошо снова увидеть Лань Чжаня, как же хорошо снова слышать его голос. И будет ещё лучше, когда они окажутся где-нибудь подальше от этого душного кабинета и всей верховно-заклинательской ерунды. — Старейшина Илина, — поправляет он, и Лань Чжань едва заметно поднимает бровь. — Грозный Старейшина Илина прибыл к тебе с совершенно гнусной целью. — Вэй Ин, — строго говорит Лань Ванцзи. — Не шути так. — А я и не шучу, — одарив его ослепительной улыбкой, отвечает Вэй Усянь. Мгновение спустя знакомый талисман обвивает запястья Лань Ванцзи и рывком притягивает его к Вэй Усяню. — Я до сих пор не решил, как это называть: связыванием или связью, — задумчиво говорит Вэй Усянь. — А ты как думаешь, Лань Чжань? — ... Лань Ванцзи просто смотрит, слегка вжимаясь в его тело, запястья нетуго обвиты лентой, которая тянется к одному из запястий Вэй Усяня. Выглядит Лань Ванцзи при этом совершенно растерянным, но в этой растерянности нет ни капли испуга, страха или раздражения. Вид у него сейчас, надо признать, очень соблазнительный. Конечно, Лань Ванцзи наверняка легко нашёл бы способ освободиться — если бы захотел. Но, похоже, он не очень-то хочет освобождаться, и это только ещё больше возбуждает Вэй Усяня. — Да-да, совершенно верно, — говорит Вэй Усянь, с трудом пытаясь сосредоточиться и не отвлекаться от своей миссии. — Я похищаю тебя. — ... — Конечно, исключительно для того, чтобы обеспечить твою безопасность! — продолжает он. — Я выяснил, что против тебя готовится заговор, и, раз уж ты столь упрям, что не обращаешь внимания на непосредственную опасность, я решил тебя похитить! — ... — Даже не пытайся сопротивляться! — с жаром продолжает Вэй Усянь. — И не вздумай звать на помощь. Если придётся — я вполне способен заставить тебя замолчать. — ... Лань Ванцзи шевелит губами, но проходит несколько мгновений, прежде чем ему удаётся произнести вслух: — Ты освоил заклинание безмолвия Гусу Лань? — Нет, — отвечает Вэй Усянь, пренебрежительно отмахиваясь. Он слишком поздно понимает, что делает это рукой, к которой привязана рука Лань Ванцзи, и тем самым притягивает одного крайне сбитого с толку Верховного заклинателя ещё ближе. Лань Ванцзи смотрит на Вэй Усяня, а Вэй Усянь смотрит на Лань Ванцзи. — Вэй И... — начинает было Лань Ванцзи, и Вэй Усянь горячо целует его, заставляя замолчать куда успешнее, чем любое заклинание безмолвия, но самое главное — делает это куда более приятным способом.II
— Старейшина Илина... что? — Похитил Верховного заклинателя! По толпе заклинателей и глав кланов прокатываются взволнованные шепотки, которые сменяются возмущенным гулом. Но затем этот гул странным образом утихает и сменяется задумчивым молчанием. — Это, конечно, возмутительно, — осторожно произносит наконец один из заклинателей. — Но Старейшина Илина действительно коварен и внушает страх. Разумней было бы не противостоять ему. — Верно, верно, так и есть, — вторит другой заклинатель. — Ханьгуан-цзюнь со Старейшиной Илина добрые друзья, — добавляет третий. — Уверен, Его превосходительству не причинят вреда. — Да-да, совершенно верно. — К тому же Ханьгуан-цзюнь и сам вполне способен справиться со Старейшиной Илина. Уверен, спустя какое-то время он спасётся и вернётся к нам целым и невредимым. — Спустя какое-то время, да, — многозначительно добавляет кто-то, и остальные не менее многозначительно кивают. — А пока, я уверен, мы вполне можем обойтись без Верховного заклинателя, — предлагает один из учеников, и мало кому из присутствующих удаётся скрыть, что подобная перспектива их только радует. Очень радует. — То, что Старейшина Илина осмелился — именно осмелился! — похитить достопочтенного Ханьгуан-цзюня, это, конечно, возмутительно. Но... — Но именно из чувства глубокого уважения к Ханьгуан-цзюню, думаю, нам не стоит ничего предпринимать! — заключает кто-то, и все согласно кивают, переглядываясь. Не Хуайсан улыбается, обмахиваясь веером. Сидящий в углу Цзян Чэн недовольно что-то ворчит себе под нос и рассеянно потирает бок. Похоже, он скоро заработает язву.II
— М-м-м, — томно мурлычет Вэй Усянь, чувствуя, что Лань Ванцзи снова поглаживает его член. Длинные пальцы скользят вверх-вниз, соблазнительно оглаживают ствол круговыми движениями. — Лань-эр-гэгэ, из всех заклинателей ты воистину Верховный даже в этом мастерстве. — Хм, — отвечает Лань Ванцзи. Кончики его ушей слегка краснеют, но он не прекращает свои медленные ласки. Вэй Усянь со счастливым вздохом утыкается лицом ему в плечо. И решает, что чувствует себя просто восхитительно. Восхитительно зацелованным, восхитительно заласканным, восхитительно оттраханным, восхитительно обессилевшим. И даже лёгкая саднящая боль не менее восхитительна, в самом деле восхитительна, так как вызвана тем, что Лань Ванцзи находился восхитительно глубоко в его теле. Словом, всё совершенно восхитительно. И Лань Ванцзи чувствует себя точно так же, Вэй Усянь в этом почти уверен. Он не помнит, чтобы Лань Ванцзи вёл себя подобным образом раньше, тот стал гораздо мягче. Словно ледяная холодная гладь сменилась пушистым снегом, и это заставляет Вэй Усяня влюбиться в него ещё сильнее. Или, возможно, просто осознать, насколько сильно он любит Лань Ванцзи. — Завтра я возвращаюсь, — сообщает Лань Ванцзи после недолгого молчания. Вэй Усянь только сильнее утыкается лицом в его плечо, но ничего не отвечает. — Я отсутствовал почти неделю и должен вернуться к обязанностям Верховного заклинателя. Вэй Усянь по-прежнему ничего не отвечает. — Вэй Ин, — тихо зовёт его Лань Ванцзи после недолгого молчания. — Я знаю, Лань Чжань, — шепчет Вэй Усянь и чувствует, как пальцы Лань Ванцзи оглаживают его бёдра, с любовью обводя их линии и изгибы. — Знаю. — Хм, — в голосе Лань Ванцзи сквозит непривычная печаль.II
— Приятно снова видеть вас, Ваше превосходительство. Очень-очень приятно. — Хм. — Очень хорошо выглядите, Ваше превосходительство. — Хм. — Все мы под большим впечатление от того, что вам удалось целым и невредимым вырваться из лап Старейшины Илина, Ваше превосходительство. — Хм, — Лань Ванцзи замирает и не меняя выражение лица умудряется выглядеть раздражённым. — Вэй Ин никогда не причинил бы мне вреда. — Конечно-конечно. Именно это я и имел в виду. Более того, мы не вмешались именно потому, что знаем о взаимоотношениях Старейшины Илина и Вашего превосходительства. — Хм. — Мы так же выяснили, что заговорщики, от которых вас пытался защитить Старейшина Илина, на проверку оказались всего лишь парочкой недовольных учеников из клана Не, позволивших себе необдуманно высказаться. Не Хуайсан лично подверг их суровому наказанию. — Хм, — задумчиво отвечает Лань Ванцзи.II
— Это совершенно, абсолютно неразумно! — Согласен. Не Хуайсан обмахивается веером, прислушиваясь к разговорам вокруг. Какое-то время и в самом деле было относительное затишье. Несколько недель, последовавших после чудесного спасения из лап Старейшины Илина, Ханьгуан-цзюнь ко всеобщему удивлению был в крайне благодушном расположении духа. Но затем постепенно опять стал куда менее покладистым, тем самым снова доставляя всем неудобство. — Глава Не, а что вы об этом думаете? — Право, я не знаю, — говорит Не Хуайсан. — Его превосходительство казался куда более покладистым на прошлой неделе. Понятия не имею, почему сейчас он ведёт себя столь неразумно. Я и правда не знаю. — Последние недели он действительно вёл себя вполне благоразумно, — раздражённо подтвердил Цзян Чэн. — С тех самых пор, как... Глава Цзян сердито сжимает челюсти, решая не продолжать, и поспешно отправляется выпить свой лечебный травяной настой. Не Хуайсан прячет улыбку. — С тех пор как его похитили, — многозначительно заканчивает кто-то, и несколько человек так же многозначительно кивают. — Ах, но разве Старейшина Илина похитил Верховного заклинателя не потому, что обнаружил доказательства готовящегося заговора? — Именно так, — отвечает кто-то, и все присутствующие опять обмениваются не менее многозначительными кивками.II
Лань Ванцзи просыпается и обнаруживает, что едет верхом на осле. И не на каком-то там осле, а на Яблочке, ревущем столь же громогласно, как и обычно. А ведёт Яблочко Вэй Усянь, весело насвистывающий мелодию, слишком хорошо знакомую Лань Ванцзи. Опустив взгляд, Лань Ванцзи замечает, что руки его связаны в запястьях красной лентой Вэй Усяня. Однако связаны очень слабо, так что Лань Ванцзи легко может освободиться из пут. Более того, Вэй Усянь даже захватил Бичэнь, привязав его к седлу Яблочка. Но Лань Ванцзи и не думает освобождаться. — Вэй Ин, — зовёт он, и Вэй Усянь тут же разворачивается, ухмыляясь ему. — Лань Чжань! Ты проснулся! Боюсь, мне снова пришлось тебя похитить! — Хм. — Но мне и правда пришлось это сделать! Я раскрыл ещё один заговор против тебя. На этот раз это Цзини с сообщниками. И я не позволю тебе вернуться, пока не буду уверен, что с заговорщиками разобрались. — Хм. Вэй Усянь подходит ближе. — Возможно, на этот раз мне придётся подольше подержать тебя в заточении, Лань Чжань. Я не могу рисковать твоей безопасностью. И ты не станешь предпринимать попыток сбежать, пока я не удостоверюсь, что опасность миновала, договорились? — Не стану, — отвечает Лань Ванцзи, глядя на Вэй Усяня из-под опущенных ресниц. — Я целиком и полностью в твоих руках, Вэй Ин. Вэй Усянь тут же стаскивает его с Яблочка в траву и жадно целует. И Лань Ванцзи оказывается в руках Вэй Ина уже в прямом, а не только в переносном смысле.II
— Какое бесстыдство! — Полнейшее бесстыдство! — Верно, верно. Старейшина Илина и правда не имеет ни стыда ни совести. Снова похитить Верховного заклинателя! — Бесстыдник. — Ужасный бесстыдник. Воцаряется недолгое молчание. — Однако, к сожалению, будет лучше, если мы ничего не станем предпринимать. — Да-да, несомненно. — В последний раз наш глубокоуважаемый Ханьгуан-цзюнь продемонстрировал, что вполне способен освободиться и спастись самостоятельно. Уверен, он сделает это снова. — Несомненно. Хотя, возможно... Возможно, на этот раз ему понадобится немного больше времени. При этих словах все заметно оживляются, — кроме Цзян Чэна, который так сильно сжимает кулаки, что костяшки пальцев белеют, а выступившая на лбу вена, кажется, готова вот-вот лопнуть. Не Хуайсан прячет ухмылку за веером и ничего не говорит.II
Прижавшись к спине Лань Ванцзи, Вэй Усянь медленно, с любовью выцеловывает каждый его шрам. Лань Ванцзи держит и нежно поглаживает его руку. Вэй Усянь всё ещё внутри него, время от времени легко двигает бёдрами, но в основном просто вжимается, будто наслаждаясь ощущением полной близости и желая продлить её как можно дольше. — Лань Чжань, — тихо шепчет Вэй Усянь. — Хм. — Завтра ты должен вернуться. — Хм. Вэй Усянь грустно вздыхает и неохотно продолжает: — У тебя есть свои обязанности, а я и так на этот раз задержал тебя дольше обычного. Лань Ванцзи ничего не отвечает. Только задумчиво смотрит на их связанные руки, чувствуя, как Вэй Ин снова начинает целовать его шрамы. Как он тихо стонет, когда Лань Ванцзи поддаётся назад, вынуждая его погрузиться ещё глубже. Лань Ванцзи теряется во всех этих ощущениях, которые дарит ему Вэй Ин. Теряется в Вэй Ине.II
— Ваше превосходительство! Мы не слышали, как вы вернулись прошлой ночью. — Хм. — Клан Цзинь прислал самые искренние извинения за плохое поведение своих учеников и пообещал, что они будут должным образом наказаны за свои проступки. — Хм. — Мы не могли поверить, что Старейшина Илина осмелился в очередной раз похитить Ваше превосходительство! Пусть его намерения и были благими, но всё-таки методы, к которым прибегает Старейшина Илина, весьма необычны. — Хм. — Надеюсь, Ваше превосходительство это не беспокоит. — Не беспокоит, — твёрдо отвечает Лань Ванцзи.II
На этот раз Ханьгуан-цзюнь остаётся в благодушном настроении более месяца. Кланы в восторге, некоторые даже начинают поминать имя Старейшины Илина с почтением, без былого неодобрения. Цзян Чэн орёт на всех, кто это делает. А после целый час проводит в тёмной комнате в тишине. Это не очень помогает. Среди заклинателей благодушное состояние Ханьгуан-цзюня даже получает особое название. «Эффект Вэй Ина», — говорят они и многозначительно кивают. Не Хуайсан нарочно старается не замечать, как кланы тянут жребий, чтобы решить, кто из них станет причиной похищения Ханьгуан-цзюня Старейшиной Илина на этот раз. В конце концов, гораздо удобнее делать вид, что ничего не замечаешь.II
— Лань Чжань! — радостно приветствует его восседающий на подоконнике Вэй Усянь, когда Лань Ванцзи возвращается в свою комнату. — Вэй Ин. Некоторое время они просто смотрят друг на друга: Вэй Усянь чувствует, что к нему наконец снова возвращается тепло, а Лань Ванцзи с каждым мгновением его присутствия заметно смягчается. — Тебя снова похищают, — сообщает наконец Вэй Усянь, спрыгивая с подоконника. — Боюсь, новости самые ужасные. Я выяснил, что против тебя планируется ещё один заговор. Кто бы мог подумать, что Ханьгуан-цзюнь вызовет такие волнения в мире заклинателей? — Хм, — слишком как-то понимающе хмыкает Лань Ванцзи и отводит руку из-за спины. На мгновение Вэй Усяню кажется, что на этот раз тот действительно будет сопротивляться. Но затем он понимает, что Лань Ванцзи всего лишь вытягивает руки вперёд, запястье к запястью. И будь он проклят, но от этой картины у Вэй Усяня мгновенно встаёт. — Лань Чжань такой послушный, на всё согласен, — поддразнивает Вэй Усянь. Талисман ярко вспыхивает, прежде чем превратиться в ленту и связать запястья Лань Ванцзи. Тот тут же подступает ближе. — С Вэй Ином согласен на что угодно, — просто отвечает он и даже со связанными руками ухитряется утянуть Вэй Усяня в горячий поцелуй. Вэй Усянь начинает гадать, можно ли это всё ещё считать похищением.II
— Опять? — Да, Глава клана Цзян. — Серьёзно? — Да, Глава клана Цзян. Весьма прискорбно, но Старейшина Илина в очередной раз похитил Его превосходительство. Однако мы совершенно уверены, что Его превосходительство благополучно вернётся, целым и невредимым. — Ну конечно, вы уверены, — едко отвечает Цзян Чэн. — Вы получите более покладистого Верховного заклинателя, и все будут счастливы, да? Вы же нарадоваться не можете, что Старейшина Илина регулярно похищает Ханьгуан-цзюня. И просто счастливы, что у Вэй Усяня нет ни стыда, ни совести, ещё и превозносите его за это! Признайтесь, вы же все в восторге, в полнейшем восторге от того, что Лань Ванцзи и Вэй Усянь настолько хорошие друзья! И что проводят вместе столько дружеских ночей, после которых Его превосходительство возвращается, как влюблённый дурак, куда более покладистым и благодушным! — ... — Ненавижу вас всех! — заявляет Цзян Чэн и, развернувшись, сердито марширует прочь.II
— Вэй Ин, — шепчет Лань Чжань, снова толкаясь в него, и у Вэй Усяня перехватывает дыхание, каждый выдох больше похож на прерывистый стон. Ему хочется звать Лань Чжаня. Хочется умолять, просить о большем, хочется всего, что готов дать ему Лань Чжань. Он хочет Лань Чжаня. — Вэй Ин, — снова шепчет Лань Чжань, делая ещё один толчок. Его глаза сияют, так ярко сияют, когда он неотрывно смотрит на Вэй Усяня. «Я люблю тебя», — мысленно произносит Вэй Усянь, выгибаясь навстречу толчкам и чувствуя, как его удерживают руки Лань Чжаня и тяжесть его тела. В мыслях он осмеливается озвучить то, что никак не решится произнести вслух: люблю тебя, люблю тебя, люблю тебя. Лань Чжань, я люблю тебя. — Вэй Ин, — выдыхает Лань Чжань, когда, содрогаясь, кончает, и Вэй Усянь в ту же секунду чувствует, как распадается на части в его руках, охваченный наслаждением, таким же ярким, как глаза Лань Чжаня. — Вэй Ин... — Лань Чжань, я люблю тебя, — повинуясь порыву шепчет Вэй Усянь, после чего проваливается в сон.II
— Его превосходительство уже вернулся? То есть как вернулся? Прошёл всего один день! — Я не знаю, — отвечает Не Хуайсан. Остальные смотрят на него в панике. — Что, если они поссорились? — спрашивает кто-кто, в явном ужасе от такой перспективы. — Быть такого не может, — отвечает другой, стараясь придать своему голосу уверенность. — Ханьгуан-цзюнь неизменно поддерживал Вэй Усяня после его возвращения, их дружба нерушима. Уверен, ничто не может вызвать разлад между ними. — Тогда зачем ему возвращаться? Мы же рассчитывали... то есть, мы думали, Его превосходительство останется... эм... похищенным... ещё как минимум неделю, а то и две. Заклинатель, сообщивший новость о возвращении Верховного заклинателя, поднимает руку. — Это ещё не всё. Его превосходительство вернулся, но не один. Ах, мелькает в голове Не Хуайсана. Ну, наконец-то. Долго же они соображали.II
Вэй Усянь привык по-всякому просыпаться. Его часто будили поцелуями, однажды, помнится, даже трахали, держали в объятиях, он просыпался под мелодию, которую Лань Чжань играл на гуцине, просыпался, когда ему приносили завтрак, просыпался оттого, что его купали. Проснуться и обнаружить себя на коленях у Лань Ванцзи в его же кабинете было чем-то новеньким. Как и проснуться с руками, связанными налобной лентой Лань Чжаня. Должно быть, Лань Чжань перенёс его сюда ночью, но смысл всего остального от Вэй Усяня как-то ускользает. — Эм, — говорит он. — Лань Чжань? — Хм? — Что... — он умолкает, не зная, как именно сформулировать вопрос. — Я больше не похищен, — сообщает Лань Ванцзи, и Вэй Усянь сглатывает. Что ж. Он всегда знал, что долго так продолжаться не может. Но всё-таки надеялся, что они протянут немного дольше. — Ясно, — говорит он тихо. — Ты наконец-то понял, что кланы устраивали всё это только ради того, чтобы отвлечь тебя на какое-то время. — Хм. — Прости, — шепчет Вэй Усянь. — Я тоже это понял. Знаю, мне не следовало подыгрывать им. Просто... я скучал по тебе. Ты злишься? — Нет, — твёрдо отвечает Лань Ванцзи, и Вэй Усянь находит в этом хоть какое-то утешение. — Я с самого начала знал. — Ох, — бормочет Вэй Усянь, опуская взгляд. Он смотрит на свои руки и хмурится. А почему он, собственно, связан? — Лань Чжань? — Я больше не похищен, — мягко сообщает Лань Ванцзи. — Теперь похищен Вэй Ин. — ... Вэй Усянь молча таращится на него. И пытается осознать, что только что услышал. — Лань Чжань? Лань Ванцзи наклоняется и целует его, целует долго, страстно, до звёздочек перед глазами, не переставая при этом поглаживать его связанные запястья. У Вэй Усяня от всего этого кружится голова, что только усугубляет его замешательство. В дверь стучат. Лань Ванцзи мягко прерывает поцелуй и выпрямляется, но не выпускает Вэй Усяня. — Входите, — разрешает он официальным тоном. В кабинет заходит Цзян Чэн. «Цзян Чэн», — мысленно произносит Вэй Усянь, и видит, как лицо брата мрачнеет при виде представшего перед ним зрелища. Что ж, зрелище и правда то ещё, думает Вэй Усянь. Он со связанными руками, сидит на коленях Лань Ванцзи, и если при этом выглядит хоть немного столь же зацелованным, каким себя сейчас ощущает, то... да. Зрелище то ещё. Вэй Усянь не в силах сдержать рвущийся наружу смех, поэтому просто отворачивается и хихикает, уткнувшись в плечо Лань Чжаня. И готов поклясться, что слышит, как хмурится его брат. — Глава клана Цзян, — официально приветствует посетителя Лань Ванцзи. Цзян Чэн только тяжело вздыхает. — Я уже сообщил остальным, что больше не буду служить Верховным заклинателем, — продолжает Лань Ванцзи, и Вэй Усянь чувствует, как смех застревает в горле. Что? Что??? — И они просят вас в моё отсутствие взять эти обязанности на себя. — Что? — в тупом замешательстве переспрашивает Цзян Чэн. — Что? — вторит ему Вэй Усянь. — Лань Чжань, разве ты занял этот пост не для того, чтобы выполнить данную нами клятву? Творить добро? — Хм, — соглашается Лань Ванцзи. — И я сделал здесь всё, что мог. Лучше продолжить выполнять клятву в другом месте. Ах да, думает Вэй Усянь. Лань Чжань — самый лучший из всех людей, которых он знает: хороший, благородный, порядочный, добрый, — но он совсем не такой, каким должен быть Верховный заклинатель, и никогда таким не станет. Лань Чжань... Лань Чжань прежде всего предан ему, Вэй Ину, с нежностью думает он. — И теперь я хочу дать новую клятву, — продолжает тем временем Лань Ванцзи, заставляя Вэй Усяня нервно сглотнуть. Он что, собирается... — Какую? — Цзян Чэн всё ещё сверлит их хмурым взглядом. — Глава клана Цзян, — торжественно произносит Лань Ванцзи, чётко и ясно проговаривая каждое слово. — Я похищаю Вэй Ина и беру его в мужья, если он согласен. Вэй Усянь готов поклясться, что на мгновение у него останавливается сердце. Он крайне смутно осознаёт, как Цзян Чэн издаёт какой-то звук, полный отчаяния, после чего чуть ли не бегом спешит покинуть кабинет. — Лань Чжань? — Если Вэй Ин согласен, — шепчет Лань Ванцзи. Он смотрит прямо, не отводя взгляда, и ждёт, в то время как Вэй Усянь пытается вспомнить как дышать. Он понимает, что это тот самый вопрос. Вопрос, который сам он так и не осмелился задать Лань Чжаню. И уж точно не смел надеяться, что его когда-либо задаст Лань Чжань. — С Лань Чжанем согласен на что угодно, — с трудом удаётся наконец ответить, после чего Вэй Усянь тянется, чтобы поцеловать Лань Чжаня в подбородок. — Я люблю тебя. Ты... Ты такой хороший, такой замечательный, такой ты. Я просто хочу быть с тобой. Можешь похитить меня навсегда, Лань Чжань. И никогда не отпускать. — Хм, — нежно отвечает Лань Чжань. — Никогда не отпущу. Вэй Усянь чувствует, как расплывается в улыбке. Он так счастлив, что чувствует себя совершенно глупо. — Старейшина Илина в руках самого Ханьгуан-цзюня. Как возмутительно! Какое бесстыдство! — Хм, — отвечает Лань Ванцзи, слегка задетый его подтруниванием, но всё-таки большей частью счастливый. Он наклоняет голову и нежно, невероятно нежно целует Вэй Ина. — Я люблю тебя, Вэй Ин. О да, думает Вэй Усянь и ерзает на коленях Лань Чжаня, позволяя углубить их поцелуй. — Лань Чжань, ты и правда похитил меня столь же бесстыдным образом, как я похищал тебя до этого. — Хм. — Ты будешь так же бесстыдно растлевать меня? — Нет, — отвечает Лань Чжань, и на мгновение Вэй Усянь чувствует разочарование, но тут же слышит: — Более бесстыдно. Ах, со счастливым облегчением мысленно выдыхает Вэй Усянь. Он и правда очень, очень счастлив.II
— Действительно, весьма прискорбно, что Ханьгуан-цзюнь ушёл с поста Верховного заклинателя. — Ох, верно, верно. — Однако мы не можем винить его в том, что он решил полностью посвятить себя Старейшине Илина. Это достойно восхищения. — Верно, верно. — Лань Ванцзи такой благородный и праведный человек. Достойный пример для всеобщего подражания. — Верно, верно. Все радостно кивают. Не Хуайсан постукивает веером. — Теперь он может быть достойным примером где-нибудь ещё, — говорит кто-то, и все вздыхают с облегчением, словно в мире совершенствования всё в порядке и переживать больше не о чем. Не Хуайсан даёт им месяц.II
Проходит три недели, прежде чем мир совершенствования снова погружается в пучину отчаяния. Верховный заклинатель Цзян Чэн — это настоящий кошмар. Да, он всегда отличался вспыльчивым нравом, но события последних месяцев, похоже, сделали его настолько раздражительным, что одного вдоха в его присутствии достаточно, чтобы вызвать его гнев. Не Хуайсан втихую находит это довольно забавным. Он-то знает, что это месть, мелочная месть Цзян Чэна за всё то, что творилось последние несколько месяцев. И, надо признать, весьма эффективная месть, думает Не Хуайсан, наблюдая, как его сотоварищи, главы кланов и заклинатели всё больше и больше впадают в панику, переживая, что подобное удручающее положение дел может затянуться надолго. Некоторые даже начинают вслух говорить о том, что скучают по Ханьгуан-цзюню. Того, по крайней мере, удавалось поддерживать в благодушном состоянии, — достаточно было держать Вэй Усяня поблизости. Вот если бы... Если бы. Но увы, теперь уже слишком поздно. Теперь миру совершенствования придётся жить долго (ну, или, по крайней мере, какое-то время) и несчастливо, в то время как Лань Ванцзи и Вэй Усянь живут-поживают своё «долго и счастливо» в браке. Какая досада.