feet, calves, thighs

      У Хао стопа совершенно крошечная. Ханбин сжимает её в своей ладони и ощущает, как она удобно помещается в неё целиком. В самом деле удобно, потому что даже пяточку удаётся подхватить средним пальцем, чтобы чуть провести по ней, пощекотать самым кончиком и ощутить, как она дёргается, а сверху раздается возмущенный вздох. Ханбин чуть хихикает и тут же в извинение припадает губами к суставу большого пальцы, мягко выцеловывая его, после чего продолжает вверх по стопе, следуя за линиями вен.        После стольких часов тренировки вены стали только отчетливее, и так всегда различимые под полупрозрачной кожей. Ханбин уже омыл эти стопы, но напряжение сбросить не так уж просто, и он знает, что у Хао часто бывают судороги после переутомления, так что сейчас собирается использовать все свои силы только на то, чтобы сегодняшняя ночь прошла спокойно.       Ханбин скользит большим пальцем по стопе и чуть надавливает, снова ощущая, как она дёргается в попытке вырваться, но у него хватка крепкая. Ханбин мягко разминает мысочек, особое внимание уделяя мгновенно розовеющей выпирающей части и следом за пальцами проходится губами. Потом целует косточку лодыжки и продолжает дальше. Пальчик за пальчиком он перекатывает между пальцами, чуть давит, жмёт, проходится кончиком ногтя, снова заставляя каждый раз подрагивать. Ах, как же ему нравится, когда Хао так теряет контроль и ещё и роняет эти крошечные вздохи.        Пальцы проходятся по всей стопе: подушечка под пальцами, внутренняя сторона прямо по изгибу, пяточка, обязательно задерживаясь там, чтобы снова немного подразнить и услышать уже совсем измученный вдох, который дразнит уже его самого. Чёрт, Хао знает, что и он тоже не железный, поэтому послушно (боже, «Хао» и «послушный» в одном предложении могут стоять только с «не» между ними, но в такие моменты он именно, что ужасно покладистый) сдерживается, чтобы Ханбин не сошёл с ума раньше времени и успел помассировать обе ноги.        Ханбин отпускает первую стопу, укладывая её себе на плечо, и хватает тут же вторую, заставляя Хао откинуться назад и снова прерывисто вздохнуть, а потом зайтись крошечным стоном, когда прикусывает косточку лодыжки. Снова те же манипуляции, пальчики снова аккуратно, один за другим потираются, а затем легонько дёргаются, чтобы встали назад в сустав, если нужно. И только затем Ханбин позволяет себе большее. Потому что теперь у Хао не будут болеть его прелестные ножки и можно чуть-чуть позволить себе пошалить.        По голени кончиками пальцев Ханбин ведёт с настоящим упоением, а потом вгрызается в икру с настоящей жадностью, оставляя на нежной коже следы зубов снова и снова, чтобы в последний раз всосать кожу под самым коленом. Его дико ведёт от упругости мышц, от того, как на языке оседает вкус Хао, но самое главное – его сносит от постанываний и пальцев, которые вплетаются в волосы, чтобы Ханбин не останавливался. Он и не думает: лижет широко по острой коленке и придвигается ближе, утыкаясь носом в бедро.        Бёдра… Бёдра Хао это отдельная тема. Потому что Хао самая настоящая подушечная принцесса, откуда у него такие прекрасные сильные бёдра? Но они потрясающие и Ханбин так любит задыхаться в них, когда их сводит судорогой удовольствия и они сжимаются вокруг его головы… Ханбин оттягивает зубами кожу, засасывает, оставляя после себя красный след и отпускает, с наслаждением наблюдая за тем, как упругие мышцы расходятся волнами от этого места. Чёрт возьми, это так прекрасно, что он повторяет это снова и снова, пока уже совсем нагло не задирает ногу Хао, растягивая его почти в шпагат (почти, потому что Хао так не может, но как он напрягается доставляет ещё больше наслаждения), чтобы укусить ягодицу… И наконец подбирается к тому, чего желал весь вечер.        У Ханбина грёбанная оральная фиксация, не иначе, потому что другого объяснения тому, с каким наслаждением он падает губами на чужой член, он не находит. Хотя… Может это просто эффект Хао? Потому что Хао хочется везде: в руках, на кончиках пальцев, на языке, в самой глубине себя. Ханбин срывается, игнорируя рвотный рефлекс, насаживается до конца и с упоением сосёт, чувствуя, как приятно начинает болеть челюсть, а заднюю стенку горла немного дерёт. Он слышит как всхлипывает Хао и сам стонет, от переполняющих его чувств, посылая по члену вибрацию прямо из горла, натянутого на него.        Пальцы скользя по бёдрам Хао, чтобы нащупать сухой вход. Ханбин отстраняется, выпуская Хао из горла только ради того, чтобы задрать и вторую ногу и, собрав вязкую слюну, сплюнуть на сжимающуюся дырку. Он почти порывается сменить поле деятельности, но в конечном итоге только широко лижет пока что тугой вход и с удовольствием наблюдает за тем, как он раскрывается, поддаваясь его пальцам, чтобы снова вернуться к прерванному занятию – нанизыванию себя на Хао.        Простату он находит быстро – давит двумя пальцами, с упоением вырывая скулёж из Хао и снова отстраняется, чтобы щёлкнуть кончиком языка по головке члена, ловя бисеринки предэякулята, срывающиеся с дырочки уретры. Насаживаясь снова, пропуская Хао в горло, Ханбин уверенно сглатывает, чувствуя, как Хао уже начинает пульсировать на языке. Пальцами он просто добивает его быстрее – трахает, бьёт по простате снова и снова, ощущая, как его лихорадит от всех звуков, что срываются с губ Хао.        Его предупреждающе дёргают за волосы и Ханбин покорно снимается с члена только для того, чтобы задержать головку на языке и наконец ощутить, как Хао кончает ему в рот. Он глотает основную часть и додаивает Хао губами, всё ещё помогая себе смягчившимися поглаживаниями простаты, после чего сглатывает в последний раз, вбирая напоследок до основания, и выпускает, вытаскивая чистый язык – показывая, какой он хороший сегодня и как нуждается в том, чтобы его похвалили.       - Умница, ты сделал мне так хорошо, - бормочет Хао, всё ещё задыхаясь от пережитого оргазма. – Иди ко мне, мой хороший, я тоже тебе помогу.       - Не нужно, - Ханбин улыбается, чувствуя, как рдеют щёки от похвалы и осознания того, что чужого ублажения ему хватило, чтобы кончить самому.       - Тогда иди сюда целоваться, - капризно настаивает Хао, протягивая к нему руки.        Ханбин хихикает над этим нуждающимся тоном принцессы и подползает к нему выше.       - От меня несёт спермой, - напоминает он.       - Всё равно. Хочу обниматься и поцелуй, ты мне его с утра обещал, - Хао дует губы (очаровательно до смерти), а потом прячется в его плече, после совсем короткого поцелуя. – Нет, я передумал, иди чисть зубы.        Ханбин только хихикает на это и быстро чмокает ужасно нежное плечико, покрывающееся гусиной кожей, остывая. Он накидывает на Хао одеяло и встаёт. Всё равно ему надо сменить бельё и помыться.       - Только не засыпай, - просит он.       - Угу, - уже сонно бормочет Хао, отворачиваясь от него к стене. – Я жду мой нормальный поцелуй, без него не лягу.        Ханбин на это только смеётся и направляется в душ. Очень быстрый, потому что его капризный бойфренд будет ныть всё утро, если так и не получит свой поцелуй на ночь.