То, что связывает нас.

В последнее время, у Сынмина такое чувство, что весь мир всеми своими силами, пытается усложнить ему его тихое существование. Иначе как объяснить проблемы, преследующие Кима с начала его работы? С того ужасного дня, когда он буквально нарушил всевозможные школьные правила, подрочив собственному ученику в общественном туалете, прошло четыре дня. И всё это время, Сынмин ни разу не ощущал состояния покоя. Его снова мучали две огромные проблемы, ничем не уступающие в надоедливости обычному геморрою. Первой, являлся непосредственно Минхо, преследующий его как в реальности, так и в фантазиях. Днём он то и дело глядел на него своими кошачьими, полными грусти и раскаянья глазами, а ночью являлся в самом хитром обличии, облизывая губы, и ломая собственное тело под руками Сынмина. Ким не хотел признавать, но с каждым новым сном, блядское воображение подкидывало ему всё более неприличные кадры. Конечно он понимал. Всё это, из-за недостатка половой жизни. В свои 22 года, он имел от силы двух партнёров, и то, непостоянных. Появление в его жизни Минхо, сыграло с ним злую шутку. Но это было ещё полбеды. Если от Минхо в жизни можно было избавиться игнорированием, а от Минхо во снах – резким пробуждением, то от второго юноши, отделаться было почти невозможно. Хван Хёнджин был личным кошмаром Сынмина наяву. Он буквально не давал учителю вздохнуть спокойно. Держал в ежовых рукавицах. И началось всё именно с того дня, когда Хван узнал о том, что натворил Сынмин. И Ким уже тысячный раз повторял, как он себя ненавидит. Какой он идиот и глупец, что повёлся на провокацию Ли, и переступил черту дозволенного. Но жалеть было уже поздно. Минхо по прежнему пытался искать встречи с учителем, Хёнджин по прежнему использовал своё преимущество перед старшим, а Сынмин... Сынмин находился меж двух стихий, и надеялся, что сможет выжить. *** Очередной учебный день подходил к концу. Ким смело мог назвать себя выжатым лимоном, потому что не может быть иначе, когда ты не спишь до четырёх утра, а после проводишь пять уроков без передышки. Сидя в учительской, он пил уже остывший чёрный кофе без сахара, и краем уха слышал сплетни учительниц. Мало удовольствия в этом занятии, но с другой стороны, их разговоры отвлекали его от раздумий. — Ты слышала, о чём шепчутся ученики последнюю неделю? — с энтузиазмом начала одна из них. — Нет. А о чём? Рассказывай быстрее! Первая женщина оглянулась по сторонам, видимо желая утаить, якобы секретный разговор. Не обнаружив ничего опасного, (Сынмин отвёрнутый к стене показался ей безвредным) она нагнулась ближе к подруге, и прошептала: — Ходят слухи, что в мужском туалете, несколько дней назад, были слышны всякие непристойные звуки! Представляешь! Блядь. Этого Сынмин боялся больше всего. Сплетни. — Что ещё за непристойные звуки? — Ты что, совсем глупая? — возмутилась женщина, и ударила вторую по бедру. — Какие ещё это могут быть звуки! Блядь, блядь, блядь. — Стоны, конечно. — тише добавила она. — Не может быть! — воскликнула вторая, чуть громче чем надо. Сынмин сжал кулаки и закусил губы, пытаясь сдержать порывы гнева, бурлящие в нём. — Заниматься подобными непристойностями! Да ещё и в нашем учебном заведении! — голосила вторая, возмущённо задыхаясь. — Да тише ты! Услышат же! — Это просто невозможно! Нужно срочно доложить об этом директору Паку! — пылкая особа поднялась с места. — Не потерпим разврата в стенах нашей школы! В учительской раздался грохот. Обе дамы, ошарашенно взглянули на источник звука. Это был Ким Сынмин, молодой, новенький учитель физики и астрономии. Его руки были крепко сжаты, лицо пылало гневом и усталостью. — Уважаемые дамы, у меня к вам огромнейшая просьба. — начал шатен, сверкнув медовым взглядом. — Не распространяйте информацию, которую не в состоянии подтвердить. По сути, вы сейчас занимаетесь тем же, что и подростки, которых мы в свою очередь обучаем. Разве преподаватель не должен быть умнее и мудрее своего ученика? Обе женщины рефлекторно кивнули, со страхом глядя на коварно улыбающегося юношу. Он вселял непонятный ужас. Он улыбался, но глаза его готовы были растерзать. — Вот и прекрасно. Я рад, что мы сошлись во мнениях. Сынмин собирался сесть или хотя бы вытереть расплескавшийся по столу кофе, только вот он совсем забыл об этом, когда в его поле зрения оказался Ли Минхо. Парень открыл дверь, видимо забыв постучать, и ворвался в комнату, сразу впиваясь глазами в стройную фигуру учителя. — Учитель Ким! Я хотел с вами поговорить и... — Минхо не успел договорить, как его осёк железный тон. — Я занят. Ли открыл рот, но слов в нём не оказалось. Он не знал, что сказать в противовес. — Вдруг это что-то серьёзное? — вмешалась одна из женщин, после чего Сынмин буквально проткнул её взглядом. — А вы вообще не лезьте! — тон оказался выше, чем должен быть. Сейчас все присутствующие, смотрели на Кима полными страха глазами. Монотонное молчание грозило взорвать всем мозги. Сынмин взглянул на сжавшихся в креслах женщин, затем на такого же Минхо у двери, и не нашёл другого выхода. Он быстрым шагом направился к юноше, и уже через секунду их след в кабинете простыл. Оказавшись в одном из безлюдных коридоров, Сынмин остановился, поворачиваясь к запыхавшемуся парню лицом. Минхо тяжело дышал, смотря куда-то в пол. Его длинные ресницы хаотично подрагивали, крепкая грудь вздымалась, а высохшие губы, то и дело терпели нападки юркого языка. От этой картины сводило. Везде и всё. Сынмин взглянул на их ладони, что уже долгое время были переплетены, и тут же высвободил свою. Минхо от этого, разочарованно взглянул на хмурое лицо старшего. — Учитель Ким... — Зачем ты пришёл туда? — плохая привычка Сынмина – перебивать людей. — Х-хотел увидеть вас... — сказал он сконфуженно, снова дырявя взглядом кафель. — Для чего? Я тебе что, какая-то достопримечательность? — Нет. Просто...Просто у меня... — Ли закусил пухленькие губки, а глаза его, цвета оникса, коснулись взглядом лица Сынмина. — Говори быстрее! — раздражённо выдал Ким, теряя последние крупицы терпения. Минхо начал сжимать пальцы одной руки другой, и ещё яростнее терзать собственные губы. Внезапно, он шагнул, и оказался почти вплотную к Киму. — У меня не выходит забыть вкус ваших губ. — прошептал он куда-то в подбородок учителю. — Что мне с этим делать? Сынмин захотел провалиться под землю. Что этот подросток вообще творит? Хотя, надо помнить, что Сынмин сам позволил ему себя целовать. Он много чего ему позволил. И теперь расплачивается за это. — Мы уже обсуждали это, Минхо. Тебе следует как можно быстрее забыть о произошедшем. Это было ошибкой. Самой большой, которую я совершал. — сказал Ким, желая поскорее покинуть Минхо и не лицезреть его распухшие, манящие губы. — Думаю, на этом можно закончить. Я пойду, до встречи. Но Минхо видимо был не согласен с решением старшего. Он схватил учителя за руку и потянул куда-то в сторону. Сынмин не успел опомниться, как был прижат к стене крепким, рельефным телом. Он и не знал, нравится ему это или нет. — Ли Минхо ты что себе... Сынмин чувствует, как к его сухим губам, старательно прижимаются влажные, строптивые губы Ли. Нежное касание длинною в секунду. — Разве вы не чувствуете то же, что и я? — задыхаясь, прошептал Минхо, прижимаясь грудью к чужой груди. — Разве ваши губы не помнят моих? Вы не засыпаете с мыслями о столкновении наших тел? Не хотите ощутить касания моих пальцев? — Минхо, что за бред ты несёшь? — Неужели я один не могу забыть вашего взгляда, аромата, тепла? Чёрт. Минхо играет нечестно. Он буквально давит на самые больные точки. — Минхо, я уже объяснял. Ничего не выйдет. Ты – ученик, я– учитель. Ты знаешь, что даже учителя шепчутся о нашем с тобой приключении? Знаешь, что вся школа обсуждает то, как мы чуть ли не потрахались в туалете?! — Разве это как-то мешает? Почему мы не вправе делать то, чего хотим? Чего искренне желаем? — Минхо! Это тебе не детская сказка! В жизни, не всё бывает так, как мы хотим. — То есть вы хотите? — улыбка тут же поселилась на устах юноши. — Это не имеет значения. — устало выдохнул Ким, переставая сопротивляться силе Минхо. — Для меня имеет. Учитель Ким, мне важно, что вы чувствуете ко мне. Минхо подался вперёд, желая вновь запечатлеть поцелуй. Он крепко держал плечи Сынмина, не давая ему и возможности увернуться. Но Ли был ошарашен тем, что губы Сынмина встретили его на полпути. Горячий язык вторгнулся в аккуратный рот Минхо, устраивая там полнейший беспорядок. Почувствовав влажные губы, Минхо обрёл полную уверенность и начал сминать их, периодически кусая. Тяжёлые вздохи, причмокивания, сплетённые языки. Минхо почувствовал головокружение, когда Сынмин обеими руками обхватил его лицо и наклонил голову. Язык проник ещё глубже, а Минхо непроизвольно простонал в столь сладкий поцелуй. Внезапно губы Сынмина начали отстраняться, и Минхо зубами остановил их, сильно оттягивая. Сынмин недовольно зашипел и в ответ прикусил верхнюю губу Ли. — Учитель Ким... — задыхаясь, произнёс ученик. — Что это было? — Прощальный поцелуй. Не успел Минхо и слова сказать, как Сынмин оттолкнул младшего, и скрылся за поворотом, оставив Ли с угасающим огнём в глазах. *** Прошло ещё несколько дней. Злополучный, "прощальный" поцелуй, вскружил голову молодому учителю. Теперь сил думать не было вообще. Хотелось запереться дома, укутаться в одеяло, и пролежать так весь день, с чашкой ромашкового чая. Мда, настроение хоть стой, хоть падай. — Учитель Ким? — услышал он голос одной из учениц, и поднял голову. — С вами всё в порядке? Вы плохо выглядите. — Да, учитель. Может вам позвать медсестру? — заволновался другой ученик. — Не переживайте, всё хорошо. — натянуто улыбнулся Ким. "Всё хорошо." Какая заезженная, сухая, безвкусная фраза. Совершенно лживая и неинтересная. Сынмин её просто ненавидит. Но у него по прежнему, "всё хорошо". "Всё хорошо", пока Минхо обеспокоенно глядит на него из под опущенной чёлки. "Всё хорошо", пока ученики поминутно спрашивают у него как он, и хорошо ли он себя чувствует. "Всё хорошо", пока с задних парт, Хёнджин облизывает его хитрым взглядом тёмно-ореховых глаз. *** — Фух. Осталось ещё два урока и можно идти домой. Как же я устал. Сынмин шёл по коридору школы, мечтая скорее оказаться в своей уютной квартирке, где каждый угол приветствует его радушием и теплом. Он успокаивал себя как мог, и направлялся в туалет, чтоб смыть с лица лишние переживания. Открывая дверь злополучного мужского туалета, Сынмин пытался развеять все воспоминания, связанные с этим местом. Он быстро подошёл к раковине, включил холодную воду. Кожа почувствовав контакт с прохладой, расслабилась. Сынмин улыбнулся, блаженно прикрывая глаза. Осталось совсем немного. Сынмин сделал шаг к выходу, но услышанное заставило его остановиться. — Мхм~! Показалось!? Это сейчас...стон был? Сынмин навострил уши и на всякий случай, пару раз шагнул на месте, и хлопнул дверью. Пусть считают, что он ушёл. Как только дверь закрылась, из дальней кабинки донёсся более громкий, протяжный стон. — Мхах~ Хёнджин~а! Так хорошо! Хёнджин~а!? Что он тут забыл? — Мх~ Глубже, милый... Быстрее, ах~! Чёрт! Господи, почему так мерзко? От жалобного хныканья, Сынмину захотелось блевать. — Малыш, ты такой послушный. — а нет. Вот сейчас стало по-настоящему противно. — Сынмин~и. Хочешь, чтоб я ещё глубже засунул свой член в твою хорошенькую задницу? Или может, трахнуть тебя в ротик? — Хёнджин, но я не Сын... — речь была прервана, и будто потонула в чужой коже. — Заткнись. Не помнишь о чём мы договорились? — прошипел Хван, будто сквозь зубы. — Помню, Хёнджин... — Тогда, чего же ты ждёшь? Выбирай быстрее, иначе я сам выберу твою участь. Шевели скорее своим ротиком. Используй его по прямому назначению. — Я... Хочу попробовать тебя. — О! Хороший выбор, малыш. Сынмин, являющийся свидетелем этого тошнотворного разговора, решил, что пора сваливать. Он достаточно наслушался. Очень не хотелось слышать, как кто-то кого-то "пробует". Послышалось копошение, а затем громкий удар коленей о кафельную плитку. “Господи, — думал Ким. — походу, этот туалет проклят!" — Ну же, возьми его в свой хорошенький ротик. Я хочу поскорее трахнуть твои милые щёчки, и ещё больше, хочу видеть как растягиваются твои губки на моём члене. — Сынмина сейчас точно стошнит. — Давай же, господин Сынмин. Доставь мне удовольствие. Чего, блядь!?