Поглядывая в окно

Сидя в одиночестве у окна, глядя в темноту за стеклом, он вдруг заметил, что его отражение сливается с образом давно ушедшего друга, а в его воспоминаниях о прошлом проскальзывали те самые моменты, когда они были неразлучны, но времени не вернуть. *** Это была поздняя осень. Ржавые блеклые листья осыпали улицы Киото, рассекая их ураганным ветром в буйном танце, который постепенно переходит в торнадо. Масато лежал в своей кровати, скучающе смотря в окно. В таком положении он пробыл уже погодя полтора часа. У Масато не было на уме идей или явных мыслей, зачем он тратит своё время в пустую пялясь в одну точку, но знал одно он точно: он всё ещё скучает. Он не может отойти от тяжёлого разрыва со своим лучшим другом Хаято, которому горько пришлось покинуть страну из-за чрезвычайных обстоятельств с его здоровьем. Когда Масато узнал, весь его мир словно перевернулся с ног на голову. Хаято был единственным для Масато. Они с самого начала школьной жизни вместе учились, вместе проходили через трудности, видели друг друга на самом низком уровне, узнавали о деталях и подробностях личностей друг друга, они вместе пережили то, что пережили. Они сделали друг друга такими, какие они есть сейчас. Уход лучшего человека в жизни того был крышесносным событием. А их прощание… было попросту сухим, они даже не обнялись на последок. Масато ясно помнит, как тем солнечным днём он стоял в аэропорту, наблюдая за тем, как лучший друг всей его жизни покидает его. Уходит, и не обернувшись. Он ясно помнит, как горько заплакал, когда самолёт оторвался от земли, как по его лицу стекали горячие слёзы, обжигая пламенем в самое сердце. В тот день, в его душе что-то умерло. И вот он уже два года никак не может взять и отпустить Хаято. За этот период времени, казалось бы, прошла целая вечность, если не две. Хаято, наверное, успел уже многое повидать за границей, измениться, он, скорее всего, уже не тот человек, коим был раньше. Коим сделал его Масато. С этими раздумьями о новом Хаято, в голову лезли неприятные и тревожные мысли о том, что тот и вовсе не выжил, что операция прошла неудачно, и что он давно уже мёртв. Эти мысли переплетались с другими словно виноградная лоза, создавая опасный баланс между добром и злом. Будто одна сторона пыталась переиграть другую. И всё же, неизвестность пугала, настораживала, и заставляла раскисать тут в кровати одному, вместо того чтобы предпринять попытки узнать информацию о друге. Тем не менее, попытки были давно приняты, но ни к чему не привели… Эти двое даже не переписывались, не общались по звонку за эти мучительные года. Каждую ночь, проведённую в одиночестве, Масато вспоминал, как на другой пустующей ныне половине кровати, лежал Хаято, что-то ярко и красочно рассказывая. А тон голоса его был таким, что затмевал любую историю, и впадал в самое сердечко, оставаясь там надолго, если не навсегда. Хаято всегда вытаскивал Масато из передряг, был словно спасательным кругом для парня. Его лучезарная, солнечная улыбка осталась в его памяти на всю оставшуюся жизнь, и, о Боже, если бы ему предложили забыть друга и жить нормальной жизнью, он бы ни за что не согласился на эту сделку. Не согласился бы забыть того, кто оставил яркий след в его жизни. Смотря на людей на улице, Масато находил в них себя и своего друга. Вон там любезная парочка накрытая зонтом сверху уютно обнимается под пледом, льстясь и обнимая друг друга как можно крепче, дабы согреть от слякотного ливня. Чёрт, и почему в голове снова начали вырисовывается образы его и Хаято… Сидя в одиночестве у окна, глядя в темноту за стеклом, он вдруг заметил, что его отражение сливается с образом давно ушедшего друга, а в его воспоминаниях о прошлом проскальзывали те самые моменты, когда они были неразлучны, но времени не вернуть. Масато перевернулся на другой бок, отворачиваясь от окна. Воспоминания давили. Очень сильно. У Масато не было того, кому бы он мог выговориться. Друзей помимо бывшего лучшего друга у него не было, а родители давно уехали по работе за границу. Что-ж за проклятье такое… Следуя, скорее, из порывов отчаянья, он снова начал плакать, зарываясь лицом в подушку. Вскоре, та намокла от слёз, и парню пришлось повернуться обратно на спину. Блеклый свет, зажженный лампочками вверху, слабо отдавал и резал по глазам. Масато сорвался с кровати и хлопнул, чуть ли не ударил ладонью по выключателю. Боль внутри разрезала клинками, задевая всё живое, беспощадно убивая. Да, он был зол, но ни на кого иного как на себя, за то что даже не пожал руку своему приятелю на прощание. За то, что не спросил его номер для общения. Комнату окинул мрак, всё-таки, был поздний вечер. В кровать возвращаться не захотелось, хоть и соблазн был велик. Выйдя в коридор и напялив на себя чёрную не тёплую куртку, он одёрнул замок двери, предтвратительно нащупывая сигареты с зажигалкой в кармане верха. Масато шустро спускался по ступенькам подъезда, идти ему было не особо долго, он жил на втором этаже. Перейдя грань между привычной жизнью в четырёх стенах и улицей, он непроизвольно съежился от резкого холода, ударившего в лицо. Дождь сразу начал капать по его русой макушке, следом стекая морозом по шее. Он зачесал пальцами мокрые пряди назад, другой рукой доставая сигареты из куртки. Предпринимая попытки зажечь огонёк в зажигалке будучи под дождём, он непроизвольно вспомнил, как Хаято часто приходил к Масато в дом под самую дверь подъезда, выжидая того на очередную, тогда уже рутинную, но всё еще приносящую удовольствие совместную прогулку. Ну вот, опять мысли не туда… Закурив сигарету, он начал свой путь к их любимой тропе у красивого маленького прозрачного и оттого невероятно красивого озера, где они с Хаято один на один собирались вместе, отдыхая и просто любуясь глубочайшим, но одновременно и мелким озером после изнурительного учебного дня. Масато хорошо помнил те дни. Те дни, которые уже не вернуть. Никогда. Время от времени выпуская дым из лёгких, Масато уверенно и быстро шёл к уже прижившемуся месту, к родному озеру. Шаг за шагом он следовал за своей целью, отнюдь столь непонятной, но верной ему. Парень переступал через лужицы, оставленные уже сошедшим дождём на земле, иногда вглядываясь в своё отражение в них, а потом сразу уводя взгляд. На его руке сверкал и звенел в такт бегу браслет, который когда-то был парным с Хаято. Больно, но он сразу же потупил эти чувства. Совершенно игнорируя и будто не замечая людей вокруг, он задевал их, то плечом, то курткой, то своей бестактностью. Вырвавшись из давящей толпы людей, он свернул за угол, туда, куда сворачивали только они с Хаято. Проходя тёмные узкие переулки, обжимающие со всех сторон, он выбросил окурок сигареты куда-то под ноги, преодолевая наступившие заросли больших деревьев. Обшарпанные листья лезли куда только не могли, но сейчас он не будет на это жаловаться, как жаловался раньше. Сейчас в приоритете совсем не это. Сейчас главная проблема — совсем не эта. И вот он уже пересекал мосты как финишную прямую, косвенно боясь, что от такого грубого стремления он и вовсе провалится под ним, словно смеясь над смехотворным положением Масато. Красивая белая арка, переплетённая виноградными лозами встретила его. Он резко утихомирил свой бег, сменив его на медленный и неуверенный шаг, постепенно отдышиваясь. Переставляя свои ноги, он ощущал едкую панику, будто что-то страшное и чудовищное ждало его в спокойном, наполненном уюта и тепла месте. Его месте. Их месте. Для Масато это было единственным успокоением. Когда в голове был раздор, а в сердце — отчаянье, он не находил ничего лучше, чем снова вернуться сюда, оскверняя желания внутреннего здравомыслия забыть это место и не возвращаться никогда больше в своей жизни. И всё же он уже здесь, а значит отступать слишком поздно. Или нет? Так или иначе, он переступил эту арку, встречаясь с последними ветками деревьев, которые нужно убрать, чтобы попасть на территорию или хотя-бы увидеть её. Дрожащей, не пойми от чего: от холода или страха рукой, на которой были накрашены ногти в тот самый дизайн, что когда-то красил ему Хаято, он придвинул ветку в сторону, прикрывая глаза от волнения. Адреналин зашкаливал, а пульс отдавал в самые виски до такой степени, что Масато казалось, что его мог услышать весь мир прямо в этот миг. С сомнением, отдаваюшим красным сигналом опасности в его голове, он открыл глаза, и был… Поражён. Нет, здесь не было какого-то монстра или незнакомых людей, которые бы помешали ему снова убиваться по другу в одиночестве, здесь просто напросто не было… Никого. Верно, всё его волнения были напрасно. Как всегда. Как всегда он сторониться заходить сюда, боясь встретится с… Хаято? Нет, его точно не будет в месте как это. Присев на привычные брёвна, выложенные тут ещё словно пару вечностей назад, он засмотрелся на озеро. Отражение грустно улыбнулось парню, чуть сверкая в темноте кристальной водой. Прозрачные струи текли вдоль речки, унося за собой прелести водоёма вместе с некрасивыми листьями, которые успели туда упасть под порывом семерых ветров. Вихри сдували волосы в пряди, которые лезли в лицо Масато, но он словно и не замечал их, ни на секунду не отводя взгляд от залива, продолжая пялиться и прожигать мёртвым взглядом. Холод конца дня давал о себе знать, Масато рефлекторно начал дрожать, появились мысли смыться отсюда как можно поскорее, ведь сейчас эта ситуация скорее страшилку напоминала из детства. Снова прикрыв плечи курткой, он в темноте и основываясь на собственную память попятился к арке, из которой пришёл. Нащупав лозы винограда, которые тут же ударили болью по ладони, он метнул буйные, взбудораженные деревья и вышел обратно в переулки ещё темнее. Идя навстречу выходу из тайного местечка, он на ощупь пробирался из зарослей винограда вперемешку с какими-то сортами цветов, какие сейчас и не вспомнит. Преодолев переулки, полные загадок и чрезмерной секретности, он наконец вышел в реальный мир. Уже давно успело потемнеть, уличные фонари были отключены как и остальная электроэнергия в городе, в связи с безосновательным излишним потреблением жителями. Для освещения дороги и возвращения домой в целости и сохранности, остался лишь один вариант… Парень достал зажигалку из кармана тёмных джинс, и не мешкая, зажёг свет. Полыхающий огонь мерцанием освещал ограниченную зону. В приделах видимости было сантиметров десять, этого должно было хватить, если идти медленно. Остаётся только надеяться, что никакой маньяк не выскочит из-за угла, и не убьёт, предтвратительно украв кошелёк… Как вдруг это реально случилось. Не успев он сделать и пару аккуратных шажков в сторону спасения, которое раньше казалось адом уныния, как был окликнут до боли знакомым голосом сзади. Недоверчиво обернувшись, он не смог увидеть ничего и никого в силу его маленького источника света. — Кто здесь? — его собственный голос позорно дрогнул, выдав хрипотцу. Похоже, он заболел, а вот надо было одеваться теплее в такие ветра и холод. Ответа не было ещё секунды три так точно. Или минуты? Время шло в замедленном темпе, словно стараясь предотвратить нарастающую катастрофу вместе с паникой. — Э… Чёрт, парень, можешь помочь мне найти, где тут район Хигасияма-ку… — всё также до боли родной, но в то же время чужой голос раздался из кромешной тьмы. — Ты можешь показаться? Кажется, ты мне кое-кого напоминаешь… — отрекнул Масато, после чего сделал шаг назад в не лучшей догадке. Собеседник хмыкнул, и подошёл вперед вступая на листья, из-за чего раздался соответствующий звук. Парень начал копошится в своей сумке, и достав оттуда телефон, осветил ярким фонариком своё лицо. Масато прищурил глаза от внезапного контраста света и опустил голову вниз. Проморгавшись, он поднял взгляд вверх на парня, и мысленно обомлел. Это был он. Чёрт, это был он! Сколько дней, а сколько ночей он провёл в бездне незнаний, которая поглощала его нутро с каждым заходом солнца. Это и вправду был он. Глазам не верилось… — Ну и чего ты встал как вкопанный, ей богу? Поможешь или нет? Парень напротив, который был до невозможности похож на Хаято, немного прирекнул о медлительности Масато. А в это время, у Масато буквально происходил мозговой взрыв. Он до конца и не был то уверен, что не обознался, по этому решил уточнить. — А… Хаято Ооногоко? Искреннее удивление мелькнуло на лице Хаято. Он огляделся вокруг в поисках каких-либо намеков на свою личность, но, не обнаружив ничего подходящего, снова встретился взглядом с незнакомцем. — Откуда вы… Знаете моё имя, хах? — неловко спросил он, переминаясь с ноги на ногу. Он был явно в панике. — Э-это я… Масато Киноцуги. Твой бывший… друг? Небольше разочарование и горечь настигла того, когда старый друг и вовсе не узнал его. Масато начал неуклюже оправдываться. Чёрт, как стыдно и неловкоооо… Вдруг он правда обознался? И всё же, он не видел друга два года. Это совсем не два дня. — М-мы дружили в школе… А потом, ты уехал за границу, и мы не о-общались… Между парнями повисла неловкая тишина. Они смотрели прямо в глаза друг другу. Одному было некомфортно, другому — непонятно. — Всё нормально, если ты не помнишь меня, ну- имею ввиду, ты не обязан- иии… Ээ… Ну, хах… Знаешь, я пойду, там, дела ждут… Масато попытался убежать от этого обстоятельства, но вот из-за непроглядной тьмы вряд-ли у него это получится. Вместо ответа, Масато ни с того ни с сего почувствовал, как его крепко обняли. Сначала он совершенно не понял такого действия, но мгновением спустя на душе разлилось тепло, будто только и этого было достаточно, чтобы восполнить все те мрачные сутки апатии. Хаято ещё что-то говорил, по моему, как он скучал, но Масато уже не замечал этого. Спустя время после пребывания в шоке, он обнял того в ответ, совсем легко, но так значимо для обоих. — Аха… Я не думал, что испорчу тебе сюрприз, встретившись в каком-то грёбанном переулке, дружище! — Ч-что? Какой сюрприз? — Я вернулся ещё вчера. Хотел обрадовать тебя внезапным появлением у тебя на пороге дома, нооо… — он зазорно улыбнулся, а после счастливо рассмеялся, как взглянул в растерянные глаза другого. — Ты… серьёзно? — в последствии, Масато тоже как и друг расхохотался от радости. Его глаза засверкали от наслаждения. Наконец-то… *** Масато сидел, укутываясь в свой мягкий и пушистый одеялец, в то время как Хаято занимался на кухне приготовлением попкорна. Выбору предстояли фильмы разных жанров, но те решили выбрать ужасы, чтобы потрепать нервы самим себе и сделать этот вечер таким же незабываемым, как и другие проведённые вместе раньше. В руках был пульт от плазмы телевизора, сами руки выбрали короткометражный фильм, на обложке которого красовался пугающий парень в маске ужаса и с чёрным одеянием. — Эй, Масато! Тебе с каким вкусом попкорн, с карамелью или с сыром? Из стороны кухни раздался звонкий голос Хаято, который, судя по шелушяшим звукам, перебирал пачки попкорна. — А, думаю я буду с двойным сыром. — Окей! Сейчас, пару минут… На кухне раздался звук писка микроволновки, а значит попкорн уже готовился. Масато включил фильм, чтобы пропустить время титров, почётности авторам и тому подобное. Не прошло и полминуты, как пибиканье микроволновки остановилось под воздраствующий присвист Хаято, который, по видимому, долго этого ждал. Наверное, для него прошло целые две вечности… — Йоу, это твоё! — Хаято прибежал в комнату и протянул попкорн в руки своему другу. — Спасибо! К этому моменту в фильме закончились благодарности писателям, авторам, монтажерам, сценаристам… А имеет ли значение перечислять? Началась сцена, с которой и будет развиваться дальнейший фильм. По-любому это самая главная сцена в сюжете, поэтому парни смотрели внимательно, вглядываясь в каждый пиксель на экране. Как вдруг прозвенел совершенно неожиданный, громкий и пугающий скример. Парни одновременно крикнули от удивления, но сразу же потом рассмеялись. После внезапного скримера, внимание обоих привлекли вороны на улице. Те летали стаями вокруг здания и издавали характерные им звуки, взмахивая тёмными крыльями, которые были еле видны в столь кромешной тьме ночи. Казалось, что и людей на улице в такое время быть то попросту не может, но очутилось, может… Вдалеке на скамейке сидела та самая пара, что сидела здесь и утром. Девушка что-то активно рассказывала своему, как Масато понял, возлюбленному, иногда показывая какие-то фото в телефоне. Парень увлечённо отвечал на все высказы, нередко его лицо принимало осуждающий маневр. Сплетничали? Быть может. Он снова смотрел в окно, видя своё отражение и вспоминая прошлые моменты, но теперь рядом с ним было счастливое лицо друга, напоминая о настоящих моментах, и он понимал, что время и расстояние не смогли разлучить их настоящую дружбу. Вечность во мгновениях.