***
—Вы уходите, я останусь здесь. —Но... —Эксперимент ещё не закончен. Зная, что спорить с ним бесполезно, учёные начали эвакуацию. —Берегите себя.— сказано было в след. Рацио смотрит лишь на показатели аппаратуры. На планете пустынно и безжизненно. Воет ветер будто бы от ужаса, что надвигается на планету. Аппаратура запищала. Доктор восьми наук аккуратно пишет полученное. Дальше идут расчёты. Только вой бури за стеклом, шелест бумаг и шорох ручки слышат его уши. «≈330». Рацио знает, что к этому числу необходимо прибавить тройку. Полученное число означало то, сколько дней назад появился новый эманатор IX. И именно тогда исчез Авантюрин. Рацио наконец поднял голову. На него смотрел эон. Тень приближалась. Рацио сделал пару шагов назад. Будто это спасёт его.***
—Я всё сделал по вашему плану. Яркие глаза, которые иногда будто бы светились смотрят прямо в душу. —Прям всё-всё? Неожиданная улыбка выбила почти весь дух из Рацио. —Нет, я ещё сказал, что в вашей сумке камень Яшмы, а ваш всё ещё остался при себе. Авантюрин рассмеялся. Авгин означает мёд. Для Рацио этот смех и был тем самым мёдом. Невыносимо сладким и от того невыносимо желанным. Обычно первая любовь приходит в юности. Веритас тогда не полюбил. Зато полюбил сейчас. Первая любовь не была тем, о чём писали в стихах не первое столетие. Это было гораздо сильнее. Во истину—золотой миг.***
*** Рацио отвернулся. Он не может смотреть на то, как "предал" его. Да, это всё план, да они знают обо всём. Но сердце разрывается. Он же не в первый раз с Авантюрином проделывает такие манипуляции. И когда он успел стать таким сентиментальным?..***
*** Он отдаёт свою записку. Авантюрину на глазах становилось хуже. Рацио хочет сказать ему о том, что всё будет хорошо и как сильно он его любит. Не говорит этого. Боится.***
*** Это был последний раз, когда он видел его. Рацио говорил и верил, что без ошибок невозможно жить. Но только когда об Авантюрине было как месяц уже ни слуху ни духу он осознал, что ошибки могут быть смертельными. Поиски КММ не увенчались успехом даже с их обширными связями. Десять каменных сердец уже похоронили его, но только доктор восьми наук, Веритас Рацио упёрто говорил эти два слова: —Он живой. Рацио мало когда вспоминает, но каждый раз как состояние транса: погружается так, что помнит каждую деталь. Он не помнит большую часть прочитанных им книг. Не помнит большинство людей, что были рядом с ним на протяжении всей жизни. Но пока ещё помнит самых дорогих сердцу людей. Рацио боится потерять и это. Каждый день старается сделать, придумать хоть что-то. Ходит к Жуань Мэй, к Герте. Он пытался связаться с другими докторами Хаоса, но те уже не были в состоянии противостоять воистину ужасному божественному. Найти смысл бытия для самого небытия? Даже ещё не столкнувшись с ним, Рацио считал эту затею обречённый на провал. Не знает на счёт небытия, но у него смысл бытия уже был. Даже два. Избавление от болезни невежества и Авантюрин. В какой именно момент затесался Авантюрин в смыслы жизни? Рацио не помнит и не считает важным. Он не стремится помочь найти смысл для небытия. Он хочет найти его. И это идёт наперекор божеству, которое забирает сознание себе. Это игра наперегонки из которых у Рацио всё меньше шансов выйти победителем... Он резко останавливается. Где он? Оглядывается. Случайно заплутал пока погружался в остатки воспоминаний. Перед ним огромное казино. Неон больно бьёт по ставшим таким чувствительным глазам. Играет громкая музыка. «Авантюрину нравились более традиционные»— резко вспомнил Веритас. Вопреки своим чувствам и самому себе он находит вход. С него требуют залог. Он отдаёт не глядя всё, что было с собой. Этого хватает, и Рацио проходит в зал. Музыка превратилась в гул. Беспорядочные яркие кислотные цвета ощущались адским месивом. Ему плохо здесь оставаться, но Рацио всё ещё стоит в центре этого балагана. В воздухе витают запахи дорогих духов, элитного алкоголя, дорогих сигар и лёгких наркотиков. Становится дурно, но он не уходит так и не поняв зачем пришёл. Постояв несколько минут он начинает просто идти вперёд. Доходит до какого-то турнира. Просто наблюдает за тем, как случайные люди проигрывали свои жизни. Как бьются в истерике от отчаяния и как ревут от счастья. Эмоции, чувства, ощущения бьют ключом. Рацио ощущает это физически. У самого же это всё мучительно медленно разлагается. Некогда любимое устройство для мыслительного процесса просто пылится за ненадобностью. Спустя несколько десятков партий объявляется финал. «Как закончится, так и уйду»— скучающе подумал он. Начался перерыв перед решающей партией. Рацио достаёт записную книжку и делает пометку, о том, что он по какой-то причине пришёл в казино, как без цели наблюдает за турниром, совсем позабыв, что на следующий день ему рано утром необходимо читать лекции, дабы совсем не зачахнуть. Рацио подходит снова к месту проведения турнира. Неплохой обзор прямо на неизвестного игрока. Посмотрел на время: без полминуты полночь. Вот и почти прошёл девятьсот девяносто девятый день без него и шестьсот шестьдесят шестой день в тени небытия. Впрочем, как и всегда. Он знает, что завтра будет только хуже. «Завтра выходной»— резко понимает Рацио. Достаёт снова книжку и начинает приписывать, что постепенно путается в днях недели... —Ваша ставка? —Ва-банк. Всё или ничего! Рацио ломает пополам ручку прямо во время записи. Этот голос он узнает из тысяч. И эти две фразы он слышал чаще всего именно от него. Он медленно, не дыша, поднимает голову.***
Бежит позабыв обо всём к чёрному входу. Рацио знает, что Авантюрин любил выходить после победных игр через него. Точнее, в противном случае, его не раз пытались убить. Доктор настолько сильно ещё никогда не боялся. Дверь открывается. На него уставился холодным взглядом из-под голубых очков Авантюрин в чёрном плаще. Озорной блеск очей сменил леденящий душу взор. Солнечный свет золота сменило серебро. Воротник тёмно-синей рубашки закрывал всю шею, на которой раньше была открыта надпись «раб». Они смотрят друг на друга. И чувствуют небытие. —Чем-то обязан?— осторожно произносит эманатор. Рацио замирает. Он даже не знает что сказать. Старается не показывать внутреннее замешательство, но чувствует, что тот кто напротив видит насквозь. —Позвольте для начала представиться. Я—Доктор. —Хаоса?— улыбнулся в ответ. У Рацио что-то треснуло в груди. Он забыл его. —Не только. Давайте пройдёмся. «О, эоны, что происходит» думается Рацио. Он разворачивается к нему спиной и жестом предлагает пойти под руку. Смотрит вперёд. Лёгкий звон того, как цепочки ударились о кольца и ощущение через ткань того, как изящные пальцы взяли чуть выше локтя руку сказали, что Авантюрин согласен. Рацио идёт, слегка сбивая шаг. Слышит откуда-то нежную музыку. Ведёт туда его. Некое празднество пред глазами. —Потанцуем?—предлагает Веритас. Впервые оборачивается назад. Авантюрин изумлён, но приглашение всё же принимает. Кладёт руку на плечо. Рацио млеет от прикосновения каждого из пальцев. Берёт его за талию. И берёт его руку в свою. —Что ж, веди меня, До́ктор. Сделав акцент на последнем слове, тот продолжил: —И что же? Ты меня позвал только потанцевать? Разреши хоть представиться. Они начали свой танец. —Нет, не только. Мне всё равно как вы себя назовёте, ведь я знаю, что будет не ваше настоящее имя.—Рацио наклонился и прошептал прямо в ухо:—Всё ведь верно, Какавача? Пальцы сжали его плечо до синяков. —Какая разница?— по голосу будто не услышал своего имени. Знает, как сделать хорошую мину при плохой игре уже давно.— Так хоть знать будешь как ко мне обращаться. Вроде бы не я ищу смыслы во всём. Имя мне Пустоцвет. А тебя дальше Доктором называть? Рацио ощущает стук своего сердца. Он сильнее сжал руку на талии. —Да. Ведь Авантюрин называл его исключительно доктором. Они продолжали двигаться. Сделали ещё несколько шагов, а после отцепили свои руки и "раскрыли" объятия, всё ещё держась ладонями и пальцами. Встали на одной линии, а после Рацио закрутил партнёра и тот выгнулся на его левой руке. От того, насколько красив в этот момент был Пустоцвет Рацио чуть не потерял сознание от головокружения. Бледная кожа, лёгкая улыбка, приоткрытая шея, упавшая рука, пытливый взгляд изучающий глаза напротив него, что уставились с начала танца. Вдруг, поднявшись, он припал к груди и приподнял подбородок так, чтобы голова легла на плечо. Они замерли. Мир, кажется, тоже замер. Стояли, кажется, вечность. Но каждое мгновение имеет свойство заканчиваться. Потому отстранился и продолжил танец. —Почему ты всё-таки решил стать доктором Хаоса? —У меня есть смыслы жизни. Пустоцвет улыбнулся. —Доктора Хаоса это те, кто хочет найти смысл для самого небытия, а не те, кто имеют смысл жизни.—Напомнил он. —Меня нельзя отнести к самоуничтожителям. К тому же, один из них частично связан с небытием. —Ох, и какие же у тебя смыслы, Доктор?— Пустоцвет протянул последнее слово. Взяв себя в руки, Рацио почему-то прошептал: —Избавление от болезни невежества и... Яркие глаза уставились прямо на него. Ему вдруг трудно стало дышать, а внутри будто зацвели цветы. —Иииии?..— нетерпеливо протянул Пустоцвет. Улыбка стала похожа на ту, которая была в их первую встречу. Тогда Авантюрин заставил его три раза выстрелить револьвером в себя. С той улыбкой. —Поиск.— Выдавил из себя Рацио. —А чего?— Пустоцвет резко заспешил в танце и прикусил губу. Подстраивается под темп их танца. —Одного человека.— сдержанно произносит доктор. Пустоцвет хмыкает. Они делают ещё одно разъединение. Рацио ещё раз закручивает, а после ловит своей левой рукой тело, держа правой за руку. Музыка как раз закончилась. —Пошли со мной, Доктор.— зовёт Пустоцвет. Доктор Веритас Рацио не может отказать. Да и не хочет.***
—Мы не могли раньше встречаться?— снимая с себя кольца и цепочки спрашивает Пустоцвет. Рацио наблюдает за каждым движением. Они сейчас в отеле, в номере, который снял буквально только что тот, кто выиграл баснословную сумму. Не рассматривал иного варианта, кроме как двухспальной кровати. Сейчас скидывает все свои побрякушки на стол и смотрит, чтобы ничего не улетело. —Это серебро или белое золото?—из праздного любопытства спросил Рацио. —Белое золото. Ты так и не ответил на мой вопрос. —Возможно.— Уклончиво всё-таки ответил. —Что возможно? —Что мы знали друг друга. Пустоцвет смотрит на него. Смесь любопытства и смертельного спокойствия. —Достаточно опрометчиво первого встречного звать к себе. —Почему же? Тем более, ты сказал, что мы знали друг друга. —Я сказал, что мы возмо́жно знали друг друга. —Такой ответ с высокой долей вероятности означает, что всё-таки знали. А я ведь... —Эксперт в области теории вероятности.— Закончил за него Рацио. —Значит знали. —Да даже если знали, всё ещё не стоит каждого встречного приводить... —Ты мне не причинишь вреда.—Перебил его Пустоцвет.—Даже сейчас беспокоишься обо мне. Рацио замолкает. —Сначала помоюсь я, потом ты.— Вдруг грустным голосом произносит Пустоцвет.—Я очень устал. И уходит в ванную комнату. Доктору остаётся только вперить свой взгляд на дверь. «Устал за сегодня или вообще?» мысленно задаёт вопрос через стенку.***
Они уже под одним одеялом полуголые лежат вместе. Смотрят друг на друга молча. Первым глаза закрывает Пустоцвет, немного пододвинувшись ближе. Рацио резко накрывает воспоминанием.***
—Не осталось ни одной комнаты кроме той, что с двухспальной кроватью?..— обречённо протянул Авантюрин. —Извиняемся за принесённые неудобства, но всё-таки сейчас преддверие того самого праздника... —Ладно-ладно.—Авантюрин поворачивается и смотрит дико уставшими глазами на Рацио.— Доктор, не прочь ли разделить со мной ложе?— Выдавливает из себя смех и ухмыляется. —Если вы сейчас же не пройдёте в номер, то рискуете не то что со мной ложе не разделить, а остаться прямо здесь. Вас, на себе, тащить не собираюсь. —А жаль. Авантюрин роется в складках одежды, дабы найти деньги, попутно всеми силами стараясь держать глаза открытыми. Рацио вдруг стало его безумно жалко. Он, в отличие от него, прибыл только несколько часов назад. Авантюрин же несколько дней без сна бегал по всем закоулкам и пустыне. Судя по его сбивчивому рассказу, несколько раз пытались ограбить, изнасиловать и убить. Так и недавно только оправился от электрического стула. Веритас достал свои кредиты, и, рассчитываясь, сказал: —Попросите принести второе одеяло, пожалуйста. Мы тут на неделю. Девушка на рецепшн заверила, что будет сделано, и вручила ключи от номера. Рацио снова посмотрел на Авантюрина, который вот-вот свалится. Взял в одну руку оба саквояжа, а другой Авантюрина за руку и повёл в номер. Тот ничего не сказал даже. Войдя в номер тот начал бормотать, что ему надо помыться. Рацио не мог не согласиться: от топ-менеджера самой огромной корпорации под эгидой эона несло потом, грязью, куревом, огнём, дорогами и ещё чем-то солёным. Одет по своим меркам был достаточно скромно: накинутый на голову как у местных платок, босые ноги и струящаяся светлая одежда, что сейчас покрыта наростами грязи, но всё ещё защищающая от палящих дневных звёзд. У того не было даже каких-то изначальных денег, документов и личных вещей. Рацио не стал особо вдаваться в подробности, как так получилось, что тот отправился без ничего на планету. Сам доктор же просто заметил, что рядом с ним стало подозрительно тихо. На первый день заподозрил, на второй понял, что нет напарника, на третий разобрался со всей бюрократией и понял, что Авантюрин совсем один без ничего. Начал искать и вот, он стоит с его вещами, которые собрал доктор, на пороге номера планеты вечных звёзд. —Я взял ваши ночную одежду, шампунь, гель для душа и вехотку. Постарайтесь помыться побыстрее, картёжник, не то свалитесь. Достав и всучив ему вещи, взял за плечи и развернул в ванную. Пинка давать не пришлось. Когда дверь закрылась, Рацио прижался спиной к стене и прикрыл глаза. Как так получается, что единственный кто волнуется об авгине—его напарник, которого приставили силком? И почему он так переживает за него? Вроде бы Авантюрину ничего не угрожало, а вроде Рацио только-только отошёл от операций с ним в качестве пациента. Как раз именно тогда, когда тот был без ничего, его подвергли пыткам на электрическом стуле, после которых сам доктор Веритас Рацио еле вытащил из состояния овоща. Он услышал как включилась вода: значит, всё-таки смог дойти до душа. Выдохнув, взял их вещи и начал разбирать. И вот, он и разложил всё, постель расстелил на два одеяла, перепроверил по нескольку раз всё ли вытащил, закинул их сумки, приготовил свои вещи для похода в душ, сожалея, что не в ванную, и, сидя на стуле и нервно стуча пальцами по коленке, ждал, когда же Авантюрин выйдет. Рацио уже хотел идти стучаться, дабы проверить не заснул ли тот под душем, но шум воды прекратился. Спустя пару минут в своей чёрной пижаме вышел Авантюрин и, доковыляв до кровати, свалился замертво. Рацио осторожно подвинул его ближе к центру— иначе просто свалится на пол, и накрыл одеялом. Выключил свет. Как помылся—лёг на оставшуюся половину и также провалился в сон. Следующий день прошёл размеренно: плотно запахнутые шторы, пока Авантюрин спал. Рацио перерыл его одежду на предмет вещей: немного кредитов, какая-то маленькая шкатулка с упакованной кисточкой, блокнот с ручкой, простейшее устройство для связи и бусы. Последние выглядели невероятно старо и побито, но судя по тому, что они находились в самом надёжном месте одежды— были важны для Авантюрина, потому Рацио сложил их с остальным на стол. А саму одежду выкинул— безнадёжно испорчена. Вышел на улицу и пошёл на базар купить новую одежду для напарника. Сам он и так был в местной традиционной одежде, ибо узнав, на какую планету отправляется, понял, что самоубийство ходить в чём-то кроме неё. Наткнулся на лавку с побрякушками. В ином случае Рацио прошёл бы мимо, но взгляд зацепился за серёжки, которые сильно напоминали об Авантюрине. Зелёные камни походили на авантюрин, по трём маленьким павлиньим пёрышкам на каждом и вкрапления золотого блеска. Купил и их тоже. Вернувшись, набрал ванную, взял книгу и пролежал до ночи так. А после встал и снова лёг спать с ним на одной кровати. —Доктор, из чего ты меня только не вытаскивал!— воскликнул Авантюрин, когда увидел, что Рацио разлепил глаза. Рацио потянулся и сел на край постели. —Неугомонный картёжник, а вот не надо лезть во все авантюры подряд, может тогда-то и из меньшего вытаскивать придётся.— Проснувшимся голосом высказался доктор. Авантюрин уже был одет в новую одежду. Рацио обратил внимание на то, насколько она была ему к лицу. Возможно, на родной Сигонии носили нечто подобное. Ну или же Авантюрин просто прекрасен в любой одежде. «Обе вариации ответа на вопрос не взаимоисключающие»— подумал спросонья доктор. —Меня просто напросто запихали на эту планету без ничего! Я бы в жизнь сюда не полез. Но задача есть задача... Кстати! Авантюрин взял что-то со стола подошёл к Рацио вплотную и сказал почему-то шёпотом: —Я купил это, потому что мне показалось, что тебе это будет к лицу. Закрой глаза, пожалуйста. Доктор в полной растерянности закрывает глаза. Что-то мягкое и вязкое касается его век и он задерживает дыхание. Слышит бормотание Авантюрина на его родном языке. Этот момент длился нежную вечность. Ощущение, что если они вдруг переспали прямо сейчас, то это было бы менее вызывающе и интимно. Доктора Веритаса Рацио вдруг охватило волнение. —Так, пошли в ванную к зеркалу. Авантюрин взял за руку и повёл. Рацио всё ещё держал глаза закрытыми. Сейчас он ощущал себя невероятным глупцом. —Доктор, почему ещё глаза не открыл? Он ощутил чужую руку на своём плече. Открыл глаза. Около глаз появилась такая красивая подводка. Красная, идеально дополняла его глаза и прекрасно сочеталась с цветом волос. —Первые появившиеся деньги на неё потратил, но ставка окупилась!— Расплылся в улыбке Авантюрин.— Только прошу, не говори мне, что тебе не понравилось, у тебя на лице написано, что понравилось! Все внутренности будто перекрутило. Именно тогда он осознал почему же он сейчас стоит здесь, рядом с ним. Он заглянул прямо в глаза и сказал ему: —Да, Авантюрин, мне очень понравилось.***
—Можно я с то... Вами?— с неестественным для себя будто бы жалобным голосом произносит Рацио. Пустоцвет очень резко оборачивается и смотрит прямо в душу. Он будто пожирал своими пустыми красивыми глазами, а доктор поддавался и давал себя выедать. —Тогда догони меня, доктор— прошептал он, делая акцент на последнем слове и начал идти спиной вперёд. Когда Рацио среагировал, тот уже бежал к лестнице. Не думая, побежал за ним. Рацио был быстрее, но Пустоцвет раз за разом прыгал через перила на следующую лестницу. Несколько раз их руки всё-таки соприкасались, но каждый раз по неосторожности отрывались. Веритас никогда не играл в догонялки с другими детьми— считал такое развлечение глупым. Какавача же играл в догонялки, но отнюдь не с другими детьми. Они уже в холле, все на них смотрят, но они всё ещё бегут. Плевать что подумают. У Пустоцвета большой отрыв, но из-за разницы в скоростях Рацио почти нагнал его. Они уже выбежали на улицу. Пустоцвет завернул за угол. Рацио за ним. Рацио схватил его за талию. Догнал. Звонкий смех тронул струны его души. Пустоцвет, Авантюрин, Какава́ча— все они были музыкантами, что играли музыку чувств на душе, казалось, бесчувственного доктора. —Всё-всё, поймал ты меня, Доктор!— Звонко смеясь и вырываясь кричал он. —И не от... Пустоцвет резко разворачивается, становится серьёзнее, прислоняет одну руку в перчатке к губам Рацио, а вторую кладёт на грудь и тихо произносит: —Преследуют. Доктор кивает. Ему стало жутко. Жестами тот поясняет, чтобы шёл за ним осторожно и что он сам всё сделает. "Что-то не так"— вдруг понимает Рацио. Пустоцвет идёт тихо вперёд. Доктор за ним. Он немного отстаёт. Звон, лязг. Пустоцвет ловит руку нападающего и резко выворачивает. А дальше время будто бы стало для Рацио медленнее: он замер, пока с грациозностью кошки и жестокостью цербера бился с нападающими Пустоцвет. Наблюдает за каждым движением, не в силах сдвинуться с места. Заворожен тем, насколько сильно отзывается в его потухшем сердце каждое движение. Как развёртывающиеся формулы в решении задач внутри него распускались цветы. Он понял, что его смутило.***
Рацио слышит как снимает с предохранителя пистолет космический пират сзади него. Сглатывает слюну и прощается с жизнью. —Стойте-стойте! Давайте ещё одну игру! Все посмотрели на Авантюрина. Рацио аккуратно жестами показал "что творишь?". Жесты они придумали ещё находясь в одной камере, где им приходилось сидеть чуть ли не друг на друге, дабы уместиться. Угораздило же их попасться пиратам. Ещё когда им сказали, что если обыграют в некой азартной игре главаря, то их отпустят, они поняли, что пираты просто-напросто садисты, которые любят давать людям надежду, а после смотреть на то, как те впадают в агонию от того как сильно их растоптали. И сразу же начали искать, то, как они мухлюют. Ибо с треском проиграли первый раунд. Рацио предположил как они их обманывают и попытался провернуть тоже самое: не получилось. Сейчас же Авантюрин жестами показывает "сам всё сделаю". —Что же ты хочешь предложить нам? Да и вы, прошу заметить, далеко не в выигрышном положении— мерзко смеётся капитан.—Мы играем до трёх... —До трёх побед?—Перебивает его Авантюрин. —Можем и до трёх побед. Только вам нечего ставить. Рацио видит как дрожат руки Авантюрина, когда тот начинает открывать ворот рубахи и показывать на клеймо. —Смотрите... Я раб, сигонийский раб, которого купили за шестьдесят медяков... Я могу достаться вам задаром, если проиграю прямо сейчас. Только не убивайте пока его. Если же выиграю, то играем до трёх побед. У Рацио перехватило дыхание. И до селе противно хихикающие пираты тоже поняли, насколько для Авантюрина это большая ставка. Доктор, конечно, замечал, как тот время от времени сжимал дрожащими пальцами фишку в своих руках, но то было под столом и с яркой улыбкой на лице. Почему-то именно сейчас он не скрывает, то, насколько ему страшно. В чём дело?..***
Они придумали этот язык и пользоваться могли только между собой. Он не забыл его?.. —Доктор, прости, что запачкал твоё лицо и одежду. Рацио, выпавший из реальности, пришёл в чувство и огляделся: несколько тел лежало без движения, Пустоцвет смотрит снизу вверх на него и говорит это. —Ничего страшного— Веритас чувствует что-то тёплое на щеке и веке. —Так не пойдёт, тебе надо умыться. Одежду твою я ещё запачкал, но она чёрная, не видно пока. Пустоцвет взял за руку и повёл куда-то. Рацио в полном замешательстве, но вести себя позволяет. Они подошли к какому-то кафе и тот вдруг начал приговаривать: —Как ты так умудрился пораниться-то? «Было бы действительно странно, если мы просто зашли в крови»—понимает Рацио. Заходят в туалет. Пустоцвет запирает дверь за ними. Рацио хочет просто подойти и к зеркалу и плеснуть водой в своё лицо, но не успевает среагировать: на мраморное основание сел Пустоцвет так, чтобы был немного выше доктора. Молча подходит. Тот снимает с себя перчатку. Украшения слетают куда-то на пол, грустно брякнув, но никто из них не обращает на это внимание. Мочит свою белоснежную руку и медленно, будто боясь спугнуть, прикасается к запачканной щеке. Немая тишина чистит их сознание от всего. Смотрят в глаза друг друга и стараются не моргать. По его щеке снова и снова проходится мокрой рукой Пустоцвет. По телу проходит дрожь. Тот приступает к веку: аккуратно водит большим пальцем, чтобы вода не попала в глаз. —Надо подводку поправить— произносит тихо Пустоцвет. Рацио достаёт привычным движением из кармана шкатулочку. Ради именно этой подводки он ещё несколько раз летал на ту планету. Пустоцвет её выхватывает. —Закрой глаза, пожалуйста.—Просит он. Рацио покорно закрывает оба глаза. Он вдруг чувствует как его целуют в губы. Не открывая глаз, выдыхает и говорит: —Ты меня помнишь? Чувствует как он его целует в сухую щёку и отвечает: —Можно сказать и так.—Пустоцвет шумно втягивает воздух и продолжает:— знаешь, я забыл твоё лицо и твоё имя. Будто бы забыл всё о тебе, но... Поцелуй в лоб. Пустоцвет зарывает руки в его волосы. —Но я помнил всё о тебе и своих чувствах к тебе. То, что любишь читать книги в ванной, то, что не любишь глупцов, то как ты меня называл картёжником, а твою записку я храню у сердца. Меня здесь ничего кроме тебя не держало, я люблю тебя, но даже не знал кто ты. Это настолько тяготило меня. Я скитался всё это время в надежде встретить снова хоть на миг тебя, Веритас. Рацио сжимает свои пальцы. —Понимаю, что многого прошу, и что мои чувства не взаимны... —Знаешь, я тоже думал, что мои чувства к тебе не взаимны. Хотел сказать обо всём в нашу последнюю встречу, но...—Рацио сделал паузу.— Испугался. —Посмотри на меня— просит Пустоцвет. Рацио раскрывает глаза и видит его красные от краски губы и плачущие кровавыми слезами глаза. Не думая, подносит ладонь, чтобы стереть их. Пустоцвет перехватывает его руку и продолжает говорить: —Мне теперь ещё больнее будет уходить. Я забыл почти всех и помню только смутно свою семью и тебя. Я не хочу причинять тебе вред...— он опускает свой взгляд в пол. —Посмотри на меня.—теперь просит уже Рацио. Яркие глаза уставились прямо в душу. —Не уходи от меня больше, прошу. —Я эманатор небытия. —Мы вместе дойдём до края ІХ. —На меня охотятся много людей. —Говоришь так, будто это меня не то что не останавливало, но и не заставляло быстрее пытаться найти тебя. —Я смогу теперь постоять за себя. —Ты всегда мог это сделать. Я просто тебе немного помогал. Пустоцвет резко обнимает его. Рацио чуть не упал, но продолжил: —Мне всё равно как тебя называть, какого ты социального статуса, какими знаниями обладаешь и где ты будешь. Не смотря ни на что— Я всё ещё люблю тебя. Рацио смотрит в зеркало и видит себя в красных поцелуях. —И я ещё кое-что забыл. Он с сожалением расцепил их объятия, достал из внутреннего кармана те купленные на базаре серёжки, снял серёжку с Пустоцвета и вставил в мочку свой подарок. Он смотрит на Пустоцвета и замечает, что метки гласящей «раб» больше нет. Он наконец-то свободен.