Что у нас на ужин?

Просматривая ленту новостей, Сяо скучающе сидел на кресле в гостиной. Сегодня отец позвал на ужин своего ухажёра. Это рыжее недоразумение было слишком активным, слащавым, надменным, хвастливым, да и просто придурочным. Одетый всегда с иголочки, он заваливался чуть ли не каждый день к отцу на работу с букетами ароматных цветов или упаковками дорогих сортов чая. Первый вид подарков был ещё и не к месту, учитывая, что работал Чжунли в ритуальном бюро. Спасибо, что хоть цветов было нечётное количество. Позже его наглость начала превышать границы, он начал ходить к ним в гости. Сидел на кухне и громко смеялся с древних анекдотов отца, задабривал Сяо подарками, которые тот неблагодарно засовывал куда подальше, лез к объекту обожания с объятиями при каждом удобном и неудобном случае. А ведь Чжунли и не был против. Услышав звонок в дверь, он коротко выдохнул и встал с кресла, отложив телефон, предугадывая будущую просьбу. — Сяо, открой дверь, пожалуйста! — крикнул отец с кухни. — Да, отец! Тяжёлая, массивная дверь отворяется, и за ней показывается молодой мужчина с привычным букетом цветов и… Алкоголем? Что-то новенькое. Он рассчитывал сегодня на что-то большее? Не дождётся, ведь. — Сяо? — Тарталья выглядит крайне удивлённо, увидев того, кто вышел ему навстречу. — Мне сказали, что тебя сегодня не будет дома. — Отцу нужно было помочь, и я остался. Имеешь что-то против? — парень уставился на него фирменным взглядом исподлобья. — Нет, конечно, ха-ха… — Проходи, не стой столбом. Тарталья заходит внутрь, оставляет обувь в прихожей и направляется на кухню, откуда исходит сильный приятный аромат готовящегося ужина. Чжунли, услышав шаги, отворачивается от плиты. Тарталья не сдерживает своего восторга от увиденной картины. Перед ним стоит мужчина с высоким хвостиком, закреплённым изящной нефритовой заколкой, в бежевом длинном фартуке с деревянной лопаткой в руках. От него одновременно веет уютом, домом и утончённостью, роскошью. Подойдя к нему, он вручает букет и вино, приветственно целует в щёку, приобнимает и, смотря за спину, заинтересованно спрашивает: — Что сегодня на ужин? — Ты, — игриво отвечает тому Чжунли. Тарталья смотрит ему в лицо и видит хитрую ухмылку. — Хах, ну как скажете, мистер Чжунли, — улыбнувшись в ответ, он надевает второй фартук, что появился в этом доме чуть ли не одновременно с ним. — Давай помогу. — Мерзость. Можете такое хотя бы при мне не делать? Точно, в доме ведь ещё и Сяо. Ужин начинается просто отлично. К столу было подано идеально прожаренное мясо, из которого вытекал сок, дорогое вино, принесённое в подарок и салат из свежайших овощей. Приглушённый свет задаёт особую, даже немного интимную, атмосферу. Букет из пышных алых роз, символизирующих страстную любовь, стоит рядом в стеклянной вазе. Они сидят напротив друг друга, смотря в глаза, и говорят о прошедших днях. Начав пить вино, Тарталья почувствовал себя немного странно. На алкоголь у него никогда не было аллергии, пить он умел, и даже крепкие напитки его брали не сразу. Купленное вино точно было проверенным и хорошим. Но с каждый мелким глотком речь становилась всё менее разборчивой, а силуэт любимого более расплывчатым. — Уснул уже твой ловелас? — включив полностью свет, в комнату входит Сяо. Он подходит к столу, наклоняется и пробует кусочек мяса, который был отрезан от большого стейка, но не успел стать съеденным. Скривившись, бурчит под нос: «Фу, и как ты это ешь?». — Да, мы можем начинать. Но побыстрее, он будет спать недолго. В холодном просторном подвале, на большом столе, вскоре не повезло оказаться и Тарталье. Медленно открывая глаза, он морщится от яркого противного света лампочки, что была, как назло, прямо над его головой. Испуганно оглянувшись, он видит перед собой Чжунли и его сына, которые будто всё время тут стояли в нетерпении и ждали его пробуждения. Конечности затекли и сильно болели. Он хотел было подняться, но с ужасом обнаружил, что связан. Сон сняло, как рукой. Связан по рукам и ногам. — Чжунли, что за?.. — С пробуждением, Чайльд, — приятный бархатистый голос, что всегда ласкал слух, сейчас звучал как никогда притворно и пугающе. — Это продолжение нашего ужина. Тебе не нравится? — Это шутка? Я, конечно, хотел бы попробовать такое с тобой, но не в таких же условиях! Развяжешь меня? — Размечтался, — звучит раздражённый голос подростка. Подойдя ближе к столу, Чжунли наклоняется к Тарталье и гладит его по щеке, глядя на него хищным взглядом. — Ну что ты… Всё ведь только начинается. — Ха… Ха-ха… Чжунли, ты меня пугаешь. — Сяо, неси инструменты, — отстранившись, произносит чрезвычайно холодным тоном. — Да, отец! — Что- что происходит?! Это уже не смешно! — увидев в руках Сяо тесак, пилу и пару ножей, он в панике пытается вырваться. Положив всё на небольшой столик рядом с тем большим, где лежал Тарталья, Сяо получает в ответ благодарность и встаёт подле отца, смотря на связанного, как на сумасшедшего. — Хм, что бы нам сделать в первую очередь? Ах да, как насчёт твоего животика? Вытащим всё лишнее, — Чжунли проводит рукой под футболкой Тартальи, вызывая мурашки. — Нет-нет-нет… Не трогайте! — глаза округляются до такой степени, что кажется, скоро выпрыгнут из орбит, а дыхание сбивается. — Сяо, подай-ка скальпель. Мальчик послушно протягивает его. Проведя рукой по холодному металлу, Чжунли смотрит на свою жертву, растягивая губы в безумной улыбке. — Приступим. Тарталья оцепенел от страха и ужаса. Перед его лицом сверкает скальпель, попав под лучи лампы, и скоро он окажется внутри него. Происходящее кажется чересчур нереальным, словно страшный сон, который на своей кульминации должен резко вернуть его в реальность, и он окажется у себя дома, спешащим на этот чёртов ужин, или у Чжунли на чёртовом кухонном столе, реально заснув перед этим из-за вина. Но реальность происходящего становится до невозможности чёткой, когда его живота касаются холодным инструментом. Дома он уже не окажется, столик в уютной кухне сменился на подвал, а в этом вине плескалось самое что ни на есть снотворное. На скальпель давят с нажимом, разрезая кожу, словно масло. Пронзительный крик раздаётся по всему помещению. Наслаждаясь реакцией своей жертвы, Чжунли продолжает резать. Пытаясь вырваться всё активнее, Тарталья дёргается и часто дышит, кричит, чтобы его не трогали. — Не дёргайся, так будет больнее. Лезвием орудуют очень умело. Когда живот оказался вспорот, Тарталья уже накричался вдоволь, охрип и потерял сознание от шока. Надев перчатки, Чжунли засовывет руку в живот, чтобы вытащить внутренности и положить в специально подготовленный для этого контейнер. Потом берёт тесак и с особым усилием отрезает по очереди руки и ноги. Кровь брызжет в разные стороны, пачкая одежду, стол и полы. Но ничего страшного, они потом отмоют. Перед глазами предстаёт очень яркая картина, поражающая больные сознания своим великолепием. Тарталье очень идёт. Поскорей бы его съесть, он так аппетитно выглядит! Но сначала нужно закончить начатое, и сделать всё, как подобает. Чжунли сдерживался очень долго. Вёл себя крайне неподозрительно и очень старался завоевать доверие паренька, вовсе не наоборот. Теперь его ждала награда. Отрубив в самом конце ему голову, Чжунли закрывает Тарталье глаза и целует на прощание. Ужин начинается просто отлично. К столу было подано идеально прожаренное мясо, из которого вытекал сок, дорогое вино, принесённое в подарок и салат из свежайших овощей. Зажжённый свет задаёт особую, даже немного праздную, атмосферу. Букет из пышных алых роз, символизирующих страстную любовь, стоит рядом в стеклянной вазе. Отрезав себе кусочек, Сяо медленно кладёт его в рот и удовлетворённо мычит: — Мясо то, что надо. Отец, попробуй! — Уже не терпится.