марионетка

не повышай голос, ты меня напугал — вылетает из влажных родных губ. и это то, чего он так боялся. такого тона председателя. тона, что заставляет кровь быстрее к сердцу, а то биться сильнее. тона, что пускает по телу такое схожее с адреналином ощущение, но имя такого — тревога. тревога от того, что знает, на что способен его брат в гневе. на что именно не знает, но знает, что тот страшен и ужасен в своих деяниях. знает лучше, чем кто-либо другой. весь страх в кулаки направляет, сжимая их со всей силы. так сильно, что по всем пальцам покалываением кровь пробегает. почти что до онемения. опускает голову и куда-то влево поворачивает, дабы избежать таких горящих глаз хансока. сбежать от них. как можно дальше и надолго. да вряд ли поможет. он прожигает насквозь даже так, хансо чувствует. сердце ощутимо вбивается в рёбра, вынуждая выдать испуганное, что, возможно, оправдало бы его — я имею в виду — но брат запрещает говорить дальше. отвлекает полотенцем, накинутым на шею. обмотанным вокруг неё. к сожалению, младший понимать понемногу начинает, что к чему. и лучше бы не понимал. заставляет вновь встретиться взглядом с его свирепым, озлобленным, но слабое наслаждение читающееся в котором. ведь он может сделать всё, что в голову придёт. у него есть на то власть. настолько огромная, что младшенькому и не снилось. хансо — обращается тоном спокойным, но оттого и тревожно становится, ведь то идёт вопреки его намерениям. удовольствие от причинения вреда заставляет будоражить каждую клеточку в организме. таков он. таковым был всегда. никто не смел и не смеет перечить ему. вынуждает обратиться к себе "господин" и, получив желанное, продолжает — сошёл с ума теперь, когда люди стали называть тебя председателем? противная ревность к своему законному месту гложет его сильнее, чем спалённый винченцо завод. и как это, младший зазнался сильно? да как посмел? сильнее и сильнее сжимает кольцо из ткани на шее, обязывая живо выплюнуть несколько слов, желание освободиться из-под физического насилия прячется в которых — нет, это не так, господин — хватает где-то рядом с руками старшего, своими слегка прикасаясь. но так боязливо. это единственное, что он успел сказать перед тем, как хватка брата становится преградой дыханию. серьёзной преградой, на этот раз. глаза начинают предательски слезиться, заставляя почувствовать себя в разы слабее председателя. в разы беззащитнее. теперь он и вправду ощущает его господство. будто неживого бросает на диван, а руки всё ещё душат. руки всё ещё заставляют бояться и всё ещё боль причиняют. словно быть во взгляде младшего желает, его внимание на себя переключить так сильно хочет. отчего нависает над ним. произносит такие едкие и такие пронзающие — ты всего лишь моя марионетка, — те доходят до души и в на старшего поднятых беспомощных глазах откликаются, пока тот прямо над, слишком близко и в то же время слишком далеко, — так что не смей думать за себя — его тонкие пальцы уже не пытаются остановить пытку, что и без того стала слабее. теперь они крепко сжимают руки хансока, подушечками мягко впиваясь в кожу.

он готов стерпеть.

он и так терпит очень долго.

он будет терпеть и дальше, счастья истинного председателя ради. 

что? понравилось? — в любом случае бы разжал кулаки, что и сделал тотчас, заставляя полотенце повиснуть на шее, а младшего схватиться за горло, жадно наполняя воздухом лёгкие.  игнорирует вопрос председателя, ведь боится лишнего сказать. но этим и злит его, нечто сильное внутри разжигает, противное и обидное. в разы противнее предыдущего. взгляд его опять жгёт дыры в хансо в ожидании ответа. ответа, что так и не дождался. кратковременный недостаток воздуха заставил сильно внимание растерять. и в конце сильную страсть ощутить где-то в глубине себя. измученными глазами прямо в те, что недовольно злостью пылают, и пропал в них. бездонные и страшные — отражение души. души, которой не осталось почти. я кому вопрос задал? — ибо равнодушие жрёт изнутри, не оставляя ничего абсолютно. опять нависает над младшим, на этот раз вдавливаясь своим коленом в пах — отвечать не собираешься? — вдавливается сильнее. на лице издевательская улыбка растягивается. пугает сильнее взгляда. внутри груди ком, сдавливающий, душащий. и ведь тому нравится. нравится подобное отношение старшего. нравится быть его марионеткой. нравится то смешение страха и возбуждения. нравится. внизу живота дрожь пробегает. дрожь, что действиями хансока вызвана. и, может быть, желанием больным. вечно заставляет, гордость свою проглотив, голову перед ним склонить вежливо, что уже привычка. заставляет, себя унижая, пресмыкаться перед ним, рабом словно является. он его ненавидит. но ненависть его — нечто переменчивое. переменчивое, что в жажду быть во владении брата превращается. потому позволяет ему в очередной раз почувствовать гордость. как и всегда позволял. как и всегда будет позволять. ведь тому идёт сверкать, а не в тени вечно мелькать. вдавливается в плоть сильнее, что всё только усугубляет. усугубляет нежелание выбираться из плена. заставляет резко в страсти выдохнуть. о родстве позабыв, разрисовать лист фантазий грязными образами. садится рядом на диван, выбрасывая резкое, чему не повиноваться нельзя — на колени передо мной, — замечая того олений взгляд, что то ли страхом, то ли предвкушением поблёскивает, следом выдаёт — тебе лучше перестать меня злить — последние слова выбивают из ступора. и колени его упираются в пол. приказ господина выполнен. руки снова в кулаках сжимаются, к бёдрам прижимаются, кожу продавливая, от напряжения подрагивают. столь унизительное положение лишь его сильнее возбуждает. да внутри чувства смешанные со смыслом здравым. второй уступил. звук ткани, слабо шуршащей стоит ей коснуться кожи, и в последствии спущенные штаны председателя — этого вида он так жаждал. хоть и мало трясёт от такого. сглатывает. сжимает губы, глаз не поднимая. точно так, как этого бы хотел старший.

и убегать, будучи связанным по ногам, бессмысленно.

и развязать себя, имея свободные руки, тот не желает.

тяжёлой рукой к затылку и давит, толкает. побуждает приблизиться к широко раздвинутым ногам. к области между них. теперь он видит. видит полностью обнажённое тело, что словно жаром пылает в восторге от беззащитного вида хансо. дыхание схватывает, а у самого под ширинкой в разы хлеще давит от картины перед глазами. продолжает пододвигать к своему половому органу. намёки безмолвные выдаёт. те поняты оказываются. раскрывает влажные розовые губы, скользит языком между них наружу. до фиолетоватой головки дотрагивается. смотрит снизу вверх в ожидании реакции, которую любой бы принял. игриво улыбка растягивается и голос выдаёт — продолжай. левой руки пальцами охватывает колено старшего, пока вторая придерживает член. дабы удобнее было. продолжает сглатывать смесь слюны и предъэякулята. мягкими тесно обнимает бархатную кожу под вершиной и спускается ниже, а потом обратно поднимается. нарочно стукается о стенки горла, смачивает, брата до ядовитого экстаза доводит. глубже заглатывает и сам же давится. угодить сложно, но нужно. пальцы в волосы младшего запускает, через пряди переплетается и сжимает, давит — принуждает дальше продвинуться. становится быстрее, жаждет вынудить похвалу из уст председателя, что он навсегда запомнит. тот облизывает губы сухими ставшие. как и прежде, выпускает сквозь них горячий воздух. и это вполне послужить похвалой может. ведь он удовлетворён. вибрации медленно растут внутри, и старший приказывает выпустить орган изо рта и в ожидании тот открыть. сам себя до эйфории доводит и на светло-розовый изливается. шёпотом — проглотишь — и заботливо нижнюю челюсть брата с верхней смыкает. в глаза того уже бесстрашные вглядывает. рукой волосы растрепавшиеся поглаживает. можешь идти домой, братик — в очередной раз улыбку на лице растягивает.