***
Слезы текли по детским щекам, обжигая их, и под одеялом слышались всхлипы. Сегодня у Люка Скайуокера был день рождения, ему исполнялось восемь лет. Но праздник обернулся трагедией, ведь по своей вине мальчик заболел. Сразу же после пробуждения Люк почувствовал себя неважно, а чуть позже поднялась температура, и разболелось горло, в связи с чем празднование пришлось отменить, и дворцовый врач назначил Люку постельный режим. А ведь знаменательный день был так глупо испорчен! Люк не послушался своего отца, запретившего есть на ночь мороженое, и в отместку съел целых две банки. Юный Скайуокер считал, что родитель просто издевается над будущим именинником… Ах, как неправ он был, как неправ. Сейчас Люк отдал бы все, чтобы хорошо себя чувствовать. В темную комнату с закрытыми шторами приоткрылась дверь, и Дарт Вейдер вошел внутрь. Он минуты две стоял у двери, наблюдая за тем, как драматично страдает Люк под одеялом. Любимый оперный театр Палпатина горькими слезами плакал над тем, что они не могут заполучить это юное дарование. Ах, какой талант! С чего Вейдер был уверен, что это лишь глупый спектакль? А с того, что еще две минуты назад, когда Вейдер подошел к двери, в комнате было тихо. И лишь когда Люк почувствовал в Силе присутствие отца, то решил устроить драматичное представление. Но Вейдер был отцом уже не первый год, поэтому сталкивался с подобной ситуацией и детскими капризами не впервые. — Как ты себя чувствуешь, Люк? — пробасил Дарт Вейдер, садясь на кровать к сыну. — Тебе получше? Врач сказал, что температура должна спасть довольно быстро. — Нормально, — пробубнил Люк, отворачиваясь на другой бок. — Ты все еще дуешься на меня из-за отмененного праздника? — спросил Вейдер, но Люк ничего не ответил. — Не думаю, что твои друзья и их родители были бы рады тому, чтобы ты всех заразил. Да и к тому же вспомни вчерашний вечер. Как раз-таки я запретил тебе есть мороженое, предупредив, что ты можешь заболеть, но, увы, сын мой, ты принял решение съесть его. Так что приходится нести ответственность за свои поступки. — Я знаю, что сам виноват, мог и не напоминать, — обиженно буркнул Люк и вновь замолчал, после чего отец с сыном остались сидеть в тишине, нарушаемой лишь громким дыханием первого. — Ну? — спросил Вейдер, глядя на Люка, продолжающего смотреть на часы. — Что «ну»? — переспросил Люк, повернувшись к отцу и заплаканными голубыми глазами уставившись на него. — Через десять минут будут запускать фейерверки, и ты пропустишь их, если не поторопишься, — сказал Вейдер, указывая на часы, которые Люк прожигал взглядом всего минуту назад. Старший Скайуокер знал страстную любовь сына к фейерверкам, поэтому представлял, насколько трагичным для Люка будет пропустить их созерцание в честь дня империи. Многие туристы съезжались в имперский центр, чтобы посмотреть на них, что уж говорить о восьмилетнем ребенке. Люк тихо всхлипывал, еще сильнее укутываясь в одеяло и ничего не говоря. Вейдер смотрел на все это недолго, и в следующую секунду Люк вместе с одеялом оказался у отца на руках. — Ой! — от неожиданности взвизгнул он, стараясь крепко ухватиться за родителя, чтобы не упасть, хотя и знал, что отец не позволит этому случиться и будет крепко-крепко держать его. Следующие двадцать минут отец с сыном провели на балконе, наблюдая за яркими фейерверками. Если быть более точными, Люк смотрел на фейерверки, а Вейдер наблюдал за яркой и очень счастливой улыбкой сына, отчего самому хотелось улыбаться, и на сердце становилось тепло. А в завершении этого дня была сделана голограмма и поставлена на стол в рабочий кабинет после того, как Люк уснул.***
— С днем рождения, Люк, — сказал Вейдер и мягко улыбнулся, когда на небе появились фейерверки. — Я люблю тебя, — шмыгнул носом Люк, переводя взгляд с фейерверков на отца. — И я тебя люблю, сын мой. Всегда любил и буду любить, — негромко произнес Вейдер. Люку хотелось броситься к отцу и крепко обнять его. — Прости, что мне не удалось присутствовать на твоей коронации, — с горечью произнес Вейдер, глядя на сына. — Спасибо, что пришел, — вновь шмыгнул носом Люк, и голубые глаза заблестели от подступивших слез. — Я не хотел праздновать свое двадцатитрехлетие в одиночку… — Как же я мог пропустить первый день рождения моего сына в качестве императора? — Люку очень хотелось улыбнуться, глядя на яркую и гордую улыбку отца, светлую копну волос и шрам возле глаза, но он не мог остановить поток слез. Люк впервые видел отца таким. Насколько он знал, Энакин Скайуокер выглядел именно так в свои двадцать три, и Люк мог с полной уверенностью заявить, что они с отцом очень похожи, лишь ростом в маму пошел. — Пап, придешь ли ты ко мне еще когда-нибудь? — с горечью спросил Люк, глядя на отца, окутанного голубым свечением. — Я постараюсь, Люк, очень постараюсь, — горько улыбнулся отец, желая как в старые добрые времена взъерошить волосы Люка, но, увы, более не имея такой возможности. — Я очень скучаю по тебе, отец. Мне так тебя не хватает… — Люк сделал шаг вперед, подходя к отцу, протянул руку, желая дотронуться до родителя, но она, как и ожидалось, прошла сквозь голубоватый призрак Энакина Скайуокера, Дарта Вейдера или же просто отца Люка. — Я тоже скучаю по тебе, Люк, — с мягкой улыбкой произнес родитель, после чего произошло то, чего юный Скайуокер так сильно боялся, то, отчего екнуло сердце: призрак отца стал бледнее. — Но помни, что Сила всегда рядом с тобой. Я рядом с тобой. Прости, что не смог всегда быть рядом с тобой. До встречи, сынок, — Люк со слезами на глазах смотрел на то, как призрак отца растворяется в воздухе, возвращаясь обратно в Силу и вновь оставляя его одного на балконе. Он знал, что отец очень хотел бы видеть его улыбку, поэтому смог улыбнуться сквозь щемящую боль в сердце и хоть немного, но порадовать своего родителя. — Спасибо, отец, — сказал Люк, вновь поворачивая голову к виду на ночной имперский центр. И хотя было больно, его самое заветное желание сбылось: в этот день рождения он был вместе со своим отцом, пусть и на короткий промежуток. Все, как тогда, в детстве. Несмотря на то, что со смерти отца прошло около полугода, это был первый раз, когда Энакин явился сыну в качестве призрака. Это должен был быть первый праздник, первый просмотр фейерверков, проведенный без отца, но Энакин Скайуокер, в прошлом Дарт Вейдер, сдержал данное Люку давнее обещание. — Я всегда буду смотреть с тобой на фейерверки в твой день рождения, сын мой, — послышалось в уме Люка, и он улыбнулся, после чего смахнул слезы рукой.