Крылья пикси за случайный поцелуй.

      Феликс познакомился с Хани в «Отбросе». Элитное название для элитного клуба в глубине нечеловеческих трущоб. Не стоит спрашивать, как тринадцатилетний пикси оказался в этом мире взрослых, главное, что там он впервые испытал нежное чувство влюбленности.       Красивый голос малолетнего фавна вползал в чуткие ушки юного пикси сладкой патокой, завораживая и пленяя маленькое глупое сердечко. Каждый раз, когда ноты драйвовой рок-композиции взлетали на запредельную высоту, по бледной веснушчатой коже случайного слушателя пробегали мурашки. Феликс смотрел во все глаза на прекрасное создание с густой копной темных кудряшек, скрывающих маленькие рожки, и с пухлыми очаровательными щёчками, выдающими совсем юный возраст. Мальчишка на сцене был едва ли старше самого Феликса. А как позже выяснится — старше буквально на день.       Пьяный от странных эмоций, переполняющих душу, пикси блаженно улыбался сам себе, когда красивый фавн подошёл к нему сам.       — Хэй, детка! — дерзко улыбнулся он. — Не против познакомиться? У меня к тебе есть разговор!       Так началась дружба Ли Феликса, пикси из самой неблагополучной части трущоб, и Хан Джисона, набирающего популярность юного музыканта, о котором слышали уже даже в мире людей. Дружить с Хани оказалось легко, как дышать. Они понимали друг друга с полуслова. Оба были лёгкими на подъем, всегда готовыми влезть в безумные приключения, жизнерадостными и открытыми.       Вот только была в этом всем маленькая загвоздка. Феликс был влюблен в новообретенного друга. А друг вздыхал по кузену Феликса — Ли Минхо.       В день их первого знакомства, в том самом клубе, Хани рассказал о своих чувствах и честно признался, что именно из-за них подошёл к малолетнему пикси, которому там было совсем не место и которого фавн сразу узнал. Феликс чувств этих не одобрял, но обещал познакомить Хани со своим нерадивым братцем.       Ли Минхо был не простым пикси. Их семья в целом не отличалась богатством и порядочностью. Но Минхо очень сильно хотелось исправить свое незавидное положение, а потому он промышлял не самыми законными делишками. В целом для трущоб нечеловеческого гетто такое не было чем-то из ряда вон выходящим. Выброшенные на задворки существования нелюди выживали, как могли. Но, по мнению Феликса, Минхо был особенно беспринципным типом. Такой был не достоин прекрасного сердца прекрасного фавна.       И все же знакомство состоялось. А после и регулярное общение. В их с Хани компанию Минхо вливался не редко, принося с собой алкоголь, травку и безумные истории, заставлявшие глаза Хани светиться неоновыми огнями, а сердце Феликса гореть от ревности.       Если бы кто-то мог предупредить Феликса, чем закончится эта милая дружба, обремененная невзаимными чувствами, может быть сам он, сидевший в «Отбросе» в вечер первой встречи с другом, сбежал бы без оглядки. И не стоит судить парнишку строго, ведь именно из-за Хани юному пикси пришлось перекроить всю свою жизнь по совершенно новым лекалам.       Все началось со свидания. Хани вздыхал по Минхо. Тот это видел и наслаждался вниманием милой щекастой зверушки. Он любил играть с чужими чувствами. А ещё для него не было ничего святого. Когда наивный фавн пригласил Минхо провести вместе вечер, пламянея своими милыми щёчками, в глазах кузена Феликс увидел торжество. И это ему не понравилось. Сильно не понравилось, ведь Феликс чуял подвох в поведении братца.       На свидание Хани собирался под пристальным взглядом кусающего губы друга. Перебирал вещи нервно дрожащими руками и мягко улыбался своим мечтам.       Феликс же не улыбался. Ему было горько и тревожно. Он чуял беду. Крылья раздражённо вздрагивали за спиной всякий раз, когда Хани озвучивал очередной дурацкий вопрос.       — А он любит мороженное?       — Стоит купить всякие штуки для взрослых, как думаешь?       — У меня не слишком яркий макияж?       — У Минхо было много парней?       На последнем вопросе крылья встрепенулись особенно сильно, будто приказывая своему раздражённому хозяину что-то вспомнить.       А ведь и в самом деле? Сколько было у Минхо парней? С каких пор ему вообще нравятся парни?       Феликс отчётливо помнил, как в детстве, когда кузен ещё был мал, наивен и вполне готов общаться с младшим братишкой, Минхо делился своими чувствами к другим пикси. И это неизменно были девочки. Маленькие, милые и непременно с яркими узорчатыми крылышками. У такого, как Хани, совсем не должно было быть шансов. И все же Минхо явно был рад назначенной встрече… Почему?       Тревога не утихала в сердце Феликса ни когда он помогал другу смыть излишки макияжа и создать более непринуждённый образ, ни когда отвечал на все его дурацкие вопросы, ни когда провожал Хани до остановки, от которой стартовал автобус к месту встречи.       Тревога подтолкнула Феликса легко вспорхнуть в воздух, едва автобус отбыл в нужную сторону и, прячась меж домами, полететь следом.       Место встречи было откровенно странным. Может Хани перепутал адрес? Глухая подворотня, воняющая помоями и дохлыми крысами — вряд ли тот самый романтичный старт, о котором мечтал друг. Что ж, если Феликса и насторожило выбранное кузеном место, то Хани не мог перестать сиять счастьем, как самая мощная электрическая лампочка.       Минуты потекли песчинками сквозь узкое горлышко терпения, а проклятый Минхо все не приходил. Феликс мог бы сказать, что знал, что так будет. Мог бы закатить глаза, а потом уговорить Хани покинуть это место. Вот только тогда нужно было бы пояснять другу, откуда он тут взялся. Приходилось оставаться за пределами любимых глаз и наблюдать, как Хани грустнеет и теряет надежду между обшарпанных стен вонючей подворотни.       Небо темнело, а сердце Феликса все сильнее сжималось в груди. Он чуял беду, но не знал, с какой стороны ее ждать и как уберечь дорогого ему друга. Глаза в панике обшаривали подворотню раз за разом, пока не наткнулись на три шагающих к Хани высоких силуэта.       Это был определенно не Хо. Но в одном из приближающихся незнакомцев Феликс разглядел смутно знакомые черты. С кристальной ясностью жуткая правда вонзилась под дых, выбивая весь воздух из лёгких и едва не лишая сознания. На свидание к Хани шли подельники кузена в его темных делишках.       Сколько представителей мира нелюдей были влюблены в Минхо на памяти его брата? Множество! Сколько из них приглашали на свидание проклятого кузена? Множество! Скольких из них Феликс видел после? Память металась в голове заполошной пташкой, но лишь усиливала давление боли в висках.       Нискольких. Феликс не видел никого из бывших пассий Минхо после того, как они назначали ему первую встречу. Прежде это не казалось пикси странным. Просто однодневное свидание, после которого Хо бросал своих поклонниц, а те, как думал Феликс, исчезали из его жизни, чтобы зализывать раны.       Сердце разогналось до скорости взрыва сверхновой. Крылья немели, в голове били тысячи молоточков, а горло будто принялась сжимать чья-то невидимая рука. Скользкий страх дорожками пота заструился по вискам.       Незнакомцы приближались к его Хани, а Феликс лихорадочно пытался сообразить, что ему делать. И подступающая паника совсем не помогала. Что ж, если близится паническая атака в момент, когда другу грозит опасность, Феликс предпочитал напасть на панику первым.       Совершенно не думая, что творит, Феликс в пару взмахов молниеносно оказался прямо перед лицом друга. Тот удивлённо распахнул свой маленький ротик и округлил глазки. Хани все ещё не понимал, что он в западне. Он все ещё витал в облаках грез и мечтал о встрече с парнем мечты.       — Беги, Хани, тебе нужно бежать! — выдохнул Феликс в любимое изумлённое его неожиданным появлением лицо, но глупенький фавн не сдвинулся с места.       Время будто замерло. Шаги за спиной приближались. Феликс чувствовал дыхание неизбежности на своих плечах. Он не знал, куда увозят подельники Хо своих жертв, знал только, что оттуда не возвращаются. И он не хотел, чтобы туда попал его любимый.       Выход был только один. Хани должен спастись. А Феликс остаться, чтобы дать ему уйти. Чувствуя, как магия неповоротливо расправляет свои невидимые нити в его крови, Феликс подлетел ещё ближе к Хану и прошептал в самые губы:       — Замри и ничего не спрашивай.       А затем приник к таким желанным губам в нежном, едва ощутимом поцелуе. Время будто замерло в это мгновение. Феликсу было плевать на опасность, дышащую в спину. Плевать на последствия своего решения. Феликс желал лишь одного — остаться в этом моменте навсегда. Не помнить, что было до. Не знать, что будет после. Не ждать ответа или взаимности. Просто наслаждаться и плыть в эйфории свободы от прежних недомолвок.       Однако тонкие нити редкой магии пикси впитались в кожу чужих губ, превращая фавна, замершего от шока, в едва заметное полу-прозрачное марево. Миг прошел и Феликс должен был действовать дальше. Он оторвался от шелковистой поверхности желанных губ и вгляделся в пустоту напротив, туда, где застыли немигающие испуганные глаза невидимого Хана.       — Люблю тебя. Прошу. Ничего не делай, — скороговоркой пробормотал Феликс, а затем почувствовал, как чья-то сильная рука впивается в его плечо и резко разворачивает на сто восемьдесят градусов.       — Эй, Марв, это не чертёнок. Это ебаный пикси! — вопит головорез, представший перед Феликсом.       Феликс сдавленно шипит от боли и ловко выворачивается из чужой хватки, мгновенно отлетая на несколько метров ввысь.       — Какого хуя? — возмущается его подельник, видимо, тот самый Марв. — И что нам делать с заказом? Нужны рога черта и копыта! Где их, блядь, взять?       Феликс вгляделся в того самого Марва. Перед его глазами предстала та самая смутно знакомая рыжебородая рожа. Существо перед ним являлось определенно представителем человеческой расы. Что было не то что бы редкостью в трущобах, но не говорило о самом рыжем ничего лицеприятного. Из людей в районах нечисти селились лишь криминальные отбросы или просто нищие неудачники.       — Ебать! — щурясь и запрокидывая голову, проревел рыжебородый Марв. — Да это ж братишка Хо! Что ты тут забыл, малец? Неужто у проныры план сорвался, а самому прийти духу не хватило?       Феликс нервно затрепетал крылышками. Где-то там внизу, буквально в паре метров от головорезов, вжимался в стенку его невидимый Хани. Нужно было увести проклятых бандитов отсюда подальше любой ценой.       — Минхо ни о чем не знает! Я прилетел сюда сам! Хани здесь нет и не будет, я отправил его домой! — выдал скороговоркой ответ Феликс, молясь всем богам, чтобы фавн не подавал признаков жизни.       Третий, до этого молчавший мужчина, похабненько ухмыльнулся.       — Задиристая феечка! А нам что прикажешь делать? — процедил он.       Первый брозно свёл к переносице кустистые брови и прорычал:       — Ты хоть понимаешь, на какие бабки влетел твой братан?       Феликс понимал. Он уже все понимал. Хо водился с черными торговцами, промышляющими продажей частей тела магических существ. Это было шокирующе и гадко. Юному пикси и в голову бы не пришло, что кузен мог пасть так низко. Клятва рода сдержала бы его, если бы он торговал пикси, но, видимо, брат промышлял исключительно представителями других видов.       — Слышь, Марв, может давай заберём пиксенка? — осенило вдруг третьего. — Это ж редкость. Сам знаешь, что их поди поймай! Бабла рубанем столько, что никакие должки за фавна не страшны будут!       Феликс нервно отлетел ещё на метр от агрессивно настроенных бандитов. Он не мог сбежать, пока Хани тут, но и попасться им в лапы желанием не горел.       — Сам сказал, пикси так просто не поймать. Похуй. Выставим на счётчик Хо. Пусть берет бабло, где хочет, а нет — так найдем баньши его вальнуть.       Сердце Феликса замерло. Он не мог допустить смерти кузена, как бы не был сейчас на него зол. Бандиты уже разворачивались прочь, оставляя, наконец, позади подворотню с невидимым фавном. Но глупый пикси против воли выкрикнул им вслед:       –Стойте! Я… Я пойду с вами! Сам! Добровольно!       Рыжий обернулся и удивлённо вскинул брови.       — Ты ебнулся, пиксеныш? — фыркнул он недоверчиво.       Феликс был с ним в душе согласен, но страх за Хани перерос в страх за проклятого кузена, который точно не смог бы найти крупной суммы в срок, а значит погиб бы от атаки наёмного убийцы. Феликсу виделась в этом своя вина, а значит и долг — предотвратить неизбежное. А предотвратить это можно было лишь одним способом.       — Я отдам вам крылья, а после вы меня отпустите.       Марв облизнул хищно губы и подманил пикси пальцем поближе. Феликс опустился почти до самой земли и замер в опасной близости от шайки черных торговцев.       — Хм… А если ты нас сдашь потом? Думаешь, мы такие дебилы? — протянул чернобровый.       –Заткнись, Френки. Дай мне самому разобраться, — обрезал того Марв, уже чуявший добычу.       Но Френки не унимался.       — Слышь, пикси, — окликнул он. — Тебе какая выгода?       Феликс почувствовал бегущий в крови адреналин. Страх исчез окончательно, уступая место безумию азарта.       — А я хочу часть прибыли! — ответил он, желая если уж не выйти победителем из этой ситуации, то хотя бы остаться при каких-то плюсах.       Марв усмехнулся. Такой разговор он понимал.       — Ого, и на что оно тебе? — спросил он с самодовольной улыбкой человека, у которого все под контролем.       — Хочу свалить из этих сраных трущоб. Там, во внешнем мире, крылья мне будут только мешать, — ответил Феликс, сочиняя на ходу.       На деле такая мысль прежде никогда не приходила ему в голову. Ведь здесь была вся его семья, а ещё любимый Хани. Но Марву ответ пришелся по душе. Он хищно раскалился и даже хлопнул в ладоши.              — Пфф, смелая феечка! Хотя у тебя и помимо крыльев полно особенностей, знаешь ли. За человека ты все равно не сойдешь! — не без сарказма протянул он.       Феликс поджал губы и сложил руки на груди в непримиримом жесте.       — Это уже мои проблемы. Так что? Мои крылья, пятьдесят процентов от выручки, и вы оставляете в покое Хо, — отчеканил он смело свои условия.       — Нааааглый, — протянул Марв. — Мне нравится! Двадцать процентов, феечка, и твои шипы в придачу. Они на рынке даже ценнее крыльев.       Феликс в ужасе замер. Отдать крылья — это страшно. Пикси без полета будет пикси, обречённым на вечную тоску по небу. Отдать шипы — значит просто перестать быть пикси. Это даже не инвалидность. Это как вырвать из себя душу. Ведь вся суть пикси, вся магия, все способности таились в гормонах, что вырабатывали небольшие острые наросты на предплечьях.       — Но без них… — начал было растерявший всю браваду Феликс.       Однако тут же замолчал. Поцелуй, что он оставил на мягких губах друга, все ещё согревал хрупкую душу пикси. Что он готов был отдать за сохранность друга, что всё ещё таился незримо в подворотне, от которой бандиты едва отошли?       Ответ был прост.       — Ладно. Я согласен, — прошептали побледневшие губы парнишки.

***

      Енбок плохо помнит все, что происходило в подвалах черных торговцев.       Кажется, ему кололи обезболивающие, но боль все равно была жуткой. Фантомное присутствие крыльев он ощущает до сих пор. Шипы же исчезли из его тела, будто никогда их не было. А вместе с ними и множество чувств, делавших его настоящим пикси.       Енбок больше не пикси. После нескольких недель в подвалах он был лишь единожды в «Отбросе». Там он узнал, что на следующее утро Хани собрал вещи и убрался прочь из города. По слухам, ему предложил крутой контракт какой-то человеческий лэйбл. Енбок хочет верить, что это так, ведь есть риск, что Хани просто испугался черных торговцев и сбежал, не имея планов и целей. Есть риск, что его Хани не выжил в жестоком человеческом мире. Но Енбок не хочет верить в такие риски.       Жизнь среди людей будто выпивает все теплое и настоящее из Ёнбока через узкую соломинку. Но порой ему все ещё снится тот поцелуй в вонючей подворотне и собственное торопливое признание. В тех снах он, отрываясь от губ фавна, видит в его глазах изумление и счастье. В тех снах Хани отвечает, что тоже любит, а затем Феликс, а вовсе не человек Ёнбок, подхватывает своего любимого на руки и взмывает высоко в небо на своих сильных и прекрасных крыльях пикси.