Духовка

—Что делаешь, куколка?—Джон плюхается на стул рядом с Диланом и по-хозяйски закидывает руку на его плечо. А он, видимо, во всю пользуются тем, что притащил в лабораторию ещё один стул. В прошлый раз тот единственный сломался, и на диагностике Дилану пришлось сидеть на столе. Как экспериментальной модели, ему досталась привилегия находиться под присмотром Джона на ранних стадиях разработки проекта автоматонов. Дилан не знал подробностей—на все вопросы о том, зачем его создали, учёный лишь кокетливо пожимал плечами и ловко менял тему. И "особому экземпляру" ничего не оставалось кроме того, как послушно позволять своему создателю копаться у себя в голове. И внутренностях, если так можно назвать внутреннее устройство Дилана. Возвращаясь к вопросу Джона (и игнорируя странное уменьшительно-ласкательное прозвище, которое он зачем-то дал своему созданию), Дилан в общем-то ничем и не занимался; он пытался самостоятельно выяснить то, что недоговаривает Джон, но от таких мыслительных процессов Дилан будто был на грани перегрева. —Борюсь с желанием вмазать тебе,—парень нахмурился, всё же провалив попытку игнорирования неуместностей Джона. —Как грубо!—учёный слегка сжимает плечо Дилана, прижимая его к себе.—Не любишь ты меня совсем. —Почему не люблю? Люблю. Ты же мой создатель,—в голосе Дилана послышалась нотка сарказма, и Джон вопросительно склоняет голову набок: —А? —Ты мне говорил что-то похожее: "Да не глупи, конечно, я тебя люблю, я же твой создатель!" И я повторил,—парень пожал плечами и скосил взгляд на руку Джона на себе, но ничего не сказал по этому поводу. Странно, что его это не беспокоит. —Да, точно... Я так тебе и сказал,—Джон отводит взгляд. Дилан запомнил его фразу слово в слово. Правда, когда учёный говорил её, а говорил он её достаточно давно, он на самом деле ничего не вкладывал в слово "люблю". Он чувствовал ответственность за своё создание, но чтобы его действительно любить—нет. Однако сейчас... —Так а что ты припёрся?—спрашивает Дилан, вырывая из нехарактерной для Джона молчаливости и задумчивости. —Для проведения техосмотра! Нужно проверить твою чувствительность,—учёный ухмыляется, но парню эта улыбка показалась совсем ему несвойственной, какой-то странной и неловкой. —Опять? Ты же уже делал это,—Дилан цыкнул и закатил глаза.—Ты меня уже везде облапал, тебе не хватило или что? —Двумысленно звучит,—заметил Джон и хитро прищурил глаза.—А ты против что ли? —Мне вообще всё равно. Делай, что хочешь. Только я всё ещё не понимаю, зачем...—парень тяжело вздыхает, когда его лба касается рука. Ну, хоть за плечи больше не трогают.—Холодная,—не дожидаясь вопроса тут же отвечает он, ведь так было и в прошлый раз.—И мокрая... Тебе холодно? В лаборатории действительно прохладно, может, тебе следует одеваться теплее. Джон натянуто ухмыляется. Он тяжело вздохнул, чувствуя собственное учащённое сердцебиение. "Нет,—думает Дилан,—что-то не так, у него что-то на уме. Бегающий взгляд, потные руки, тяжёлое дыхание... Нервничает. Что он уже такое натворил, что даже он нервничает?" —Кстати о холодном. У человека самая холодная часть тела—это подмышки,—внезапно замечает Джон. Меняет тему?—Поэтому температуру измеряют по ней. Ну и... Уши тоже холодные,—сказав это, он касается уха Дилана.—У тебя, в принципе, перепады температур такие же, как у человека. —А какая самая тёплая часть тела?—вполне логично спрашивает парень. —Прямая кишка. —Ага. Проверять будешь?—он ухмыляется своей глупой шутке, которую выпалил, не подумав. Джон ошарашенно молчит. Дилан думал, что он посмеётся, ведь при своём высоком интеллекте, даже он посмеётся над чем-то таким нелепым, но учёный очень серьёзно замотал головой: —Нет, конечно. "А жаль". Джон хмурится и глубоко вздыхает. Он смотрит куда угодно, но не на Дилана, и он уже не выдерживает и спрашивает: —Что с тобой сегодня? Ты сам не свой. Ну никогда я ещё не видел, чтобы ты так себя вёл. —Понимаешь, ну... Я добавил тебе... Кое-какие нововведения... И не сказал тебе об этом,—учёный неловко хихикает. —Ты опять от меня что-то скрываешь?—Дилан складывает руки на груди и закатывает глаза.—И что ты мне такого добавил, что даже у тебя проснулось чувство совести, раз ты так нервничаешь? "Ох, нет, Дилан, это далеко не чувство совести",—Джон был, впрочем, рад, что Дилан понял не всё. —Посмотри наверх,—учёный указал на потолок, и парень послушно поднял взгляд.—Ещё выше. Недоумевающий Дилан задирает голову, оголяя шею, и в тот же момент Джон осторожно гладит её рукой. Тут же Дилана пронзает странное приятное чувство, ему закололо в левом боку, и он интуитивно поджал губы и схватил Джона за руку. В прошлый раз его шею точно трогали, но такого чувства, будто Джон посягнул на что-то личное, не было. —Это что?... —Эрогенная зона,—Джон ухмыляется, и Дилану становится немного спокойнее от того, что он теперь ведёт себя как обычно.—Приятно? Да, приятно. Но вместо того, чтобы бездумно кивнуть головой, Дилан удивлённо поднимает брови: —И вот это ты мне добавил без спросу? —Да... Извини, я не сразу активировал всю твою чувствительность. На последней диагностике только это заметил...—Джон оправдывается и кажется даже искренним. Видимо, он не хочет подорвать доверие Дилана во второй раз.—Я не подумал, что это что-то важное, но потом вспомнил, что всё таки нужно обязательно проверить даже что-то интимное. Дилан недоверчиво хмурится, но потом снисходительно вздыхает. В прошлый раз Джон в сердцах сломал ему голосовой модуль, потому что Дилан задавал слишком много вопросов, и потом так долго извинялся, что даже неловко стало. Может, он усвоил свой урок? К тому же, он не сделал Дилану больно... —Ты сделаешь так ещё раз?—парень неловко отводит взгляд, но краем глаза всё ещё ловит Джона. У него сделалось несколько растерянное выражение лица, но потом он мягко улыбается, и почему-то в этот раз несвойственная учёному тёплая улыбка кажется искренней и даже милой: —Если хочешь—конечно. —Хочу... —Отлично!—Джон по-хозяйски закидывает ноги на колени Дилана.—Тогда позволишь мне кое-какие вольности? —Вольности—это закинуть на меня ноги?—парень не немного в шоке, но принимает свою судьбу.—Хорошо, делай как нравится. —Какой податливый. —Я тебе доверяю. Как мило. Эта фраза заставила даже Джона смущённо отвести взгляд. Нежно приобняв Дилана за плечи, он ласково проходится пальцами по его шее. Это странное щекочущее приятное чувство заставляло парня ёрзать на стуле, невольно тянуться к этим удивительно мягким и осторожным рукам и, подобно своему создателю, приобнять его за плечи. —Интересный факт: есть виды пчёл не жёлто-чёрного окраса, а сине-чёрного. Эти редкие ребята, к слову, эффективнее при опылении и гнездятся в земле,—зачем-то вдруг говорит Джон, впрочем, не прекращая гладить Дилана. —Что? Зачем ты это говоришь?—отвечать на такие приколы было тяжело. —Так это же интересно. Ты разве когда-нибудь видел синих пчёл?—учёный улыбается, а Дилан драматично закатывает глаза: —...Ты неисправим. —Ну, извини, пожалуйста,—Джон бессовестно крепко обнимает Дилана за талию и целует его в лоб.—Я больше так не буду. —Верю-верю,—парень ухмыляется и, видя, как лицо Джона приближается к его шее, удивлённо приоткрывает рот. Этот проказник вдруг проходится губами, а затем и языком по чувствительной коже, вынуждая Дилана отчаянно хвататься за его одежду. На самом деле, такое действие ничем не отличалось от касаний руками (кроме мокрого следа слюны), но почему-то мысль о том, что Джон аж ртом припал к его коже, заставила Дилана плавиться и хорошо, что не в буквальном смысле, хотя ему и казалось, что вот теперь он уже точно на грани перегрева. Джон в свою очередь не знал, куда себя день от своего громкого учащённого сердцебиения. Доверие Дилана ему так и будоражило его, заставляло быть ещё нежнее и трепетнее. Ему так хорошо, и учёному от этого ещё радостнее. —Откуда ты вообще знаешь... Где мне больше приятно...—промычал Дилан, уткнувшись носом в плечо Джона. —Я знаю расположение каждой родинки на твоём теле... Конечно я буду знать, где тебе приятнее,—парень ухмыльнулся, а потом нахмурился.—А это не звучит странно? —Звучит, но... Не в твоём случае, наверно,—Дилан одобрительно гладит Джона по голове.—Полагаю, ты действительно мог запомнить всё моё, эм, устройство наизусть. —Вот именно,—учёный хихикает от нежного жеста.—Ты не против, если я тебе на колени сяду? —...Нет?—Дилан охает, когда Джон как обычно нагло усаживается на него и тянет к себе, и так близко, что парень не удержался и поцеловал Джона в нос.—Ты тяжёлый. —Прости, я сейчас...—опять он за своё. В последнее время, когда дело касается Дилана, Джон становится несвойственно нежным и... Робким. —Сиди уже. И целуй. В губы. —С языком?—парень ухмыляется, поглаживая Дилана по щеке. —Я не умею...—тот смущённо так и тянется к его руке. —Конечно не умеешь. Я тоже не умею. Если бы умел, то вшил бы это в тебя. Дилан драматично делает грустное лицо, которое быстро делается удивлённым, когда Джон вдруг берёт его за руки и целует. Правда смелости для поцелуя с языком не хватило даже ему. Значит, это Дилану нужно брать инициативу в свои руки? Крепко сжимая пальцы партнёра, он шепчет: —Открой рот... —Чего?! —Пожалуйста, открой рот. Джон в замешательстве размыкает губы, а Дилан осторожно пытается воплотить в жизнь заветный французский поцелуй. Хотя идея положить свой язык в чужой рот казалась весьма странной, Дилан решил всё таки попробовать. Неизвестно, что мотивировало его больше: личное любопытство или предложение-шутка Джона. В общем, наконец Дилан целует Джона с языком и ощущения были, мягко говоря, странными. Было очень горячо, но в то же время супер неловко. Ни о каком "страстном танце языков" речи идти и не могло. Джон держал Дилана за руки и большим пальцем поглаживал его тыльную сторону ладони. Обоим казалось, что вот-вот взорвутся от необычной близости. Очень скоро Джон вполне обоснованно мягко положил руку на грудь Дилана и отстранился, спрашивая: —Ну, как? —Бе,—честно кривится парень в ответ. —Солидарен...—Джон осторожно гладит большим пальцем Дилана по губам.—Кстати, ты знал, что апельсины на самом деле не должны быть оранжевыми? Плоды, как и листья, вырабатывают хлорофилл, поэтому они зелёные, но когда холодает, они теряют пигмент и становятся оранжевыми. В странах, где жарко круглый год, апельсины всегда зелёные! —Без языка было лучше,—парень решил игнорировать все внезапные факты, которые по какой-то причине слетают с губ учёного. Пора бы уже привыкнуть. —Так может поцелуемся ещё раз? А почему нет? Дилан тянется к Джону, и вот уже их губы смыкаются в невинном поцелуе без слюнообмена. Джон от губ постепенно переходит к щеке, а потом опять к шее Дилана, так усердно и старательно целуя, что его хотелось потрепать по голове за хорошую работу. Тёплое приятное, но колкое чувство разливалось по телу до дрожи и томных вздохов. Прижимая партнёра к стулу, Джон не мог перестать думать о руках Дилана, цепко хватающих его за халат. Мысль о том, что ему приятно от его действий побуждала быть усерднее и настойчивее. Джон же знает, где ему больше приятно, поэтому его рука без предупреждения лезет под одежду парня, на живот, а сам учёный наблюдает за реакцией. К его несчастью, Дилан недовольно хмыкнул, а потом поджал губы и зажмурился. Не нравится? Неуютно? Да что ж это Джон делает в конце-то концов? Лезет без спросу, так парню это ещё и не нравится. —Джон, ты это бы... Притормозил...—впрочем, Дилан не успел до конца сказать эту фразу. Джон вдруг подскакивает, как ошпаренный, резко отстраняясь: —Духовка! —Духовка?..—учёный всегда выдаёт странные фразы в самые неудачные моменты, но это... —Да, духовка! —Да что ты несёшь? Какая духовка? —Ну, духовка!—Джон вдруг краснеет и кивает сам себе.—Да! Я... Я забыл выключить духовку! Там же всё сгорит, я, это...—он слезает с Дилана и, спотыкаясь сам об себя, направляется к выходу из лаборатории.—Я... Я сейчас... Он оставил парня одного на стуле, всего красного и запыхавшегося. Даже у автоматона могут болеть ноги от того, что на нём сидел такой милый наглец. Впрочем, он что, просто взял и киданул Дилана вот так? Каков засранец! Почему он вообще так поступил?! А, точно, духовка... —Стой...—вслух говорит Дилан.—Разве у тебя вообще есть духовка? Но Джона уже и след простыл.