Love is boundless coziness and comfort that was born from art.

Сынмин любит фотографировать. Он всюду ходит со своей маленькой камерой и фотографирует буквально всë. Цветы, птиц, росу, закаты, рассветы. Больше он, конечно, любит запечатлевать на своих кадрах людей. Их мимику, удивительные черты, глаза. Но есть всего один человек, фотографирование которого, а после и наблюдение за ним украдкой заставляет маленький мирок Мина замирать, затаив дыхание, и зрачкам расширяться. Это Бан Кристофер Чан, его хороший друг, который учится на последнем курсе университета искусств. Только вот в последнее время, когда у Кима находится больше свободных дней для проведения их дома, он всë чаще задумывается: а друг ли? Точно ли Сынмин испытывает к нему лишь дружеские чувства и восхищение как к старшему, или же это что-то более тëплое, более нежное, более трепетное? Пока что он сам не может дать себе ответ на этот вопрос, потому не торопит себя и даëт время спокойно, никуда не спеша разобраться. Он чувствует, что всë делает правильно. Проходит где-то 2 месяца, как Сынмин понимает и даже не сопротивляется: он бесповоротно и глубоко влюблëн в Кристофера. Мин никогда не противился себе и своим чувствам. Он всегда спокоен и добр. Со стороны может показаться, что ему всë безразлично, но на самом деле это далеко не так. Он просто очень тихий и скромный, и не привык показывать на публику свои эмоции. Признаваться он пока не планировал, но теперь же Чан очень удачно позвал его на свой день рождения, и младший увидел в этом знак судьбы–пора действовать. Как хорошо, что Крис предупредил обо всëм ещё за месяц, и Сынмин успел подготовить свой подарок. Он действительно долго и с трепетной заботой его готовил. Выудив из своего графика мне учëбы несколько свободных дней, Мин засел дома за ноутбуком и стал усердно перебирать все имевшиеся у него фотоснимки Чана. В голове словно вчера пролетали воспоминания, которыми он кратко подписывал снимки. Вот Чан с одногруппниками Со Чанбином и Хан Джисоном в кино, Сынмин в очередной раз выступал негласным оператором; вот Чан один в большой университетской библиотеке увлечëнно и сосредоточенно читает большой научный том, что-то переписывая в свой документ в Ворде, видимо, для личного проекта; а вот и кадр, где Чан обнимается с младшей сестрой Ханной после долгой разлуки из-за его же учëбы. И на каждом снимке разные эмоции. Мин видит даже малейшие изменения. Это действительно завораживает. Младший смотрит на фотокарточки как в первый раз. После оставления подписей на выбранных снимках он осторожно просовывает их в ячейки фотоальбома, купленного ещё давно, но до сего момента лежавшего в рабочей куче всякой красивой всячины и лишь сейчас нашедшего своë применение. Бан Чан прекрасно знает, что Сынмин не любит большие тусовки ни у кого-то дома, ни уж тем более в клубах, поэтому сразу предупреждает, что помимо Мина будут лишь Бин и Хан, и посиделки будут дома у Чана, а раз причин отказывать не возникает, младший, кротко кивнув, соглашается. На тусовку Сынмин как всегда приходит раньше всех, но из-за волнения вообще на полчаса до назначенного времени. Вручая подарок, он немного смутился, чуть отвернув голову и покусывая потрескавшиеся сухие губы. – Только не открывай подарок сейчас, открой вечером, когда Чанбин и Джисон уйдут. Крис улыбается пока ещё другу во все тридцать два зуба. Старший не сопротивляется, но и младший не напирает, уже заранее смирившись с тем фактом, что хëн может запросто не послушать его просьбу и открыть подарок сейчас. Просто Чан прекрасно знает, как трепетно Ким относится к каждому немногочисленному подарку, который готовит, сколько души в него вкладывает. А если уж попросил повременить с его открытием, значит, это "что-то" внутри пакета стоило ему ещё чего-то большего, а это значило лишь одно–Бан Чан откроет подарок лишь тогда, когда уйдут Бин и Хан, как его и попросил Мин. Хëн очень ценил каждый подарок своего хубэ, очень дорожил и каждым мгновением с его любимым другом. Он сам ещё, конечно, хоть и не до конца разобрался в этих чувствах, но зато определëнно точно чувствовал–он всë делает правильно. Отставив пока ещё висевшую в воздухе неловкость, парни в четыре руки быстро управились с незамысловатой сервировкой праздничного стола, последний из трëх салатов собственноручно и очень бережно приготовил Сынмин, Чан же занимался большой курицей в духовке. И вот, едва студенты закончили, оценивающе осматривая кухонный стол, который для удобства был перенесëн в гостиную самим Кристофером, ибо он, несмотря на всë желание младшего помочь, не мог допустить, чтобы тот напрягал своë слабое и такое хрупкое тело даже при держании лишь половины стола в своих руках. На столе стояло большое блюдо с ароматной курочкой, что Чани готовил по рецепту матери, 3 миски с салатами, тарелка с нарезкой из базовых овощей и лишь одна бутылка шампанского на пару с графином домашнего компота из сухофруктов. Ни сам Крис, ни его друзья–все в их скромной компании не любили напиваться, да и алкоголь в целом. Поэтому шампанское было не сколько для пьянства, сколько для приличия. По два бокала каждому из четырëх друзей. Довольные тем, как хорошо Чан и Мин всë приготовили, они тепло улыбнулись друг другу. Кстати, о друзьях. Вот и они: прозвучала трель дверного звонка. Чан поспешил открыть дверь. В квартире сразу стало шумно. За ним следом осторожной тенью последовал и Сынмин, через пару секунд появляясь в дверном проëме, чуть неловко махая им своей маленькой ладошкой и улыбаясь. Завидев его, Чанбин завопил, что тот опять пришëл раньше всех и первым увидел именинника, а Хан же полез тискать младшенького, громко хохоча с Бина и широко улыбаясь. Чана несказанно радовала такая картина, на душе было тепло-тепло, но он не был бы собой, если бы не поворчал, что мол "О, Боже, какие же вы шумные!", а после потолкал их дружную кучу в гостиную. – Чани-хëн, тебе ведь исполнилась всего половина от пятидесяти, а ты уже ворчишь как дряхлый старик! В такой тëплой, уютной и такой домашней атмосфере парни провели весь вечер до поздних часов. Они поели, выпили немного, поиграли в настолки, которые каким-то чудом оказались дома у старшего, попили чай с тортиком, не забыв заставить Кристофера загадать желание и задуть свечки, после посмотрели какую-то небольшую комедийную дораму, при просмотре ребята громко хохотали, да что уж там: даже Сынмин тихонько посмеивался, но уже скорее просто по привычке пряча свою чудесную улыбку от взглядов своих хëнов, а в частности от Бан Чана, что мельком поглядывал на него. Свой подарок Бинни и Джисони подарили ещё при входе в квартиру, его Крис открыл сразу после основной еды. Это были достаточно дорогие, но столь желанные наушники, которые очень сильно смогут улучшить качество музыки, что писал старший, ведь теперь он мог слушать и слышать куда больше и объëмнее, чем в своих стареньких наушниках, в которых звук в левого был в разы тише, чем у правого, мешая нормально контролировать звучание. От столь щедрого подарка Чан даже пустил пару слезинок, сначала прижимая его к груди, а после бросившись обнимать совсем не сопротивляющихся, а только бывших «за» друзей, что долго и упорно копили вдвоëм на подарок горячо по-братски любимому старшему и теперь были так рады лицезреть тронутого их даром аж до слëз хëна. Мин в тот момент тепло улыбался, сидя на полу рядом с тем местом, где мгновение назад сидел Кристофер. Его радовало банальная радость старшего. Уже от его счастья приятная нега расплывалась от груди по всему телу. Возвращаясь к настоящему моменту, уставшие, но очень радостные Чанбин и Джисон уже решили, что пора бы и честь знать и дать отдохнуть их теперь уже "старичку", которому сегодня исполнилась половина от пятидесяти. Потому они, по-быстренькому оказав помощь в перекладывании недоеденной еды в миски и убирании всего их недо-банкета в холодильник, а ставших пустыми тарелок в раковину, оделись и, конечно же, не забыв поподкалывать старшего, стоя уже в дверях, разошлись по домам. Теперь в затихшей квартире остались лишь порядком утомившийся Сынмин и чуть более живой, но всë же такой же уставший Бан Чан. Однако он обещал. Оба негласно обещали посмотреть подарок вместе: Чан должен увидеть впервые, а Мин хотел увидеть реакцию. Поддавшись какому-то порыву, старший осторожно взял за руку своего хубэ и повëл того в гостиную, в которой на подоконнике окна был бережно оставлен подарок. Младший не сопротивлялся, он всецело доверял хëну. Взяв драгоценный подарок, парни сели на диван. И Чан стал распаковывать его. Сердце Сынмина ускорило свой темп на волнительный, почему-то теперь переживающий, перекачивая кровь по организму быстрее и приливая в большей степени к щекам и кончикам ушей, что, конечно же, не укрылось от внимательных глаз старшего, хоть он и не подал виду, продолжая распаковывать теперь уже коробку, что была в однотонном пакете матового чëрного цвета, что был так любим им. Плотная белая коробка была элегантно перевязана чëрной атласной лентой. Внутри оказался альбом. Чуть замешкав, Кристофер взглянул на Кима, что от волнения теребил края своей толстовки, что тот успел накинуть в коридоре, поскольку немного подмëрз из-за открытых окон в квартире, хоть и особо не подал виду. Но ведь Бан Чан всë видит, хоть тоже не говорит об этом. Поэтому прежде, чем открыть альбом, он пошëл закрывать окна в квартире. Вернувшись спустя пару минут он увидел Мина, что как будто ещё больше уменьшился от переживаний и внутренней бури вопросов и размышлений о том, как же отреагирует старший. Когда он собирал альбом, было совсем не страшно, когда дарил–тоже. Но только теперь тело совсем перестало его слушаться, поддаваясь различным мыслям и сомнениям в своих действиях. Нарочито сев поближе, Чан левой рукой придвинул к себе Сынмина, чуть надавливая, чтобы тот положил голову на его плечо, а правой наконец открыл альбом на первой странице. С неë на парней лицезрел сам Крис. Кажется, это было первое сентября, где они, к слову, и познакомились в первый раз. Оба отошли в сторону сквера на территории университета, желая ненадолго уйти от галдящей толпы и передохнуть и по чистой случайности встретились взглядами. Воспоминания в голове начали метаться, восстанавливаясь и больше не являясь словесными. Дальше–больше. Трепетно листая каждую страницу и тихо зачитывая вслух каждую подпись, Бан Чану уже не получалось слюдерживать слëз–те бежали по щекам наперекор его счастливой улыбке. Левая рука уже давно переместилась на талию младшего, а тот, находя в ней опору, накрыл еë своей, переплетая горячие пальцы хëна с так сильно контрастировавшими своими холодными. Наконец открыв последнюю страницу, на них воззрились идентичные им две пары смеющихся глаз–фотокарточка с последней прогулки, когда Сынмин сам вручил камеру Хану, и попросил их сфотографировать. Из-за того, что и старший, и младший были спокойными, он отпустил какую-то незамысловатую шутку, с которой прорвало обоих, тогда-то Джисон и запечатлел этот прекрасный кадр. Всë же решившись, Кристофер отложил альбом, и развернулся лицом к Мину, осторожно разворачивая его к себе, мягко держа за плечи. Оба улыбались, но Сынмин всë ещё не решался взглянуть старшему в глаза, а потому тот переместил свою правую ладонь на пылавшую щëку младшего, приподнимая его лицо, всë же выстраивая зрительный контакт. В глазах обоих плескалось лишь безграничное счастье и любовь. – Сынмин-и... То, что я чувствую... Это ведь взаимно? Бан Чан и так уже знал ответ на свой вопрос, но всë же хотел услышать подтверждение своих мыслей именно с губ Сынмина. Осторожно, словно боясь спугнуть, он наклонился ближе. Теперь между их губами были считанные сантиметры. Но всë же, пересилив своë дичайшее смущение и плясавшее сердце, что билось словно в каждой клеточке организма, Мин, облизав свои пересохшие губы, на горячем выдохе произнëс заверные слова прямо в губы любимого старшего: – Да, Чани-хëн, взаимно... И в то же мгновение его губы оказались во владении Чана. Он совсем не напирал, совершенно не хотел взять его прямо тут, здесь и сейчас, он лишь выжидающе изучал, давая Мину возможность в любую секунду отстраниться. А Сынмин был искренне благодарен хëну за это. Наверное, поэтому он и доверял ему без остатка. Впрочем, как и сам Кристофер своему хубэ. Теперь уже действительно своему. Когда воздух стал предательски заканчиваться в их неспешном нежном, полном чувств и любви поцелуе, парни медленно отстранились друг от друга, счастливо глядя друг другу в глаза. Сейчас им не нужны были слова–всë было понятно и без них. Дальше всë будет только лучше. Этот день рождения хоть и стал половиной от пятидесяти, он стал самым счастливым в жизни Бана Кристофера Чана.