Закрой за мной дверь, я ухожу...

      Это был поистине интересный год.       Единственный год, когда он чувствовал себя живым.       Он учился не покладая рук, он тренировался, он боролся... Он пробудил невиданную силу, рубил теней своим мечом, бродил по нескончаемым и разнообразным лабиринтам Тартара. Он получил множество знакомых, товарищей, коллег... Друзей...       Но самое странное и страшное — полюбил. Даже зная, что ему не следует, даже сдерживая себя, даже тянув с этим выбором, он не смог сдержать себя и не взвалить на свои плечи вдруг воспылавшее в груди чувство.       Жгучее, как раскалённый металл, томное, как ожидание и/или незнание, приятное, как ничто в мире...       Он никогда не понимал, как люди могут так сильно желать испытать это чувство. Это ведь не рационально и не логично — он видел, как любовь убивает изнутри, и как из-за любви человек может иногда превратиться в настоящего монстра...       Конечно, нельзя не говорить об обратном... Но проблема любви в том, что ты хочешь её всегда ровно с того момента, когда впервые ощутил её...       А как и всё в мире, она конечна. И её утрата, ровно как и утрата кого-то важного, смерти подобна. И именно это отгоняло желание любить.       Один старый знакомый говорил: «Равнодушие — есть самый страшный грех; с его позволения человек сотворяет все остальные». Но в равнодушии ко всему, и живому, и мёртвому, и к себе, и к другим, он находил... Свободу.       Он просто... Был. Большего ему и не нужно было; пришло бы время, и он бы сам перестал «быть» и стал бы «не быть», стал бы обычным обелиском на кладбище, который через пару столетий и вовсе исчезнет с лица земли и память о нём сотрётся даже из истории...       Но та же равнодушная подпись в письме-приглашении в Геккукан поменяла его жизнь. Он получил почти всё, что хотел бы каждый, будучи на его месте — уважение, ум, смелость, очарование, силу...       И вот ему явилась она. Такая странная, в одну минуту матерящая весь белый свет за то, что он есть, а в другую — нежная, как лепесток сакуры... Смелая, чарующая, но, чёрт возьми, колкая на язык и иногда делающая что-то прежде, чем подумает о последствиях — глава клуба лучников, мастер стрельбы из столь древнего, но элегантного инструмента по пролитию чьей-либо крови, Юкари.       В SEES к ней относились по-разному. Кто-то с ней дружил, как, например, Джунпей — и это даже несмотря на все те гадости, что иногда Такеба позволяла высказать — или Фука. Были те, кто её маленько побаивался, кто просто почти не пересекался с ней...       Но лишь один, со стороны абсолютно холодный и будто бесголосый Макото смог перевернуть мир вверх дном. По началу он старался не замечать всего того, что она делала по отношению к нему; потом не замечать становилось всё сложнее, а когда-то терпение треснуло, и нужно было наконец-то поставить либо запятую, либо точку. Выбрал запятую.       Выбрал, и обрадовался. И её знатно удивил, чем и покорил окончательно.       Старшие видели всё это, но внимания старались не обращать — их дело, в конце концов, и пока это не несёт никаких бед, то почему бы и нет?       Младшие это тоже видели, и втихую, но одобрительно кивали: «Да, ты нужен ей», или «Да, ты нужна ему», помогали всем, хотя и тайно...       Словом, жизнь была налажена. И когда пришёл конец эпохального года, ознаменовавшийся последней битвой, он был готов бороться до конца не только потому, что с ним его братья и сёстры по оружию, но и потому что ему появилось что терять.       Правильно древние говорили: «Лишь те, кому есть, что терять, борются до конца». Правильна и была мысль знакомого о равнодушии — убери эту черту из характера Юки сразу, быть может, многих ошибок можно было бы избежать...       И вот, уже в сердце Никс, он отдал свою душу на создание Великой печати — той, что защитит человечество от Эребуса...       И всё кончилось.             Буквально всё.       Ведь за исчезновением Тёмного часа, утратилась память абсолютно о всём — и о любви, и о крепкой дружбе всех и каждого, и об общей борьбе. Он, итак подкошенный из-за своей медленно убивающей его тело жертвы, был поражён ещё сильнее, когда вместо доброго «Добро пожаловать домой» от уже любимой лучницы услышал лишь лёгкое «Привет». По началу думал, что у неё просто настроения нет, но спросив о чём-то, та удивлённо посмотрела на него и нервно ушла к себе, будто не своего парня повстречала, а призрака вдруг ожившего. Нет, формально это можно назвать так... Но...       А зачем он тогда боролся? За что кровь проливал?.. За что клялся вернуться к своим друзьям и близким?!. А главное, почему судьба оставила ИМЕННО его вновь особым?!       Ведь НИКТО не помнил... НИКТО, кроме него: ни почему они дружат, ни почему они в общежитии, ни что было в прошлом году... Пустота в голове. «Ладно... Может это после шока... Подожду чуток... Может и пройдет» — думал он. Думал и ждал. Час, два, три, десять, счёт переходил на дни. Ему было всё хуже, и никто этого не замечал, а ничего не менялось...       Перед ним оказались не те Джунпей Иори, Фука Ямагиши, Кен Амада, Акихико Санада, Мицуру Кириджо, Коромару и, самое главное, Юкари Такеба. От них остались лишь тени, образы...       Он борется за жизнь, чтобы встретить достойно последние свои дни и сдержать обещание — Пятого марта, в день выпускного, появиться на крыше и всем вместе встретить конец учебной жизни для «старичков»...       Но они — нет.       И вместе с их беспамятством, иссякал и Макото Юки. Он вновь возвращался к тому, кем всегда был — тихому юноше, что способен лишь равнодушно смотреть на мир, будто он не часть его, а лишь временный наблюдатель, гость. В плеере бесперебойно играла одна единственная песня, что призывала ЖИТЬ, БОРОТЬСЯ, но он не хотел и не мог.       А, потому, пятого мая, он уже без надежды пришёл на крышу...       Пришёл, и понял, что, может быть, с самого начала был прав.       Ведь иногда за безразличием можно скрыть всю боль, что накопилась. И за утратой чувства любви происходит настоящая смерть человека. «Нормально», «Всё в норме», «Ты уже привык получать удар в спину» — знакомые, старые, но такие жизненные и болезненные конструкции мелькали в мутнеющем сознании юноши, но уже затихающая в ушах мелодия прерывала угасание...       Надежда умирает последней. Юки надеялся, что хотя бы на мгновение ещё увидит в них тех, с кем прошёл этот путь.       Но никто так и не пришёл. Ни SEES, ни другие школьники, ни она, обещавшая быть с ним до конца. Хотя что таить греха — не она это уже.       Мелодия неожиданно сменяется... Клич по борьбе за жизнь сменяется грустным мотивом... Страх сожжён, а теперь, осталось сжечь остатки себя. —... Юкари... Закрой за мной... Дверь...       И лишь когда всё кончилось, появились они. Появились и поняли, что опоздали. Что забыли. Что подвели.             Что закрыли дверь... Что он ушёл.