тревога.

Тревога. Чувство, будто она была рядом всегда. Рука об руку, бок о бок, двигалась размеренным шагом. Или ускоряла его, если предпринимались попытки сбежать от этого гнетущего чувства. Суть одна - она не отставала ни на секунду и всегда догоняла. О каких созависимых отношениях может быть речь, если рядом это чёртово чувство, не терпящее пренебрежения к собственной персоне, и чрезмерно "опекающее", когда об опеке не просили? Никита пытался вырваться из этих цепких оков, сколько себя помнил. Он уже и не мог сказать когда и вследствие чего тревога возникла рядом и увлекла в крепкие объятия. Кого в этом можно винить, если винить вообще дозволено? Да и есть ли какой-либо смысл винить в этом что-то извне? От этого разве станет легче? Чёрт его знает. Одному этому чувству это и известно, но оно не поделится правдой, не расскажет в чём суть. Школа, университетские годы, работа - всё это время очень многое вокруг волновало чрезмерно и не оставляло попыток на счастье и спокойствие. Когда же возникли мысли посвятить себя творчеству в сфере видеоблоггинга, тревога окутывала вновь своим коконом, и найти выход, решиться на такой шаг было, казалось, нереальным. Но рядом оказался человек, который в этом помог, поддержал больше остальных. Речь даже не о психотерапевте, к которому Никита обратился впервые в середине одиннадцатого класса, чтобы преодолеть внутренние барьеры и научиться жить спокойно. Безусловно, работа со специалистом давала свои плоды и со временем борьба с гнетущим становилась более эффективной. Однако одним "мозгоправом", как зачастую его называли родители, проблемы не решить. Скованность и проблемы в социализации, вытекающие из тревожности, в первую очередь решаются путём обычного человеческого общения, с людьми, которые становятся второй семьёй в жизни каждого. С друзьями. В школьном коллективе родного класса таковых найти оказалось проблематично. Конечно, "попытки - не пытки", и Никита правда, честно пытался сдружиться с окружающими колкими, в силу возраста, подростками. Но эта самая колкость и некая грубость стали преградой, целым барьером в общении. Изгоем бывать не приходилось, нет, на сдающих позициях парень не был. Речь лишь о том, что найти своего человека среди этих людей не выходило. И попытки были прекращены. Примерно в тот момент, когда и пытаться наскучило, ведь всё общение сводилось к подколам, тупым шуткам и фразам "пойдём, покурим за школой". Никита не понимал и не хотел ничего из этого, и такие разговоры казались нелепыми и непреднамеренно смешными. Оставалось лишь неловко хихикать, то ли над ситуациями, то ли над собственной беспомощностью в общении со сверстниками. Один лишь человек приносил удовольствие общением в школе и за её пределами. И день знакомства оказался невероятно важным. Засел в памяти. Никита запомнил навсегда ту школьную поездку с классом на год младше. Обычная, ничем не примечательная экскурсия в другой город преобразилась в автобусе, когда на соседнее сидение быстро и ловко заскочил мальчишка с другого класса. Такой непохожий на остальных своими характером и жизнерадостностью, он смотрел заинтересованно с яркой улыбкой. - Ты с седьмого? - тут же заговорил парнишка. - Да, - несколько растерянно только и оставалось ответить. - А я с шестого. Поедем с тобой вместе. Больше мест нет, заскочил последним, - пожимая плечами, объявил новый сосед. - Ну... хорошо. В ответ последовала кроткая беззлобная ухмылка, тут же снова расплывающаяся в улыбку. - А ты, похоже, не слишком красноречив. Ну ничего, наверняка разговоримся ещё, время будет. - сделал выводы мальчишка, тут же протягивая ладонь для рукопожатия, - Юра. Никита смотрел искренне удивлённо, разглядывая собеседника и чувствуя вновь накатившую тревогу. Та шептала, что с ним хотят общаться лишь от скуки, не более, а может это и вовсе общение в корыстных целях. Скажем, этот шестиклассник поехал на экскурсию без денег, и станет просить купить сувенир в какой-нибудь лавке, а после новая дружба сойдёт на "нет". Собеседник, представившийся только что Юрой, кажется, воспринял непродолжительное молчание в ответ за нежелание, потому чуть смутился и решил уточнить: - Ну, если ты, конечно, хочешь общаться со мной. От души у Никиты тут же отлегло, и один факт этого неожиданного расслабления так поразил, что, словно ужаленный, тот принялся жать мальчишескую руку, активно качая вверх-вниз. - Хочу, правда. - неожиданно легко вышло у него улыбнуться сейчас, даже следа страха не осталось. - Никита. После скомканного знакомства общение пошло лишь в гору. В школе, за её пределами и далее по жизни - даже в университете остались рядом, пусть и на разных факультетах. Никита часто ловил себя на мысли о том, что именно такого, расслабленного и искренне вовлечённого в общение, человека ему в жизни и не хватало. Эта дружба давала стимул расти, двигаться вперёд и бороться с треклятой тревожностью. Тревожностью, которая, как правило, отступала во время их общения. Казалось, ей просто там не было места, поскольку доверие со временем лишь росло, а Юра, что был в курсе проблемы, неизменно напоминал, что не намерен вторгаться в личные границы и беспокоить почём зря. Никита становился более схожим со сверстниками, будто учась общению заново. Дружба стала словно братской, и парень мог позволить себе любые высказывания, на которые собеседник никогда не обижался. Юра прозвищами постепенно перевоплощался из придурка в конченого, когда поражал непреднамеренной глупостью в своей речи. Оба после смеялись с этих глупостей, а счастливый, как говорят, "в моменте", Никита убеждался - эта дружба самая ценная в его жизни. Когда же Юра решил отрастить свою кучерявую шевелюру, ему подошло новое прозвище. Теперь беззлобное "чухан" преследовало парня чаще, чем любое другое обращение. Юра напоказ будто обижался, посылал в ответ какое-нибудь ответное прозвище и с улыбкой следил за хихиканьем. Впрочем, чувствовал и понимал тут же - в Никите проявлялись какие-то проблески тревожности. Не старой, практически постоянной, с которой частично помогал справляться, а какой-то неизведанной новой. И был прав. Спустя продолжительное время общения тревожность постепенно стала проявляться и по отношению к Юре. Никита не понимал чем это вызвано и отчаянно не хотел терять эту дружбу, старался бороться с этим как мог. Каждая такая попытка сопротивления оставляла необъяснимую тяжесть в душе. Потому парень был в некой безысходности, о которой почему-то боялся и упоминать. Анализировал собственное поведение в целях найти причину. Удивлённо подмечал, что дело даже не в том, что Юра стал больше пить, хотя ещё в пятнадцать зарёкся прекратить. Нет, его не смущал такой образ жизни друга. Разве что вызывал оправданные опасения, когда тот пропадал на очередной тусовке и не писал в этот период. Иногда Никита упоминал об этом беспокойстве напрямую, но каждый раз его в ответ уверяли, что всё в порядке. Смотря на Юру раз за разом, что они были рядом, Никита убеждался в обратном. Явно не всё в порядке. Взгляд задерживался на плечах, руках, кудрявых волосах и, разумеется, лице собеседника. Особенно когда тот сидел совсем рядом, пока парни снимали видео на совместный канал, который начали вести пару лет назад. Тут будто "сам Бог велел" смотреть на Юру, пока тот говорит очередную глупость или, напротив, гениальную шутку. И Никита слушает, громко смеётся и смотрит-смотрит-смотрит. Но не осознаёт в чём дело. Позже оказалось, что их творчество обрело достаточно активную фанбазу. Активную до того, что та принялась писать фанфики по лучшим друзьям, в основном представляя между ними что-то большее. Идея снять об этом видео, читая некоторые подобные "произведения" пришла как-то сама собой. И видео на третьем, внутри Никиты что-то словно ёкнуло. В отрывке очередного фанфика, ярко описывающего его безответную любовь к другу, удалось найти что-то неожиданно близкое. Невообразимо родное. И внутренняя стена, что до этого так тщательно выстраивалась, в момент рухнула, обнажая правду. Правду, которую оказалось очень сложно принять как данность. Тревога вновь постучала в дверь подсознания. Видео, благо, досняли без проблем - на камеру скрывать это чувство Никита был научен. Но после, когда Юра поспешно отправился домой, терзающее захватило сознание полностью. Принять факт того, что многолетняя крепкая, самая надёжная и близкая дружба, свелась к таким чувствам было подобно самому изящному наказанию жизни или так называемой судьбы. Но за что? Никита явно не заслуживает этого наказания, такого тревожащего, но.. всё же, видимо, неизбежного. Неожиданно для самого же себя, вдруг пришла мысль о том, что чувства к другому парню в данной ситуации не самое страшное. Самое страшное - потерять из-за этого самого близкого друга. Потому признаваться точно было нельзя, а съёмку таких провокационных для самого себя видеороликов, в одностороннем порядке было решено прекратить или хотя бы приостановить. Не сказать, что это решение сильно помогало, пока парни продолжали снимать видео на другие, отвлечённые темы. Никиту периодически бросало в жар то ли от очередного осознания собственных чувств при взгляде на Юру, то ли от страха, что тот заметит в поведении что-то не то. Ведь оправдывать это было нечем - даже ложь придумать оказалось проблематично. В какой-то момент подавление чувств, казалось, даже привело к успеху. Стало несколько комфортнее, спокойнее и даже увереннее. Увереннее настолько, что Никита осмелился предложить снять ещё одно видео с чтением фанфиков, на что Юра достаточно быстро согласился. Но одного учесть не удалось - в этот период они и не виделись толком, лишь общались в соцсетях, поскольку Юра приболел на добрые две недели. Настоящее осознание содеянного предложения настигло только в тот момент, когда выздоровевший и повеселевший друг появился на пороге его квартиры для предстоящих съёмок этого самого видео. - Слушай... - в ту же секунду осёкся Никита, наблюдая за тем, как Юра даже остановился и застыл, так и не развязав шарф. Продолжить фразу не позволило что-то, словно скребущее, внутри. - Что? Внезапные планы, из-за которых съёмки придётся отменить? - шутливо прозвучало в ответ. Тревога из подсознания шептала "он этой вероятности только рад", и Никита от этого застыл. Впрочем, эту "подсказку" собственного сознания удалось быстро подавить. Всё же, отменять ничего не хотелось, да и ещё больше отбиваться от графика - тоже. - Нет-нет, всё в силе. Ты проходи, я объясню. Дожидаясь друга в привычном месте съёмки, удалось собраться с мыслями и решить как говорить более корректно. - Ну так что? - присаживаясь на стул рядом с Никитой, вопрошает Юра. - Ну... в общем, перенесём это видео на потом. Есть несколько других идей, снимем сначала что-то из них. Например... - Никит, - перебивает друг, внимательно глядящий прямо в беспорядочно бегающие глаза напротив, - всё в порядке? Ни черта не в порядке. Осознавая это, Никита ненадолго замолкает, глупо и обеспокоенно уставившись в ответ. Но молчание - не выход, он это знает. - Конечно. С чего ты взял, что нет? - стараясь отшутиться, максимально непринуждённо выдавливает из себя, наконец собравшись с силами. - Не бери в голову. Давай с идеей решим. Вмешиваться Юра не решился - свёл к тому, что друг просто не хочет обсуждать это. С темой материала определились, видео сняли, разбежались по домам. Хотя со стороны Юры и были попытки задержаться, с напрашиваниями на чай, Никита поспешил убедить в предстоящих невероятно важных планах и выпроводить друга за дверь. Выходя из квартиры и поправляя наспех надетый ботинок, парень лишь убедился - случилось что-то серьёзное. Никита же, чуть только остался наедине с собой в пустом пристанище, снова утонул в тревоге с головой. Тревоге из-за одного единственного, не дающего покоя. Тут же вернулись и так тщательно отбрасываемые ощущения. Вернулся страх этих чувств, как никогда сильных. Вернулись мысли в духе "чтобы не было так больно, не надо было так сближаться или вообще знакомиться" и скорее риторические вопросы самому себе, вроде "это у меня крыша поехала или весь мир вокруг сходит с ума?". Никита порядком устал от этих чувств, что последовательно ощущались как взлёты и падения. Устал скрываться от самого близкого человека, устал бороться с собой. А раз за разом стараться травить бабочек в животе, что пожирали всё на своём пути, больше не было сил. Но выхода никакого разглядеть не удавалось. Оставалось лишь жить дальше, уживаться с происходящим и продолжать отгонять особо навязчивые мысли. И вновь возникшие беспокойные сны, после которых приходилось собирать себя по кусочкам весь оставшийся день. Ещё пару раз Никита переносил съёмки чтения фанфиков, неизменно ссылаясь на идеи поинтереснее. Юра с каждым разом смотрел всё более настороженно, иногда старался успокоить и привести в чувства, но ничего по теме фанатского творчества не говорил. На четвёртый раз замять тему не получилось. В частности из-за того, что иных идей уже попросту не было. - Что у нас на этот раз? - переступая порог квартиры, несколько осторожно спрашивает Юра, про себя подмечая совсем потерянного друга. - Что-что, блять. Фанфики. В кои-то веки. - со слишком явным отчаянием и раздражением в голосе вздыхает Никита, тут же поспешно уходя на привычное место съёмок. Юра проводил его взглядом обеспокоенно, после чего только начал снимать верхнюю одежду. В задумчивости, неспешно и несколько спутанно. - Никит, - подходя наконец к другу, произносит парень, - ты же знаешь, что можешь не притворяться передо мной сильным? Знает. Обсуждали неоднократно. Но объяснить своё поведение, по понятным для себя одного причинам, не может. - Не буду я перед тобой бицепсами стараться крутить... - пытается отшутиться, но осекается и тут же решает что-то добавить, - чухан. На прозвище Юра в этот раз никак не реагирует. Его волнует только повисший в воздухе вопрос "что происходит?", ответ на который пока не находится. - Ты знаешь о чём я, - прерывает театр одного актёра, вздыхая и жестами стараясь обратить внимание на себя. - Мы можем поговорить и обсудить что у тебя случилось, слышишь? Никита слышит. Но ответить ничего не решается, молча уставившись в чужие глаза. От этой нежности друга в душе становится паршиво. Подсознание шёпотом подсказывает, что эта забота испарится вмиг, стоит только Юре узнать правду. - Ты стал таким скованным, отгородился от меня, держишь дистанцию. Да даже не касаешься меня лишний раз. Что я сделал не так? Почему ты стал избегать меня? И снова чёртова тревога. Ясное дело, что Юра на деле не такой глупый, каким любит казаться на потеху публике. И эти вопросы от него сейчас застают врасплох. Ранее не было и мыслей о том, что ответить, если это прозвучит напрямую. Конечно, Юра переживал. Конечно, не мог игнорировать такое потерянное состояние лучшего друга. Возможно, даже места себе не находил. Стыдно-стыдно-стыдно. - Не бери в голову, прошу... - всё, что может выдавить Никита шёпотом, опуская в сожалении голову. - Да не могу я блять! Не могу, понимаешь? - на эмоциях хватает за плечи и устраивает небольшую встряску, призывая говорить о проблемах напрямую. - Ты обещал не лезть в личные границы. Почему сейчас не можешь? - недовольный произошедшим, слишком резко произносит Никита и вдруг вскакивает с насиженного места. Быстро идёт к кухне, опираясь там руками о комод перед собой и рвано выдыхая. Отменять съёмки не хочется, да и проблемы это не решит. Потому остаётся стараться прийти в себя, невольно прислушиваясь к звукам сзади. - Прости, - слышится через какое-то время, после осторожно приближающихся шагов, - но мне сложно молчать, когда ты настолько поникший и обессиленный. - Я справлюсь блять. Не надо мне пытаться помочь. Ты не сможешь. Я разберусь. Сам. Слышишь? - тихо, почти шёпотом, но резко и с расстановкой выговаривает парень и тут же язвит: - Ты же всегда такой внимательный, должен понять. - Да, внимательный, - совершенно спокойно соглашается Юра. - Именно поэтому я понял, что это что-то связанное со мной. И если я делаю что-то не так, скажи напрямую - я перестану. У Никиты в горле свербит от очередной колкости, которую сдержать просто необходимо, потому как это будет уже явный перебор. Останавливая себя от лишних высказываний, руки сами собой бессильно опускаются с комода, а тело оборачивается на собеседника, как бы больно ни было его видеть. В голове неконтролируемо возникают мысли вроде "какой выход будет вернее - прекратить общение или выйти в окно?", от которых раздражительность только усиливается. И более того, вкупе с её изначальной причиной, - настоятельных разговоров на тему, которую сам для себя Никита обозначил запретной, - это наносит окончательный удар и выводит на крайние меры, лишь бы поскорее закончить этот утомительный разговор. - Я могу объяснить в чём дело, но легче тебе от этого не станет, - резко выплёвывает слова парень, пожимая плечами и раздражённо бегая глазами куда угодно, только не на собеседника. - И тебе это явно не понравится. - Не делай поспешных выводов. Никита наконец переводит взгляд на друга и выдаёт нервный смешок в неверии услышанному. - Ты не знаешь о чём говоришь, - тут же спешит уверить в обратном. - Так объясни же мне. Никита заметно борется с клокочущим внутри раздражением от всей ситуации. Всё ещё пытается вернуть самому себе ясный рассудок, чтобы не наделать глупостей. Поднимает голову, утыкаясь взглядом в потолок, словно тот сможет его вразумить. Однако все старания тщетны, что становится окончательно понятно после очередной услышанной фразы, прозвучавшей с вызовом: - Вперёд, Никит. Я жду. Голова тут же возвращается в прежнее положение, а взгляд утыкается в серьёзные глаза напротив. - Окей. Ты сам напросился. - челюсть сжимается от всех эмоций. Никита делает пару шагов вперёд, незамедлительно приближаясь к ожидающему. Глаза напротив упрямо следят за происходящим, пока парень отчаянно резко чуть прикасается губами к чужим, обхватывая рукой шею, чтобы привлечь ближе к себе. В моменте приходит осознание что именно сейчас произошло. Губами Никита не двигает - становится страшно. Да и ответа на поцелуй не ждёт. Вернее, на его глупую пародию. Лишь отстраняется спустя десяток секунд и всматривается в чужое лицо крайне испуганно. Рука параллельно спускается с чужой шеи на плечо, чтобы жест не выглядел слишком интимно и неловко. Юра смотрит ошарашенно. Но молчит. Долго, упрямо. Анализирует произошедшее. Знает прекрасно, что вызывает молчанием и отсутствием прямой реакции тревогу, но найти слов попросту не может. - Дурак ты, - наконец выдаёт в ответ на произошедшее. - Так и знал, что в этом дело. Сердце Никиты вот-вот разобьётся, он чувствует это всей грудной клеткой. Под рёбрами начинает жалобно ныть, а рука на плече невольно сжимает друга, удерживая рядом, - не хочется никуда отпускать. Уже запущено ожидание самого худшего в реакцию на содеянное. Но, как оказалось, зря. Юра вдруг неожиданно настойчиво приближается вновь, нежно обхватывая чужое лицо ладонями. Никита не успевает ничего сообразить, когда его губы накрывают губы друга, что целует невесомо, робко. Никита сейчас, кажется, заплачет. Позволяя себе один единственный всхлип, он отчаянно хватается за запястья рук, всё ещё держащих его лицо, и отвечает на такой желанный поцелуй. Действует импульсивно, как и минутой ранее. Прикасается к чужим губам настойчивее, демонстрируя сдерживаемые всё это время чувства. В конце концов они отстраняются друг от друга, и Юра тут же заключает парня в объятия. Уводит от ненужных мыслей, бесчисленное количество раз повторяя, что всё в порядке, ничего страшного не произошло и конец света за содеянным не последует. Шёпотом уверяет, что Никита сделал всё правильно и поступил смело. Продолжает сжимать в крепких, но нежных руках. Теперь очевидно, что таких же крепких, как их чувства друг к другу. Молчаливых, тревожных, заботливых, невысказанных от страха. Не высказанных напрямую до сих пор. - Юр, я... - Хочешь начать оправдываться? Не нужно. Никита усмехается, снова чувствуя, что готов расплакаться. - Чёрт, ты слишком хорошо меня знаешь. - Вот именно. И ты же.. чудесный. Просто лучший. С чего ты взял, что я буду осуждать? - Это же неестественно,.. неправильно? - неуверенно выдаёт парень, отстраняясь от объятий и бегая глазами туда-сюда. - Никита... Юра вновь переносит ладони на чужое лицо и чуть притягивает к себе, утыкаясь своим лбом в чужой, чтобы высказаться как можно более доходчивее и искренне. - Послушай меня. Мы влюблены друг в друга уже чёрт знает сколько времени. Нам хорошо вместе, как ни с кем другим больше. А общество - да плевать на него. Плевать, пока мы счастливы вместе. Хорошо? Никита старательно сдерживает эмоции и внимательно смотрит в глаза напротив, слушая проникновенную речь, которую никак не мог ожидать от Юры. В происходящее просто не верится. - Я думал, ты не примешь меня. - упрямо твердит и нервно хмыкает, понимая, как это теперь звучит. - Открой наконец глаза на правду. Я принимаю всё в тебе. Всех твоих тараканов, твою тревожность, твои страхи, увлечения и поведение. Я помню каждый момент, что мы были вместе счастливы. И каждый момент, когда делились переживаниями. Это важно для меня. Ты важен. Очень. У Никиты бегут мурашки от услышанного, держать лицо становится всё труднее. Тревога спустя всё время такого долгого напряжения наконец отступает. Всё пожирающие бабочки в животе наконец исчезают. Кажется, это счастье? Чистое, искреннее. Настоящее. Сложно вспомнить, когда оно было рядом в последний раз. Зато Юра был всегда. Ну или почти. - И ты мне важен. Правда, - Никита говорит тихо, старательно преодолевая остатки тревоги. - Юр, можешь меня...? Договорить не получается. Теперь Никита лишь последовательно переводит взгляд с глаз на губы Юры и обратно. Тут же вдруг снова теряется в чувствах, осознавая, что это реальность. Что он может попросить всё, - любое взаимодействие, о котором думал-думал-думал. Пара слёз всё же вырывается из плена глаз и бежит по щекам. Юра стирает их большими пальцами и, - понимает без слов, - вовлекает в нежный, полный любви поцелуй, пока Никита растерянно хватается за низ чужой футболки и старается быть ближе. Больше убегать он не хочет. Тревога отступила назад.