Айсберг чувств

Столас стоял у дверей компании Блицø. Он стучал пальцами по коробочке кристалла и все боялся зайти внутрь. Потому что, если честно, не знал, что там его ждёт. Он был уверен, что должен это сделать. Но не знал, как. Потому что не мог узнать, как все пройдет, ведь сложно просчитать все шаги, пересмотреть все варианты событий, предугадать каждое слово, каждую эмоцию и фразу. Это настолько невозможно, что становится смешно, когда осознаешь, что так старательно пытался это сделать. Это все бессмысленно. Как и вся их сделка. Пальцы крепче сжимают коробку. Гоэтия жмурит глаза, старается не думать о самом худшем, хочет освободить голову и сердце. Тяжело выдыхает и, наконец, уверенно заходит, пряча за мантию шкатулку. Но как только видит перед собой всю команду ИМП и самого босса, сразу теряется. Мысли начинают кружиться в голове, как пчелы в улье. И чувства вскипают так бурно и дико, что их уже сложно держать внутри. Ведь... Он так долго их сдерживал. И больше не может. Блицø что-то очень оживленно и живо рассказывал своим подчинённым. А для Столаса все было сейчас как в тумане, в ушах звон, а в ногах вата. И он уже хотел откликнуться беса. Но тот уже повернулся к нему, видимо, после подсказки работников. Он не успел договорить то, что до этого доносил остальным. Не смог. Повернул голову ко входу в квартиру и замер. В растерянности и замешательстве. — С... Столас? Босс смотрел на Столаса, совсем не понимая, что он тут делает. Что забыл в этом забытом всеми гордыми высшими демонами городе, полном грехов и бесов? — Блиц, нам нужно поговорить... Наедине. Сам Столас был несколько подавлен и потерян. Будто он хотел сказать что-то, что давно тяжелило его самого. Будто это что-то давило, засасывало в пучину горечи и страданий, откуда невозможно было выплыть, лишь ещё больше начинал тонуть в пучине вод. Будто эта тяжесть, как камень, утаскивала на дно, а тяжесть воды выдавливала, выбивала из лёгких воздух, заставляя задыхаться и медленно терять жизнь. Блицø ничего не ответил. Лишь молча прошёл в свой кабинет, зная, что Столас идёт за ним. Сейчас ничего не имело значения. Ни прошлые знакомые, ни проблемы, ни обиды. Ничего. Только стыд за свои поступки. И вина. Огромная, тяжёлая, холодная. Как айсберг. Разрушила все на своём пути, потопила все корабли. И ничего не оставила. Заполонила собой весь океан чувств. И все продолжала давить. Столас закрыл за собой дверь, в упор смотря на Блицø. Он хотел разобраться с этим раз и навсегда. И либо пойти дальше с этим бесом. Либо без него. Тяжело и глубоко вздохнув, Гоэтия начал говорить. Тихо, медленно. И на удивление твёрдо. Хотя внутри все дрожало. Всё говорило ему: "Ты же его любишь! Оставь все как есть! Не делай хуже! Это единственный способ быть с ним!". Но в этой ситуации принц доверял вовсе не своим чувствам. — Блиц. Я давно хотел с тобой поговорить. Я... Тяжело выдохнув, Столас продолжил, собираясь с силами и возвращая взгляд на лицо беса. Такое любимое, родное, но... Холодное. Как айсберг внутри. — Я... Это началось, когда я только увидел тебя. В цирке. Ещё тогда, когда ты был клоуном, я знал это. Я это чувствовал. Я осознавал это... Но я ощущал это и без тебя. Эту тоску и неимоверную тяжесть от разлуки. Чувствовал эту боль внутри, как она разъедала меня. "Прямо как сейчас" — Но вскоре забыл. Тяжело, конечно, но оставил это в прошлом. Потому что понимал, что такого со мной больше не будет. Я обречён на обязательную женитьбу. И это не изменить. Это... Мой долг. Тяжело было ворошить старые раны. Рвать сошедшуюся на шрамах кожу, срывать струпы с гноящихся ран. И упиваться собственной кровью, наслаждаться болью, от которой хочется кричать. Которую сам себе причиняешь. Но это было нужно. Потому что дальше было бы намного тяжелее. — Но когда ты снова внезапно появился в моей жизни, я подумал, что это не конец. Что я не обречён. Что вот он, ключ от моей клетки. Что я нашёл свою путеводную звезду. Что... Снова обрёл то чувство, которое искал годами. И которое мог ощущать только с тобой. Только рядом с тобой, моим... Звёздным небом в аду. Я видел созвездия на небесах ада только вместе с тобой. Ты — мой Млечный Путь. Ты... Моя вечная, непорочная, искренняя, настоящая, верная, красивая, тревожная, неподдельная... Любовь. Что-то внутри треснуло при этих словах. Столас чувствовал, как что-то сломалось внутри него. Как чего-то теперь недоставало. Как внутри него появилась дыра. Чёрная, ненасытная мгла в груди. Как внезапно звенящая в ушах тишина мешала воспринимать реальность. Он чувствовал, что это всё. Крах. Обрыв. Темнота. Для Блицø это был гром среди ясного неба. Как вспышка света ночью. Но он чувствовал, что когда-нибудь так и будет, так и случится. В глубине души он всегда это знал. Он... Чувствовал это. Чувствовал это в заботе по отношению к нему. Чувствовал в нежных словах. Чувствовал в действиях и теплоте, с которой к нему относились. На самом деле, он знал это всегда. Он знал обо всем. Но... Не мог признаться себе... Не мог. Обманывал себя, говорил, что все это не так. Что... Что все это лишь кажется ему. И теперь, после всех этих обманов, узнать правду было... Больно. Как падать с небес на землю. Как лететь с каньона вниз. И чувствовать каждым мускулом тела самое дно. Чувствовать боль от падения каждой клеточкой. Чувствовать себя... Раздавленным. Блицø отводил взгляд. Он всегда старался избегать этой зыбкой темы. Но сейчас это было ясно как день. Они стояли на лезвии ножа голыми ногами. А он все старался шагнуть вбок. Вот только... Уже некуда. Остаётся лишь идти дальше, изрезая ноги в кровь. Бес уже хотел было что-то ответить, но Столас его прервал. — Но ты... Ты никогда не отвечал мне. Всегда оставлял без ответа. Всегда игнорировал. Отводил глаза, как сейчас. Вёл себя как трус. Я любил тебя! Я давал тебе все! Отдавал всего себя! Подчинялся, выполнял все твои просьбы, был таким, каким ты хотел! Я заботился о тебе... А ты... Ты всегда боялся моих чувств! Признайся, ты просто боялся этого! Ты боялся того, чего никогда не знал! Всегда обманывал себя! Думал, что просто ещё не готов! Но ты всегда знал правду. Ты всегда знал, что ТЫ ПРОСТО БОИШЬСЯ! БОИШЬСЯ ЛЮБИТЬ, БОИШЬСЯ БЫТЬ ЛЮБИМЫМ, БОИШЬСЯ... БОИШЬСЯ ОСТАТЬСЯ ОДИН! Столас уже на пределе. Он не мог себя остановить. Он столько всего всегда хотел сказать. И сейчас, когда его уже ничего не держит, он решил вынести все из себя. В его глазах стояли пеленой злость, слезы и обида. Он видел лишь то, как бес старательно отводит глаза. — ПОЧЕМУ ТЫ МНЕ НЕ ОТВЕЧАЕШЬ?! ГОВОРИ ЖЕ!!! Принц берет беса за подбородок, поворачивая голову к себе, заставляя посмотреть себе в глаза. В его плачущие, измученные глаза. Изнуренные долгими ночами и днями, изнуренные эмоциями и чувствами. Изнуренные слезами. Блицø видел. Видел, как стали грозно топорщиться перья совы. Видел, как в глазах напротив бушевали океаны эмоций. Видел, какая внутри была пустота. Ведь внутри самого беса была такая же. Он чувствовал, как тому плохо. Но и сам не мог справиться со своими демонами внутри. — А что я должен тебе ответить? Что я могу сказать тебе? У тебя есть все. Жена, дочь, власть, сила... Подчинённые. Я до сих пор не понимаю, почему из всей этой массы мудаков ты выбрал именно меня. Чем же я провинился, Ваше Высочество? Что такого я сделал, что вы обратили внимание на меня? Я не хотел этого внимания. Не хотел твоей любви. Не нужно сейчас винить меня в том, что я не могу тебе ответить. Пойми же, я не люблю тебя! Вот и всё. Если голос Столаса наполнен истерикой, то сам же бес говорил с железным холодом в голосе. Хотя внутри весь сжался. Сжался настолько, что ещё чуть чуть, и скоро потонет под тяжестью собственного айсберга. Столас не ожидал ответа. Он думал, что Блицø, как обычно, просто отведёт взгляд, отшутится или кинет колкость, и на этом закончит. Но нет. Он впервые ответил. Впервые сказал правду. Впервые выдал то, о чем думал. И от этой правды становилось лишь ещё больнее. Теперь уже Блицø сам помогал принцу разрывать плоть ран. Они оба шагали по ножу, оба были на острие, кричали от боли. Но даже не подозревали, что у этого пути есть конец. — А я и не требовал ответа на мои чувства. Но я и не просил меня игнорировать! Я просил лишь быть рядом!!! Взамен на все мои старания... Я просил лишь быть рядом. А больше мне ничего и не нужно. Но для тебя, эгоистичного сукина сына, даже это было чересчур! Ты просто не умеешь любить! Блицø только снаружи казался холодным и непоколебимым. Внутри же него сейчас, сжавшись в комочек, сидел тот ребёнок из цирка. Он был напуган мощью, которая стояла перед ним. Он был напуган всей ситуацией. Он боялся того, что будет дальше. — А я не просил любить меня! Это было последней каплей для Столаса. Он отпустил беса, доставая из-за мантии кристалл Асмодея. Положил его на стол. И развернулся, уходя. — Прощай... Блиц. Последний раз обернувшись, он дал бесу увидеть слезу, что скатывается по щеке. Зажмурившись, Гоэтия быстро вытирает ее. И уходит, закрыв дверь. Оставив Блицø наедине со всеми их слова, застывшими в воздухе. Их можно было словно пощупать, ощутить всем телом. Они оба были подавлены. Оба задавлены своими чувствами. Оба все-таки утонули, хотя боролись отчаянно, надрывая себя, не жалея сил. На них обоих что-то давило. И они с этим давлением не справились. Блицø вышел из кабинета через пару минут после Столаса. Он был выжат. И уже будто совсем ничего не чувствовал. Он уже все сказал. Поэтому был совершенно пуст. — Идите все домой. Сегодня мы ничего не будем делать. Завтра поработаем. Чтобы не злить босса, все ушли, но немного странно оборачиваясь, как бы проверяя, не нужна ли их помощь. Как только все вышли, босс сел на стул за огромным столом, упираясь в него локтями и с усталым выдохом роняя на них голову. Он совсем обессилил. Или только делал вид. Через пару мгновений на дерево стола начали падать солёные капли слез. Да, кажется, он переживал и был угнетен больше, чем могло показаться.