Прощание в пламени

Наступила Дурга-Пуджа. Особенно важный праздник для местного населения, что чтило свои многовековые традиции. Город словно окунулся в буйство пёстрых красок. Все люди, будь то высокопоставленные члены Дюжины или же обычные горожане, казалось, были счастливы. За годы проведённые в Индии я успел проникнуться культурой этих людей, принять и понять их обычаи, устои. Они были столь самобытны в своей вере, готовые защищать её ценою собственных жизней, что, разумеется, не могло не вызывать во мне восхищения. Ровно так же, как и не могла не вызывать восхищения она. Моя Дивия. Я редко позволял себе так называть её, страшился этого даже наедине с собой, но с каждым днём становилось всё сложнее. В глубине души уже давно зрело светлое чувство к этой удивительной девушке, что таила в себе столько силы и отваги, которые так влекли всё то живое, что осталось во мне. Её ум, благородство, безупречная красота и гордость словно переворачивали сознание, вытесняя оттуда всё доселе казавшееся нужным и правильным, заменяя на совершено новое. Заменяя на настоящее. Праздничный день был словно благословлён всеми Богами, даруя людям яркое солнце и светлое, безоблачное небо. Ворох дел отнимал всё время, с самого утра не давая и секунды передышки, в то время как мысли то и дело возвращались к единственной девушке. «Может написать ей письмо?» — всего на секунду пронеслось в голове, пока рука уже сама тянулась к пергаменту и чернилам, начиная быстро выводить на бумаге символы. Строки, наполненные чем-то личным, чем-то только для нас, проносились в голове с немыслимой скоростью, тут же переносясь на лист. Взгляд устремился за окно, рассматривая куст цветущих плюмерий, как напоминание о ночи, в которую я повстречал её. Одну особенную Дивию. «Искренне ваш, Кристиан де Клер» — гласила последняя строка в письме, к которому я приказал собрать букет тех самых цветов, что стали нашим символом. Хотелось думать, что моё послание заставит её улыбнуться… И как же, чёрт возьми, хотелось созерцать эту улыбку воочию.

***

Незамедлительный ответ из резиденции Шарма, признаться, весьма удивил меня. Дивия писала о готовности встретится после всех необходимых ритуалов, благодарила за цветы и уверяла, что её настроение определенно стало лучше после моего подарка, что не могло не обрадовать меня. Глупая улыбка возникала сама по себе, от представления как она пишет ответное письмо, при этом вдыхая аромат подаренных плюмерий. «Ваша невеста» Я опешил. Даже и не думал, что два таких простых слова смогли бы выбить почву из-под ног, но у неё в который раз это получилось. Сердце зашлось в быстром темпе, словно что-то предчувствуя, но я не мог понять что. Лучше бы и не знал.

***

С наступлением темноты чувство чего-то ужасающего все больше разрасталось в груди, словно окутывая всё тело липким, безумным страхом. Кроваво-красное небо, будто дополнение к повисшей в воздухе опасности, действовало гнетуще, усиливая ощущение приближающейся катастрофы. Праздник на улицах города всё продолжался. Даже из окон поместья, что находилось вдали от главных храмов богинь Дурги и Кали, слышался непрекращающийся перебой индийских инструментов. Я резко обернулся на звуки переполоха, доносившиеся из-под окон дома, тут же хватая в руки кинжал. В кабинет ворвался командующий вооруженными силами на территории Калькутты. Он выглядел слишком встревоженным. — Мой лорд, — обратился он. — У храма одной из богинь вспыхнуло противостояние. — Между кем? — Я удивленно взглянул на командующего. — Наши люди контролировали главные храмы, как вы могли допустить такое? — Это храм Махавидьи, его не было приказано охранять. Именно там сейчас находится Дюжина… Многие из нападавших ополчились против семьи Басу и верных им людей, думая, что именно они устроили ту резню в горной резиденции. Они уверены, что госпожа Шарма предала главные семьи… «Дюжина… Дивия…» — Немедленно собирай людей. Сердце стучало так громко, что казалось должно было пробить грудную клетку. Честно, я и не помнил всего пути до злополучного храма. Помнил лишь единственную мысль, что не выходила из головы: Лишь бы с ней всё было хорошо. Лишь бы чёртовы глупцы не навредили ей, считая виновной во всех бедах, когда на самом деле это был тот, кто, казалось, должен был нести в мир лишь мудрость ведающих. Чем ближе мы были к храму, тем отчётливее я ощущал в воздухе стойкий запах смерти. Этот запах навсегда въестся в моей памяти, как напоминание о настоящей сущности человека, что не сокроешь ни под каким одеянием благочестия и нравов. Я оглядел развернувшуюся на площади пред храмом резню. Индийцы в европейской одежде, англичане в индийских одеяниях — никто не жалел друг друга, убивая без разбору. — Кристиан, — отчётливо прозвучал голос моей Дивии. — Я нашёл его. Укройтесь где-нибудь. Я начал прорываться сквозь обезумевшую от жажды крови толпу, расталкивая всех на своём пути, лишь бы быстрее добраться к ней. Дивия не успела сделать и шага, как один из нападающих вонзил в неё окровавленный клинок… Весь мир словно остановился. В ушах стоял оглушающий звон, словно по голове ударили чем-то тяжёлым, а дыхание будто сковали, не давая сделать и вдоха. Я наблюдал, как Дивия, чье тело стремительно покидала жизнь, сделала выпад, убивая напавшего на неё. — Дивия… Деви! — я прорвался сквозь толпу, в последний момент подхватывая на руки хрупкое, едва дышащие тело возлюбленной. Уложил её к себе на колени, наблюдая как жизнь стремительно покидала её. — Прошу, Деви, только не умирай. — Я понимал, как глупо это звучало, словно я был мальчишкой, не желающим признавать реальность. Бледные губы Дивии изогнулись в едва видимой улыбке. Она подняла руку, касаясь моей кожи и тихо прошептала: — Она всегда забирает своё, Тиан… Её серые, всегда наполненные жизнью и страстью к ней глаза, закрылись. Я поднёс руку к её лицу, провёл подушечками пальцев по холодной коже и тихо, словно молитву, что так и останется неуслышанной прошептал. — Пожалуйста… Одна, единственная слеза скатилась по щеке, тут же приземляясь на пропитанный кровью пол. Я прижал её к себе в последний раз. В ту ночь вместе с Дивией Шарма я вновь похоронил часть себя. Навсегда.