Я целилась ему в голову

      …Его ноги были с внешних сторон от моих бёдер. Ещё немного… И тела сольются. Словно захлопывая капкан, Дмитрий зажал меня — добычу — не давая пошевелиться.       От прикосновения я вздрогнула. Сердце замерло от страха, напряжения… Или ожидания продолжения? Я целилась ему в голову, но мне отчего-то уже не хотелось стрелять.       Генерал подался вперёд и лбом прижался к холодному дулу. Теперь мы находились в слишком опасной близости — я неосознанно рассматривала его лицо… Лишённые всяких чувств голубые глаза, острые скулы, небрежная щетина и едва заметные мимические морщины. Сильный, решительный, закалённый временем и боевым опытом — он пробуждал во мне совершенно новые чувства.       Между нами были только моё спасение, пара бесед, чертовски походящих на допрос, и одна ночь у камина. Почему же сейчас я ждала от него чего-то большего, чем положено ожидать от почти незнакомого мужчины?       От крепкого тела исходило приятное тепло, а я, замерев, продолжила изучать — от губ спустилась к подбородку, шее и широким плечам. Разница в габаритах сейчас была особенно ощутима, и, быть может, это и послужило спусковым крючком? Пусть оружие было у меня, я каждой клеточкой ощущала, что нахожусь в его власти. Страх не читался ни в его глазах, ни в движениях. Дыхание Дмитрия было спокойным и размеренным — он не сомневался, что контролирует ситуацию, а во всём его облике прослеживалась уверенность. Решиться здесь не могла только я… И потому оказалась в ловушке.       Генерал обхватил мою кисть и поставил большой палец поверх моего указательного. Кожа покрылась мурашками, я сглотнула слюну и не успела хоть как-то отреагировать. Не отрывая взгляда, он нажал на курок, а я зажмурилась, боясь принять неизбежное. Разве может он вот так глупо умереть?       Но выстрела не последовало… Пистолет не был заряжен — именно в этом и заключался секрет уверенности Дмитрия в своей победе.       — Поиздеваться решили? — меня будто облили ледяной водой. После забравшегося под кожу ужаса, тело бросило в жар. Генерал всё ещё держал мою руку, и я дёрнулась, пытаясь освободиться. — Это по-вашему смешно?       — Но это вы хотели пустить мне пулю в лоб, — он ухмыльнулся, словно продолжая вести свою игру. — Кажется, жертва здесь я, а не вы.       — Да что вы себе вообще позволяете… — не найдя способа защититься, я решила напасть в ответ. Вытянутая рука почти дрожала от напряжения — я сделала ещё несколько попыток вырваться, но каждая из них оказалась безуспешной. Он держал меня. Крепко, не оставляя шанса на побег. Если пистолет не заряжен, а глупая шутка уже удалась, чего ещё он от меня хотел?       Всё внутри пылало — меня переполняли непонимание и ярость. Какого отродья я всё ещё лежу на полу, когда выяснять больше нечего? Сопротивляться хотелось на подсознательном уровне — освободиться, оттолкнуть его, сбежать. И почему бы ему просто не выставить меня за дверь? Не отчитать, не запереть в комнате, как это бывает обычно?       — Что вы себе позволяете? Думаете всё так и будет сходить вам с рук? — резким движением Дмитрий вырвал у меня пистолет и оттолкнул его к письменному столу. Я полностью обезоружена — да и была ли вооружена? — Разве покушение на Генерала — то, за что я должен погладить вас по головке?       Мои запястья оказались прижатыми к полу. Дмитрий навис надо мной, заставив вновь замереть в ожидании… Растерявшись, не предугадав и этот его ход, я только схватила воздух губами и с вызовом посмотрела ему в глаза.       — Просто снова накачайте меня той дрянью, что поручили вколоть мне в прошлый раз, — кулаки машинально сжались, я выплюнула эти слова ему в лицо, хоть и не планировала. Уже отпустив минувшую ситуацию, сейчас разбушевавшиеся эмоции будто сами вытащили весь накопившийся гнев наружу. — Такие ведь у вас методы?       — А что мне ещё остаётся делать? Верить той, что проникает в мой кабинет и копается в вещах, на слово? — Дмитрий сжал мои запястья сильнее. Тело, реагируя на потенциальную угрозу, напряглось, готовясь спасать себя любыми доступными способами. — Какие у меня должны быть методы?       Он был прав. Слишком прав для того, чтобы пробовать возражать — на плечах мужчины лежала чудовищных размеров ответственность. Он не имел права на ошибку. Каждый отданный им приказ решал судьбу целого отряда. И, тем не менее, он спас меня в тот злосчастный день… Для чего? Что скрывается за его непроницаемой маской? Почему просто не бросил, решил рискнуть? Каким человеком генерал был наедине с теми, кому доверяет? Или все эти мысли — просто попытки сделать его тем, кем он не является на самом деле?       — И правда. Какие вообще у вас должны быть методы… Чего я ожидала от того, кто обещал убить меня собственными руками? — несмотря на всё понимание, что было в моей голове, злость брала верх. Я не могла остановиться, не могла просто согласиться с ним, убедить в том, что не желаю никому зла. За все дни, проведённые с отрядом, я впервые увидела на лице генерала хоть какие-то эмоции. И мне хотелось ещё… Я натягивала струны всё сильнее, хотела увидеть каким он будет, когда выйдет из себя. Пусть это, вероятно, и не было слишком безопасно…       — А чего вы от меня ожидали, Лэйн? — он цеплялся к каждому произнесённому мной слову, будто пытаясь смутить, найти тот самый неловкий вопрос, что окончательно загонит меня в угол. Дмитрий перехватил мои запястья и теперь удерживал их одной рукой. Он наклонился ещё ниже — оказался так близко, что я почувствовала его дыхание и едва различимый запах алкоголя. — Ожидали жалости? Может, особого отношения?       Что-то в его взгляде изменилось, хватка ослабла, движения стали более плавными, осторожными. Остановив взгляд на его губах, я тысячу раз прокляла саму себя за мысли, что посещали меня, сменяя одна другую. Почему этот чёрствый, лишённый всяких эмоций мужчина, вдруг стал таким притягательным, застав меня обыскивающей его кабинет? Я не знала о чём он думает, чего на самом деле хочет и добивается, но знала, что никогда не признаюсь ему в том, что испытала этим вечером, оказавшись прижатой к полу…       — Хотите узнать?       — Хочу, — его ответ поставил меня в ступор.       — Ударьте меня, заприте в комнате, оставьте без еды. Такие же у вас методы? Ничего не пропустила? — пути назад не было. И это относилось к нам обоим — я наговорила слишком много, чтобы просить генерала об этом забыть. А он… зашёл неприлично далеко, чтобы соврать о том, что его целью было просто лишить меня оружия.       — И что же из этого вы предлагаете сделать с вами? — Дмитрий будто чувствовал, что несмотря на ослабленную хватку, я больше не пыталась вырываться. Всё происходящее начинало походить на взаимный флирт, а не на допрос.       А что бы сделала я, спустись его руки ниже? Коснись он моей талии, бёдер, груди… У меня почти не было опыта — работа на базе имела свои побочные эффекты. Я давно забыла что такое близость — как это, быть желанной, позволять кому-то себя касаться, каково это — кого-то желать.       — А что бы вы сами хотели со мной сделать? — моё дыхание участилось, стало тяжелее, насыщеннее. Генерал ещё не сделал и движения, позволяющего расценить его намерения так, как они выглядели в моей голове… Но кожа, поддаваясь воображению, покрылась мурашками, злость отступила, сменяясь совершенно иным чувством. Низ живота начало тянуть — импульсы спускались ниже, а температура в кабинете наоборот — росла.       Я желала его. Хотела ещё больше прикосновений. Хотела ласки, тепла, разливающегося по телу удовольствия. Пусть и на одну ночь…       Щёки налились краской — я фантазировала о совершенно чужом для меня мужчине, оказавшемся рядом лишь по воле судьбы. Он не мог не заметить, а я ждала решения, которое станет нашей точкой невозврата…       — Я боюсь, что это станет слишком большой ошибкой, Лэйн, — Дмитрий опустился ещё ниже, горячо выдохнул у моего уха… Кончик его носа коснулся линии моих волос — трепетно, нежно, отчаянно. Будто генерал испытывал ту же тоску, что и я. И теперь мы могли разделить её на двоих…       — Нет, — я прикусила губу. — Не станет…       Голос стал совсем мягким и тихим, лишённым всякой агрессии и сопротивления. Я знала, что генерал меня услышал — потянула руку, желая наконец его коснуться. И он разжал хватку…       Ладони легли ему на плечи, массируя, поглаживая. Одна скользнула на шею и поднялась выше — тонкие пальцы зарылись в тёмные волосы. Мы встретились взглядами — удивлёнными, полными желания и… Принятия? Мы хотели жить здесь и сейчас, забыть о том, каким жестоким был мир за пределами наших объятий… Тонуть друг в друге, даже если после нам вновь придётся вынырнуть в ужасающую реальность.       Тёплые губы коснулись моей шеи, спустились к ключицам. Я издала первый, едва слышный стон и выгнулась навстречу генералу — хотелось прижаться к нему ещё сильнее. Несмотря на зиму, бушующую за окном, тело с каждой секундой становилось всё горячее — оно отзывалось на каждое прикосновение Дмитрия, требовало не останавливаться, избавиться от одежды и касаться его ещё и ещё…       Мысли путались, пока Дмитрий оставлял поцелуи на моей тонкой коже. Я и не думала, что он может быть таким нежным… Всегда видела в нём охотника. Жёсткого, не знающего любви и жалости, не испытывающего каких-либо чувств. Выходит, ошиблась? Он добрался до пуговиц, удерживающих моё платье, и осторожно, по одной, расстегнул их, обнажая подтянутое тело. Если бы, тренируясь на базе, я знала, что мне предстоит провести ночь с таким мужчиной, определённо делала бы это куда усерднее…       Моя ладонь машинально прикрыла грудь, как только он её обнажил — я совсем отвыкла от подобных взглядов и засмущалась, вновь вспомнила о том, что мы знакомы совсем недавно… Неловкость, стыд, стеснение? За медленно наступающим возбуждением я не могла различить ни одной из этих эмоций. Реакция была бессознательной — будто бы на меня смотрел кто-то, кому не подобало заставать меня в таком виде…       — Лэйн, вы? — генерал посмотрел мне в глаза, не решаясь спросить.       — У меня уже были мужчины, если вы об этом, — я улыбнулась, показывая ему, что всё в порядке, и я настаиваю на продолжении. — Просто давно…       Теперь отчего-то было ещё более неловко. Я отвела глаза, но генерал, будто вдохновившись моими словами, коснулся моего подбородка и заставил вновь смотреть на него. А после прильнул к моим губам… С ещё большим напором, демонстрируя всё скрытое в нём желание, нетерпение, страсть.       Обстановка становилась всё более накалённой с каждой секундой. Наши языки сплелись, а колено генерала расположилось между моих ног — я, не сопротивляясь, развела их шире. В нас двоих было столько отчаяния и усталости, что приближающаяся ночь, казалось, была единственным спасением для измотавших себя бесконечными злоключениями душ.       Сильные руки изучали тело, забравшись под платье. Мягко, но требовательно сжали грудь, умножая удовольствие и срывая с губ очередной сдержанный стон. Бельё становилось всё более влажным, а Дмитрий, казалось, никуда не спешил. Или это я ожидала от него большей спешки и меньшей заинтересованности? Грубости, чего-то необузданного, животного, дикого…       А теперь тонула в ласке, которую он дарил. И не хотела быть спасённой — он приник к груди, мягко сжал сосок губами, втянул его, обвёл языком… Если бы я только могла выражать то наслаждение, которое получаю, громче. Никто не должен был знать — в голове промелькнула надежда на то, что кабинет закрыт. Пусть связь и была мимолётной, наша близость не должна стать поводом для сплетен и обсуждений… Прежде всего в интересах Дмитрия. Ему точно не нужны репутационные потери — сомневаюсь, что военные поддержат идею завести интрижку посреди бесконечно разворачивающегося хаоса… Пусть мне и плевать, я не могу рисковать не собой.       Пальцы коснулись моей чувствительной точки через плотные колготки — он будто дразнил меня, войдя во вкус. Или… Хотел убедиться в моей готовности. И мне уже совсем надоело ждать. Руки сами скользнули под его футболку — всё ещё прохладные, заставили генерала вздрогнуть, но не остановиться. Его тело было горячим, рельефным, натренированным — будто бы из металла.       Я ощущала каждую мышцу, но желала большего — видеть, а потому помогла ему избавиться от совсем ненужной футболки. И не ошиблась в своём решении… Дмитрий нависал надо мной — сильный, статный, увлечённый изгибами моего тела. Мысль о том, что через несколько минут мы с этим мужчиной будем двигаться в унисон, сводила с ума. Заставляла покачивать бёдрами, откликаться на настойчивые прикосновения. А генерал, судя по слишком довольному лицу, наслаждался моей реакцией.       Он будто искал мои эрогенные зоны — хотел знать наверняка, а не пытаться попасть наугад. Даже сейчас всё под контролем… И в сочетании всех его, казалось, не сочетаемых черт, было что-то столь жутко притягательное, что не оставляло мне шансов. У нас был только один шанс, и мы не могли им не воспользоваться… Решили — уж лучше сгореть сейчас, чем медленно тлеть каждую последующую ночь, жалея о том, чего так и совершили.       Колготки медленно опускались всё ниже — генерал снимал их, наконец добираясь до самой интересной части нашего незапланированного свидания. Я чувствовала мягкий ворс ковра, который приятно щекотил кожу и не позволял замёрзнуть — секс на полу казался каким-то безумием, но как же было сейчас плевать на такие условности. Его громкое дыхание, парфюм, висящее в воздухе вожделение и охватившая нас страсть были больше этого. Больше логики, анализа и обдуманных решений. И это должно было стать нашей лучшей импровизацией…       — Если бы не чёртов апокалипсис, с удовольствием порвал бы их прямо на вас, — Дмитрий ухмыльнулся, будто о чём-то вспомнил, а после плавно закончил движение, оголяя ступни. Он массировал их синхронно — медленно, увлечённо, нежно. Словно и сам получал удовольствие от мягких сменяющий друг друга нажатий. Тело расслабилось, стало ещё более податливым… В голове не осталось ни единой мысли, кроме тех, что требовали немедленного продолжения.       Я ощущала покалывания во всём теле — окуналась во всепоглощающую эйфорию, лёгкость. Становилась всё пластичнее, раскрепощённее, откликалась на каждое его движение, но не смогла ответить на реплику генерала ничем, кроме довольной улыбки. Абсолютно забыв о существовании всякой морали, прогнулась в спине — призывно, пошло. И Дмитрий не смог проигнорировать этот импульс.       Пальцы провели снизу-вверх, вновь останавливаясь на клиторе. Сделали несколько движений и отодвинули трусики. Взгляд генерала замер между моих ног — оценивающий, переполненный желанием. И я отчего-то не возражала, чтобы он так на меня смотрел… Застенчивость, скромность, робость куда-то испарились, оставив лишь жажду удовольствия в самом её сухом остатке. Он снял с меня бельё, бросил его на письменный стол и, вновь нависнув сверху, проник в меня пальцами.       — Вы… Ах, — я вскрикнула и тут же закрыла себе рот ладонью. Нельзя… — Боже…       Вторая рука Дмитрия опиралась на пол у моего лица, я вновь оказалась в ловушке — он опустился ниже, поставил её на локоть, и расстояние между нашими губами сократилось до нескольких сантиметров… А генерал, не задавая лишних вопросов, преодолел и его. Поцелуй. Настойчивый, требовательный, глубокий — он ещё не вошёл, а забытые ощущения уже раскалывали тело на тысячи мелких кусочков. И смогу ли я после снова их собрать?       Пряжка ремня расстегнулась с тихим звоном, за ней последовали пуговица и ширинка — заставив меня снова томиться в ожидании, Дмитрий прервал ласки и опустил брюки вместе с бельём. Он приподнял мои бёдра, мы в который раз встретились взглядами, а после молчаливо минули точку невозврата…       Он толкнулся в меня — мягко, но сразу на всю длину. Тяжело, громко выдохнул и замер — видимо, давая мне привыкнуть. Едва сдержав стон, я прикусила щёку и ограничилась таким же, не менее горячим выдохом через приоткрытые губы… Тело напряглось, первая волна удовольствия расплескалась под кожей, оставляя после себя розовые разводы на бледном лице… Я сделала движение навстречу — осторожное, слегка неловкое. Закрыла глаза, отдаваясь ощущениям и доверяя более опытному партнёру — слепо, самозабвенно.       Он начал плавно, в такт с силой сжимая ягодицы — от такого напора явно останутся следы, которые мне ещё долго придётся скрывать от Анны, чтобы избежать вопросов соседки по комнате… Плевать. Это было совершенно неважно — любая мысль, кроме той, что он заполняет меня целиком, была мимолётной. Стараясь отвечать взаимностью, я сжимала его внутри, и Дмитрий, вдохновляясь, двигался всё резче, но почему-то не наращивал темп.       Я качала бёдрами в унисон — забыв обо всём на свете. Прошлое, настоящее, будущее… Книга Апокалипсиса, пропавший военный, затаившийся среди нас убийца — всё стало ужасно незначительным, померкло в вожделении, повисшем в кабинете. Генерал сдерживался — это читалось в его движениях, постоянно скользящем взгляде, искусанных губах. Я не знала чего он ждал, чего боялся, зачем тянул…       — Ещё, — в моём лексиконе не устоялось пошлых слов, чтобы выкрикивать или шептать их на автомате… Надежда была только на то, что Дмитрий поймёт меня и без подробных расшифровок или прямолинейных просьб. — Я хочу…       Ладони легли на его руки. Сжали, почти впились в кожу, демонстрируя количество энергии, требующей немедленного высвобождения. И генерал опустил меня на пол… Ноги обхватили его талию, не позволяя отстраниться, настаивая на продолжении. Хотелось большего, хотелось увидеть всю страсть, которая скрывается за ледяным взглядом и не менее холодным умом. Хотелось сорвать маски…       Ближе — генерал почти прижался ко мне, а я почувствовала жар, исходящий от его тела. Внутри было всё так же узко, и он наконец ускорился. Поцелуй — быстрый, жадный, лишённый терпения. Будто бы он хотел попробовать на вкус меня всю… Кончиком языка провёл от губ, по острому подбородку, к шее. И горячих прикосновений стало разительно больше — страстные, хаотичные поцелуи осыпали мою шею и падали на ключицы. Я горела. Пальцами сжимала его волосы, руки, плечи, не контролировала силу или наличие следов…       Градус всё увеличивался, тело таяло, плавилось, с трудом откликалось на команды… Дмитрий намотал мои волосы на руку, сжал упругую грудь, большим пальцем обвёл возбуждённый сосок. Генерал расплылся в улыбке, наконец отдался удовольствию, позволил движениям быть размашистыми, лишёнными первоначальной скованности… Он расслабился, поддался захлестнувшим его эмоциям, с головой погрузился в окутавшую нас страсть. А мне так хотелось сорваться, закричать, простонать его имя вслух — и это было последним, что мне удавалось контролировать…       — Дмитрий, — я позволила себе переполненный сладким тягучим возбуждением шёпот. Я не могла утаить, не показать ему как хорошо мне с ним было.       — Лэйн, — голос генерала стал хриплым, ещё более низким, интимным.       — Ты можешь остановить меня… — он не успел закончить фразу, когда я его перебила.       — Не могу, — я не знала как давно мы ушли от формальных обращений, но сейчас я была готова позволить ему всё что угодно. Только бы не останавливаться, продлевать удовольствие настолько, насколько только возможно… И как мне продолжать жить без этой сумасшедшей страсти и аромата его парфюма, когда ночь закончится?       Он не стал договаривать — поднялся, сделал ещё несколько движений и вышел, а после поднял меня на руки. Я не успела возразить, когда он опустил меня у дивана в другом конце комнаты — колени стояли на полу, а грудь прижималась к мягкой бархатной обивке. Дмитрий полностью снял с меня платье, провёл ладонями от моих плеч к ягодицам — с особым, непонятным мне обожанием. Плавно, с небольшим нажимом. И снова вошёл…       Мы делали это без защиты — я поняла это слишком поздно, но верила в благоразумие генерала. Ещё резче, он вбивался в меня, забыв о нежности, которую демонстрировал в самом начале. Грубо, властно, наконец-то выпустив всё желание наружу. Каждая клеточка моего тела пульсировала, не верила в реальность происходящего, требовала проснуться — сердце бешено стучало, а я сжимала зубами собственную руку, чтобы не закричать.       Сдержанные, подавленные стоны всё же пробивались через стену контроля, умело находя в ней бреши. Низ живота будто наливался свинцом — будоражащее чувство расползалось под кожей, забираясь всё глубже и выше — я не знала, были ли когда-нибудь настолько твёрдыми и набухшими мои соски… Генерал зажал мой рот рукой, а в наказание оставил на ягодице звонкий шлепок — слишком неосторожный и громкий, но сожалеть о сделанном было поздно.       Такой же нежеланный вскрик вырвался, разорвал тишину, до этого нарушаемую лишь громким дыханием — ситуация мгновенно стала куда более рискованной…       — Дверь не заперта. Если кто-нибудь решит заглянуть ко мне в кабинет, тут же нас увидит… — Дмитрий шептал у моего уха. Без страха, без опасения — так, будто мысль о том, что нас кто-то увидит, заводила его ещё больше.       Я вдруг представила наблюдающую за нами из дверного проёма Анну… Или Грега… Вернувшегося с задания Каина или Киру. И тело мгновенно покрылось мурашками. Отчего-то запылало с ещё большей силой. Пусть любой из отряда думает всё, что ему вздумается — если генерал не боится таких сплетен, с какой стати меня должно смущать то, что меня застанут в его объятиях?       — Ну и кто в этом виноват? — я ухмыльнулась, а с губ сорвался первый не приглушённый стон. Протяжный, молящий, выдающий нас всем, кто ещё не спал… А Дмитрий зажал мне рот — хотел напугать меня, но проиграл сам и заставил меня ухмыльнуться.       — Сучка, — больше не повторяя своих ошибок, он крепко прижимал к моим губам ладонь. Контроль. Неоспоримые полномочия, диктуемые силой. Я подчинилась — толчки стали жёстче, я чувствовала, что не только я, но и он оказался на пределе…       Кончики пальцев сжимали обивку дивана, впиваясь в неё, выплёскивая всё то, что так и не удалось выразить через стон — я распадалась, рассыпалась на крошечные частицы, чувствовала, как меня оставляют последние силы и кружится голова. А Дмитрий снова потянул меня за волосы, не давая упасть — упивался наслаждением, забирал всё до капли из каждого движения… И, почувствовав сокращение моих мышц, выдержал всего несколько толчков…       Он вышел и излился мне на спину. Ослабил хватку, обессилено опустился на пол… Я, засыпая в полёте, упала на бок, чувствуя как по коже растекается горячая жидкость. Сознание потухало, мир лишился звуков, а я — чувств. Последнее, что я ощутила сквозь сон — чьи-то прикосновения, бережно вытирающие мою спину…