Глава 8. Прятки.
19 мая 2024 г. в 21:22
В последнее время, у Сынмина такое чувство, что весь мир всеми своими силами, пытается усложнить ему его тихое существование. Иначе как объяснить проблемы, преследующие Кима с начала его работы?
С того ужасного дня, когда он буквально нарушил всевозможные школьные правила, подрочив собственному ученику в общественном туалете, прошло четыре дня. И всё это время, Сынмин ни разу не ощущал состояния покоя. Его снова мучали две огромные проблемы, ничем не уступающие в надоедливости обычному геморрою.
Первой, являлся непосредственно Минхо, преследующий его как в реальности, так и в фантазиях. Днём он то и дело глядел на него своими кошачьими, полными грусти и раскаянья глазами, а ночью являлся в самом хитром обличии, облизывая губы, и ломая собственное тело под руками Сынмина. Ким не хотел признавать, но с каждым новым сном, блядское воображение подкидывало ему всё более неприличные кадры. Конечно он понимал. Всё это, из-за недостатка половой жизни. В свои 22 года, он имел от силы двух партнёров, и то, непостоянных. Появление в его жизни Минхо, сыграло с ним злую шутку.
Но это было ещё полбеды. Если от Минхо в жизни можно было избавиться игнорированием, а от Минхо во снах – резким пробуждением, то от второго юноши, отделаться было почти невозможно.
Хван Хёнджин был личным кошмаром Сынмина наяву. Он буквально не давал учителю вздохнуть спокойно. Держал в ежовых рукавицах. И началось всё именно с того дня, когда Хван узнал о том, что натворил Сынмин. И Ким уже тысячный раз повторял, как он себя ненавидит. Какой он идиот и глупец, что повёлся на провокацию Ли, и переступил черту дозволенного. Но жалеть было уже поздно.
Минхо по прежнему пытался искать встречи с учителем, Хёнджин по прежнему использовал своё преимущество перед старшим, а Сынмин... Сынмин находился меж двух стихий, и надеялся, что сможет выжить.
***
Очередной учебный день подходил к концу. Ким смело мог назвать себя выжатым лимоном, потому что не может быть иначе, когда ты не спишь до четырёх утра, а после проводишь пять уроков без передышки. Сидя в учительской, он пил уже остывший чёрный кофе без сахара, и краем уха слышал сплетни учительниц. Мало удовольствия в этом занятии, но с другой стороны, их разговоры отвлекали его от раздумий.
— Ты слышала, о чём шепчутся ученики последнюю неделю? — с энтузиазмом начала одна из них.
— Нет. А о чём? Рассказывай быстрее!
Первая женщина оглянулась по сторонам, видимо желая утаить, якобы секретный разговор. Не обнаружив ничего опасного, (Сынмин отвёрнутый к стене показался ей безвредным) она нагнулась ближе к подруге, и прошептала:
— Ходят слухи, что в мужском туалете, несколько дней назад, были слышны всякие непристойные звуки! Представляешь!
Блядь. Этого Сынмин боялся больше всего. Сплетни.
— Что ещё за непристойные звуки?
— Ты что, совсем глупая? — возмутилась женщина, и ударила вторую по бедру. — Какие ещё это могут быть звуки!
Блядь, блядь, блядь.
— Стоны, конечно. — тише добавила она.
— Не может быть! — воскликнула вторая, чуть громче чем надо.
Сынмин сжал кулаки и закусил губы, пытаясь сдержать порывы гнева, бурлящие в нём.
— Заниматься подобными непристойностями! Да ещё и в нашем учебном заведении! — голосила вторая, возмущённо задыхаясь.
— Да тише ты! Услышат же!
— Это просто невозможно! Нужно срочно доложить об этом директору Паку! — пылкая особа поднялась с места. — Не потерпим разврата в стенах нашей школы!
В учительской раздался грохот. Обе дамы, ошарашенно взглянули на источник звука. Это был Ким Сынмин, молодой, новенький учитель физики и астрономии. Его руки были крепко сжаты, лицо пылало гневом и усталостью.
— Уважаемые дамы, у меня к вам огромнейшая просьба. — начал шатен, сверкнув медовым взглядом. — Не распространяйте информацию, которую не в состоянии подтвердить. По сути, вы сейчас занимаетесь тем же, что и подростки, которых мы в свою очередь обучаем. Разве преподаватель не должен быть умнее и мудрее своего ученика?
Обе женщины рефлекторно кивнули, со страхом глядя на коварно улыбающегося юношу. Он вселял непонятный ужас. Он улыбался, но глаза его готовы были растерзать.
— Вот и прекрасно. Я рад, что мы сошлись во мнениях.
Сынмин собирался сесть или хотя бы вытереть расплескавшийся по столу кофе, только вот он совсем забыл об этом, когда в его поле зрения оказался Ли Минхо. Парень открыл дверь, видимо забыв постучать, и ворвался в комнату, сразу впиваясь глазами в стройную фигуру учителя.
— Учитель Ким! Я хотел с вами поговорить и... — Минхо не успел договорить, как его осёк железный тон.
— Я занят.
Ли открыл рот, но слов в нём не оказалось. Он не знал, что сказать в противовес.
— Вдруг это что-то серьёзное? — вмешалась одна из женщин, после чего Сынмин буквально проткнул её взглядом.
— А вы вообще не лезьте! — тон оказался выше, чем должен быть.
Сейчас все присутствующие, смотрели на Кима полными страха глазами. Монотонное молчание грозило взорвать всем мозги. Сынмин взглянул на сжавшихся в креслах женщин, затем на такого же Минхо у двери, и не нашёл другого выхода. Он быстрым шагом направился к юноше, и уже через секунду их след в кабинете простыл.
Оказавшись в одном из безлюдных коридоров, Сынмин остановился, поворачиваясь к запыхавшемуся парню лицом. Минхо тяжело дышал, смотря куда-то в пол. Его длинные ресницы хаотично подрагивали, крепкая грудь вздымалась, а высохшие губы, то и дело терпели нападки юркого языка. От этой картины сводило. Везде и всё. Сынмин взглянул на их ладони, что уже долгое время были переплетены, и тут же высвободил свою. Минхо от этого, разочарованно взглянул на хмурое лицо старшего.
— Учитель Ким...
— Зачем ты пришёл туда? — плохая привычка Сынмина – перебивать людей.
— Х-хотел увидеть вас... — сказал он сконфуженно, снова дырявя взглядом кафель.
— Для чего? Я тебе что, какая-то достопримечательность?
— Нет. Просто...Просто у меня... — Ли закусил пухленькие губки, а глаза его, цвета оникса, коснулись взглядом лица Сынмина.
— Говори быстрее! — раздражённо выдал Ким, теряя последние крупицы терпения.
Минхо начал сжимать пальцы одной руки другой, и ещё яростнее терзать собственные губы. Внезапно, он шагнул, и оказался почти вплотную к Киму.
— У меня не выходит забыть вкус ваших губ. — прошептал он куда-то в подбородок учителю. — Что мне с этим делать?
Сынмин захотел провалиться под землю. Что этот подросток вообще творит? Хотя, надо помнить, что Сынмин сам позволил ему себя целовать. Он много чего ему позволил. И теперь расплачивается за это.
— Мы уже обсуждали это, Минхо. Тебе следует как можно быстрее забыть о произошедшем. Это было ошибкой. Самой большой, которую я совершал. — сказал Ким, желая поскорее покинуть Минхо и не лицезреть его распухшие, манящие губы. — Думаю, на этом можно закончить. Я пойду, до встречи.
Но Минхо видимо был не согласен с решением старшего. Он схватил учителя за руку и потянул куда-то в сторону. Сынмин не успел опомниться, как был прижат к стене крепким, рельефным телом. Он и не знал, нравится ему это или нет.
— Ли Минхо ты что себе...
Сынмин чувствует, как к его сухим губам, старательно прижимаются влажные, строптивые губы Ли. Нежное касание длинною в секунду.
— Разве вы не чувствуете то же, что и я? — задыхаясь, прошептал Минхо, прижимаясь грудью к чужой груди. — Разве ваши губы не помнят моих? Вы не засыпаете с мыслями о столкновении наших тел? Не хотите ощутить касания моих пальцев?
— Минхо, что за бред ты несёшь?
— Неужели я один не могу забыть вашего взгляда, аромата, тепла?
Чёрт. Минхо играет нечестно. Он буквально давит на самые больные точки.
— Минхо, я уже объяснял. Ничего не выйдет. Ты – ученик, я– учитель. Ты знаешь, что даже учителя шепчутся о нашем с тобой приключении? Знаешь, что вся школа обсуждает то, как мы чуть ли не потрахались в туалете?!
— Разве это как-то мешает? Почему мы не вправе делать то, чего хотим? Чего искренне желаем?
— Минхо! Это тебе не детская сказка! В жизни, не всё бывает так, как мы хотим.
— То есть вы хотите? — улыбка тут же поселилась на устах юноши.
— Это не имеет значения. — устало выдохнул Ким, переставая сопротивляться силе Минхо.
— Для меня имеет. Учитель Ким, мне важно, что вы чувствуете ко мне.
Минхо подался вперёд, желая вновь запечатлеть поцелуй. Он крепко держал плечи Сынмина, не давая ему и возможности увернуться. Но Ли был ошарашен тем, что губы Сынмина встретили его на полпути. Горячий язык вторгнулся в аккуратный рот Минхо, устраивая там полнейший беспорядок. Почувствовав влажные губы, Минхо обрёл полную уверенность и начал сминать их, периодически кусая.
Тяжёлые вздохи, причмокивания, сплетённые языки. Минхо почувствовал головокружение, когда Сынмин обеими руками обхватил его лицо и наклонил голову. Язык проник ещё глубже, а Минхо непроизвольно простонал в столь сладкий поцелуй.
Внезапно губы Сынмина начали отстраняться, и Минхо зубами остановил их, сильно оттягивая. Сынмин недовольно зашипел и в ответ прикусил верхнюю губу Ли.
— Учитель Ким... — задыхаясь, произнёс ученик. — Что это было?
— Прощальный поцелуй.
Не успел Минхо и слова сказать, как Сынмин оттолкнул младшего, и скрылся за поворотом, оставив Ли с угасающим огнём в глазах.
***
Прошло ещё несколько дней.
Злополучный, "прощальный" поцелуй, вскружил голову молодому учителю. Теперь сил думать не было вообще. Хотелось запереться дома, укутаться в одеяло, и пролежать так весь день, с чашкой ромашкового чая. Мда, настроение хоть стой, хоть падай.
— Учитель Ким? — услышал он голос одной из учениц, и поднял голову. — С вами всё в порядке? Вы плохо выглядите.
— Да, учитель. Может вам позвать медсестру? — заволновался другой ученик.
— Не переживайте, всё хорошо. — натянуто улыбнулся Ким.
"Всё хорошо." Какая заезженная, сухая, безвкусная фраза. Совершенно лживая и неинтересная. Сынмин её просто ненавидит. Но у него по прежнему, "всё хорошо".
"Всё хорошо", пока Минхо обеспокоенно глядит на него из под опущенной чёлки. "Всё хорошо", пока ученики поминутно спрашивают у него как он, и хорошо ли он себя чувствует. "Всё хорошо", пока с задних парт, Хёнджин облизывает его хитрым взглядом тёмно-ореховых глаз.
***
— Фух. Осталось ещё два урока и можно идти домой. Как же я устал.
Сынмин шёл по коридору школы, мечтая скорее оказаться в своей уютной квартирке, где каждый угол приветствует его радушием и теплом. Он успокаивал себя как мог, и направлялся в туалет, чтоб смыть с лица лишние переживания.
Открывая дверь злополучного мужского туалета, Сынмин пытался развеять все воспоминания, связанные с этим местом. Он быстро подошёл к раковине, включил холодную воду. Кожа почувствовав контакт с прохладой, расслабилась. Сынмин улыбнулся, блаженно прикрывая глаза. Осталось совсем немного. Сынмин сделал шаг к выходу, но услышанное заставило его остановиться.
— Мхм~!
Показалось!? Это сейчас...стон был? Сынмин навострил уши и на всякий случай, пару раз шагнул на месте, и хлопнул дверью. Пусть считают, что он ушёл. Как только дверь закрылась, из дальней кабинки донёсся более громкий, протяжный стон.
— Мхах~ Хёнджин~а! Так хорошо!
Хёнджин~а!? Что он тут забыл?
— Мх~ Глубже, милый... Быстрее, ах~! Чёрт!
Господи, почему так мерзко? От жалобного хныканья, Сынмину захотелось блевать.
— Малыш, ты такой послушный. — а нет. Вот сейчас стало по-настоящему противно. — Сынмин~и. Хочешь, чтоб я ещё глубже засунул свой член в твою хорошенькую задницу? Или может, трахнуть тебя в ротик?
— Хёнджин, но я не Сын... — речь была прервана, и будто потонула в чужой коже.
— Заткнись. Не помнишь о чём мы договорились? — прошипел Хван, будто сквозь зубы.
— Помню, Хёнджин...
— Тогда, чего же ты ждёшь? Выбирай быстрее, иначе я сам выберу твою участь. Шевели скорее своим ротиком. Используй его по прямому назначению.
— Я... Хочу попробовать тебя.
— О! Хороший выбор, малыш.
Сынмин, являющийся свидетелем этого тошнотворного разговора, решил, что пора сваливать. Он достаточно наслушался. Очень не хотелось слышать, как кто-то кого-то "пробует".
Послышалось копошение, а затем громкий удар коленей о кафельную плитку.
“Господи, — думал Ким. — походу, этот туалет проклят!"
— Ну же, возьми его в свой хорошенький ротик. Я хочу поскорее трахнуть твои милые щёчки, и ещё больше, хочу видеть как растягиваются твои губки на моём члене. — Сынмина сейчас точно стошнит. — Давай же, господин Сынмин. Доставь мне удовольствие.
Чего, блядь!?