Пока ночь не сложит свои крылья.

— Они чувствительные, верно? — смеëтся в ушко Галлахер, и ангел под ним сжимается, ведь чувствует жар дыхания настолько близко. — Не трогай, — почти приказывает раздражëнный Сандей, сопротивляясь и направляя силу свою на тëмноволосого, однако ничего не происходит, ему не удалось ранить негодника. Бармен даже опешил из-за такой решительности очаровательной птицы в клетке. Его шоколадные очи на секунду распахиваются. Галлахер думал, ангелок знает, что находится сейчас целиком и полностью в его власти. Сопротивляться не выйдет. Требуется ещë одна секунда, и Брюнет смеëтся глухо и даже как-то мягко, утыкаясь в основание шеи. Сандей вздрагивает. Он не ожидал услышать смех мужчины, это странно и глупо. Но светловолосый только сжимает губы, отводя взгляд. — Иди к чëрту, прошу, — тихо, но раздражëнно шепчет обладатель янтарных глаз, укладывая ладони на чужие плечах, чтобы потянуть навстречу или против, как больше посчитает нужным. — Но это было так забавно. Ты знаешь, что бессилен в моëм сне, но всë равно пытался сопротивляться, — усмехаясь, всë же объясняет Галлахер, проводя по мягким губам ангела, что находился под ним. Сандей только подаëтся под чужие пальцы, безмолвно моля о большем. Бармен видит этот взгляд, он полон желания, его ангел хочет сейчас же. Ох, и он получит, конечно, получит. Ведь Сандей всегда получает то, чего так желает. Галлахер опускается ниже, и их губы соприкасаются в аккуратном поцелуе. И брюнет гладит челюсть ангела указательным и средним пальцем, не смея нажимать и делать больно. Светловолосый же в свою очередь перемещает ладони с чужих плеч на шею. Он мог бы здесь и сейчас в его сне покончить с ним. Задушить и забыть. Но фантазия эта тихая продолжила бы существование. И Сандей не смог бы выбраться, он скитался бы по цветочным полям, преклоняя колени свои только перед нежными бутонами. Галлахер уверен, что его ангел бы предпочëл уснуть в этих белоснежных цветах. Он бы опустился на землю, как глупое божество, соприкасаясь лбом с бутонами, а после бы погрузился в сон. Странно это, видеть сон во сне. Бармен усмехается и целует требовательнее, обладатель янтарных очей цепляется за Галлахера, как за последнюю частичку реальности. И это глупо, но пленяюще. Мужчина сминает мягкие желанные губы, и Сандей раскрывает рот, позволяя исследовать себя. Их языки соприкасаются, и светловолосый начинает ëрзать, ведь Галлахер забирается глубоко, опуская щëку, желая взять больше. Тëмноволосый проникает внутрь и исследует столь желанное нутро, проходясь по стенкам. И ангел под мужчиной не может себе места найти, но он, конечно, отвечает, ведь это, чего он так жаждал. Но Галлахер слишком напористый и властный, это раздражает, это заставляет крылья меньшие и ноги дрожать. И Сандей стонет в поцелуй, бармен слышит это и отстраняется медленно, тяня между их языками нить, что соединяла их рты. Брюнет видит, как грудь мужчины под ним вздымается очаровательно быстро. Это и не было реальностью, что связывала их. Конечно, нет, ведь это сон Галлахера, в который светловолосый бесстыдно тихо и незаметно проник. Эта фантазия отражает мысли человека, его сущность, потому для Сандея было странно встретиться с бескрайним цветочным полем. Это не могло быть сном монстра перед ним, конечно нет, эта фантазия никак не отражает его жестокую сущность, ту личность, которая беспощадно убивала людей. Видимо, бармен вновь на шаг или более впереди. Ангел сжимает губы, пока зубы его скрипят от раздражëнности, этот мужчина перед ним слишком дальновидный. Он мыслит на несколько ступеней их игры вперëд, и он знает, как поступит Сандей. И ему с лëгкостью удаëтся поймать птенца. Это раздражает светловолосого. О, как же его это действительно раздражает. Ангелу казалось, будто его читали, как открытую книгу. И это бесило, ведь обладатель янтарных глаз обычно не демонстрировал свои слабые места. — Ты такой поддатливый сегодня, птенчик, — усмехнувшись, шепчет удовлетворëнно Галлахер. — Не смей меня так называть! — морщась, раздражëнно приказывает Сандей, как бы в его позиции бессмысленно это не было. — Тебе не нравится? А когда я называл тебя милым, ты не бесился, — концентрирует факт брюнет, касаясь чужой мягкой щеки, но его птичка ни в коем случае не ластится к нему. Ангел обозлëнно вздëргивает бровями, его меньшие крылья спешат прикрыть щëки, которые начали алеть и гореть. Он бы хотел проклясть этого негодника, прикончить в его же сне. Но ему ещë нужно выбраться из этой странной фантазии. Сандей крупно вздрагивает и дрожит, когда его крылья меньшие перехватают, не позволяя им скрыть смущение. Галлахер усмехается, и это довольное выражение лица мужчины сверху очень раздражает. Однако ангел совсем не ожидает, когда его щеки касаются чужие губы, и Сандей замирает. Он бы не хотел отпускать это мгновение из своих рук, но всë то, что происходит и существует в этой фантазии принадлежит бармену. И этот момент, и губы ангела, и сам ангел в этом сне принадлежит только Галлахеру. — Или ты хотел чего-то большего? — смеëтся мужчина, отстраняясь, и светловолосый под ним заливается краской, а после прописывает по голове. Галлахер смеëтся, удар Сандея для него совершенно не является больным. Это всего лишь признак, что ангелок негодует на него, злится и, возможно, даже смущается. Но бармен и светловолосый уже провели отличную горячую ночь в реальности. Тëмноволосый, честное слово, не кидается на каждого второго очаровательного парня. Он не такой. Он весьма сдержанный в этом плане. Физический контакт и удовлетворение своих потребностей — последнее, чем он бы хотел заниматься. Но Сандей проникнул к нему в обитель, показал то, что никому не показывал. И Галлахер не захотел быть сдержанным этой ночью, не тогда, когда ангел опустился к нему на бëдра, ëрзая, умоляя о том, чтобы ему подарили желанное тепло этой ночью. Эта не первая их ночь, отнюдь, конечно, нет. И каждый раз инициатором был Сандей. И в эту ночь они тоже остались одни. Светловолосый одарил бармена умоляящим взглядом, прикрывая меньшим крылом свой рот, пытаясь скрыть смущение, конечно. И Галлахер замер, не понимая своих желаний, но он мгновенно заключил губы ангела в свои, сминая их требовательно. И Сандей ластится навстречу, открывая для тëмноволосого рот шире, позволяя исследовать. На самом деле, он открывает ему слишком много, что никому обычно не показывал. Галлахер оказывается в опасной близости к члену между ног, опаляя горячим дыханием чувствительную кожу. Тело Сандея не может не реагировать на это, оно, конечно, отзывается, ведь ангел крупно дрожит, а смущение селится где-то в груди, не желая покидать эту клетку. Бармен замечает, как смущена его птичка, что самостоятельно проникла к нему в обитель, соблазняя и дразня, теперь очередь Галлахера дразнить. Светловолосый уже оголился перед ним, не желая ждать и терпеть, он хочет его здесь и сейчас в его постели. — Ты такой нетерпеливый сегодня, птенчик, — смакует каждое слово тëмноволосый, аккуратно целуя основание шеи. И их тела сплетаются. Бармен движется сначала весьма медленно и осторожно, не обращая внимание на то, что любовник его растянут. После они набирают темп, ведь Сандей, утыкаясь в чужую шею, умоляет, крича, о том, чтобы тот ускорился. И Галлахер только по просьбе самого ангела вдалбливает его в кровать, проникая в него целиком и полностью, сжимая желанное тело, пока светловолосый кусает губы, а глаза его невольно закатываются. Обычно после произошедшего тëмноволосый засыпал и просыпался один, он не был против, он не собирался задерживать любовника или просить его остаться. Немного не в его стиле. Но в этот раз Сандей уткнулся в крепкую грудь мужчины и совсем скоро уснул. Глаза Галлахера невольно распахиваются, но он ни в коем случае не отталкивает ангела, только аккуратно прижимает к себе, не желая навредить. Они засыпают в кровати тëмноволосого вместе, соприкасаясь голой кожей, как самые настоящие возлюбленные. И вот светловолосый, оставшись, смог проникнуть в чужой сон. И он не верит, что это сон бармена. Нет, фантазия Галлахера не может быть такой, цветочное поле его ужасно охарактеризовывает, это ошибка, Сандей ошибся. Он точно ошибся. Но тëмноволосый ухмыляется. Галлахер тоже никак не мог подумать, что песчаная пустошь превратится в цветочные поляны. Это, верно, из-за ангела, который проникал к нему в постель и заставлял сердце трепетать, стоило только бармену заметить, как Сандей смотрит на него такими голодными, умоляющими глазами. Такими глазами не смотрят на такого, кого ненавидят. Ангел должен разрушить это, сломать, пока не поздно. Он же так хотел покончить с Галлахером. Но тогда почему сейчас его руки кажутся такими тëплыми? Почему он повалил Сандея на цветочное поле и не пронзил? Почему оставляет в живых, хотя ангел сейчас слаб и уязвим здесь, во сне Галлахера, в котором он — хозяин, и ему ничего не стоит, чтобы покончить с негодником, который ни раз его соблазнял и дарил удовольствие. Тëмноволосый не знает почему. Он не хочет задумываться об этом, пока ночь продолжается, а эта сладкая фантазия не ускользает из рук. Галлахер не имеет желаний. Так он принял считать, так бы он хотел считать. Но тогда почему сейчас он искренне хочет, чтобы ночь не складывала свои тëмные крылья? Сандей не думал, что сможет найти покой в руках такого человека. Галлахер не думал, что станет зависимым от капризного ангела. Но они остаются в этой фантазии, заворожëнные друг другом, желая понять свои личные желания.