I
Будучи человеком, предпочитающим факты чему-то эфемерному, Джонатан длительное время не верил в существование чего-либо мистического. В последствии судьба неоднократно имела возможность поглумиться над ним, в конечном итоге вытолкнув Рида за грань логики, едва не сведя с ума при этом. Долгая нежизнь научила его относиться ко многим событиям философски, ведь в конечном итоге время для него не имело никакого значения, кроме повторяющихся цифр. Он пережил эпидемии, смерть любимой женщины и уйму сложностей, связанных с новым состоянием. Казалось, судьба уже ничем не удивит его, но настоящим ударом под дых стала встреча с призраком прошлого. Тот момент он помнил до мельчайших подробностей: был пасмурный зимний вечер, только выпал лёгкий снег. Джонатан хотел не спеша прогуляться — была череда сложных смен в отделении Пемброкской больницы, куда он решил вернуться спустя несколько десятилетий, проведённых в Америке. Ещё он давно не выходил на охоту, и чувство голода медленно сводило с ума, нашептывая разрушительные идеи, а человеческие сердца бились для него особенно громко, иногда заглушая даже игравшую в наушниках музыку. Ледяной ужас пронзили его, когда среди редких прохожих взгляд выхватил до боли знакомую фигуру. Осанка, рыжие волосы, те же черты лица, даже предпочтения в одежде… Джонатан не мог поверить своим глазам: перед ним была леди Эшбери во плоти. Но как это было возможно? Она не могла пережить то, что произошло — Рид своими глазами видел, как огонь поглотил тело, не оставив после себя даже намёка на существование леди. Ошеломленный, в несколько широких шагов он догнал её, бестактно схватив за локоть и явно заставив испугаться. - Элизабет? — Облачком светлого пара имя сорвалось с губ, его ладони осторожно легли ей на плечи — Элизабет..! Женщина остановилась, неловко осмотрелась. - Простите, мы знакомы? К-кто Вы? Захотелось зверем завыть, услышав знакомый голос, но в глаза тут же бросилось нечто особенное: леди осторожно касалась сначала его запястья, словно ощупывая, затем столь же деликатно сместила ладонь и скользнула уже по руке и выше, наконец, касаясь лица. В этом жесте не было ничего, кроме попытки определить, кто так бесцеремонно посмел вторгнуться в её личное пространство. - Слепая, — выдохнул мужчина, не веря своим глазам, после чего сжал челюсти: чувствовать её прикосновения, слышать голос и при этом понимать, что они абсолютно чужие друг другу люди становилось слишком тяжело… - Весьма бестактно, но Вы абсолютно правы, — она беззлобно усмехнулась, после чего сделала шаг назад, удобнее перехватывая трость, которую до этого он не замечал. Рид моментально подобрался — фраза хлестнула по сердцу шипастым шнуром: - Прошу прощения, миледи, я перепутал Вас с другой и ни в коем случае не хотел обидеть. Слова царапали язык, а сознание отказывалось верить в реальность. Где-то на краю тлеющим угольком брезжила надежда, что ещё пара мгновений и она узнает его… Следом проснулось давно забытое чувство страха и вины перед ней. - Надо же как интересно… Приятного Вам вечера. Верить в подобные совпадения Джонатан отказывался, хотя голос разума твердил, что это удивительно неостроумная шутка генетики и в мире, вообще-то, каждый человек имеет около десятка «клонов», но в то же время… - Миледи, можно Вас проводить? Хотелось бы немного исправить возникшую неловкость… Ему хотелось проломить себе череп, звонко шлёпнув ладонью по лицу, но женщина неожиданно для него согласилась: - Знаете что… Будет уместно! — Она охотно взялась за локоть складывая при этом свою трость и пряча её в сумку, — надеюсь, Вы не маньяк какой, который пользуется беспомощностью других людей. Джонатан прикусил язык — он действительно периодически пользовался беспомощностью людей перед сверхъестественной сущностью.II
Те несколько месяцев Джонатан был готов боготворить: с каждым днём, проведённым рядом, он всё больше убеждался, что это та самая Элизабет, которая, правда, не имеет ни малейшего понятия о том, какой она была в прошлой жизни, но это его не слишком расстраивало — волочить груз прошлого было немного легче. Вместе с чувством неописуемого счастья в душе поселилась тревога. Как чёрная тень в яркий полдень, она служила постоянным напоминанием о том, что ничто не вечно… Возможно, кроме таких как он. Однажды вечером, лёжа в постели и нежно оглаживая её плечо, выводя замысловатые узоры кончиками пальцев, Джонатан поймал себя за размышлениями над обращением… Пусть и редко, но он уже наблюдал случаи исцеления даже тяжелых недугов после того, как человек ступал на путь ночи. Однако, это всегда касалось каких-то приобретённых заболеваний. С каждым днём мысль пускала корни глубже, занимая практически все его мысли и время, если Джонатан не был занят работой. Возвращаясь домой и видя, как она до сих пор привыкает к новой обстановке, осторожничает, занимаясь рутинными делами, стал практически одержим идеей превратить её в вампира. К чувству тревоги присоединились сомнения: неизвестность одновременно пугала и завораживала, а практик в его душе подначивал попробовать, наплевать на этичность поступка и возможные последствия. Заводить разговор на эту тему казалось настоящим безумием — каким образом он объяснит… всё из того, что с ним происходило и продолжает происходить? Чем больше он пытался составить диалог хотя бы в своей голове, тем сильнее убеждался в фатальности реализации навязчивой идеи, но при этом осуществить задуманное стало настоящей одержимостью. В конечном итоге Рид был вынужден опустить руки, принимая поражение: во-первых, шанс на успех был таким же неуловимым, как солнечные лучи, пробивающиеся сквозь плотно закрытые шторы, во-вторых он всё ещё чувствовал вину перед ней. Нужно ли ей такое существование, когда сама судьба подарила ей второй шанс, а он, поддаваясь эгоистичным желаниям, лишит её той самой жизни, о которой Элизабет мечтала?III
Дождь лениво падал на землю крупными каплями, глухо разбиваясь о препятствия и монотонно стуча по крыше автомобиля. Джонатан барабанил пальцами по рулю, неосознанно вторя дождливому рваному ритму, задумчиво глядя на книгу, лежащую на пассажирском сидении рядом. Бульварное чтиво, фыркнул бы он еще некоторое время назад, но сейчас он не мог относиться к книге столь пренебрежительно. Не когда это стало тонкой ниточкой надежды, ухватившись за которую он… они смогут достичь исцеления. Рид отчаянно не хотел признаваться себе в том, что шанс благоприятного исхода обращения очень мал, но при этом убеждал себя, что всё до банальности просто — либо получится, либо нет. Что делать со вторым вариантом он не представлял, обманывая себя тем, что всё должно сложиться благополучно. В конечном счете он ведь потомок могущественного экона, стоит в одном ряду с Уильямом Маршаллом и другими «чемпионами»… Мужчина крепко зажмурился — шум вокруг становился невыносимым, рой мыслей — слишком громким. - Решайся, док. Сейчас или никогда, — выдохнул Рид, глядя в свои глаза через зеркало заднего вида. На улице громыхнуло, заставив мужчину вздрогнуть от неожиданности. Не позволяя себе опомниться и растерять всю решимость, он схватил книгу, поднял воротник пальто, после чего вышел из машины, чтобы быстрым шагом отправиться к дому. - Привет! — Раздался родной голос со стороны гостиной, стоило ему закрыть за собой дверь, — на улице, похоже, сегодня сильный дождь. Наверное, не смог забрать то, что я просила… На первый взгляд могло показаться, что Элизабет движется уверенно, лишь едва касаясь пальцами шершавой линии на стене, однако от его взора не скрылась дрожь в руках, неловкое переступание с ноги на ногу, достаточно мелкие шаги и едва заметный страх на лице, когда не знаешь, что ждёт тебя впереди. - Привет. — Голос прозвучал ровно, без намёка на растущее волнение от задуманного, — знаешь, я бы не простил себе такое. Всего лишь дождь, который не смог бы нарушить данное мной обещание. Пара шагов и он вкладывает в её руки увесистый том: - Необычный выбор. Почему именно «Интервью с вампиром»? Ему показалось, что его собственный голос дрогнул, надломился на последнем слове, выдавая всю бурю эмоций, что бушевала в груди. Элизабет, казалось, не обратила внимание. Её пальцы скользнули по выдавленным на обложке бугоркам, по бархатной обложке и витиеватому тиснению. -Так красиво… Какого она цвета? — улыбка коснулась её тонких губ, в застывших глазах сверкнули искорки радости. — Будет звучать поэтично, но моя душа нашла свет на страницах этой книги. Мир, краски и формы которого были утрачены моими глазами, возродился благодаря автору. Каждая страница – врата в мир, где переплелись свет и тьма в гармонии мистической прозы. Будто я сама стала её частью… Очередной удар под дых, сопровождаемый жгучим желанием закричать от переполняющих ощущений. Однако, холодный разум быстро привёл в чувство — она не понимает, о чем говорит. Все эти красивые рассказы не имеют ничего общего с реальностью, полной крови и боли чужих людей, страданиями которых ты насыщаешься, чтобы продолжить вести своё паразитическое существование. - А ты… Ты бы хотела вести ночной образ жизни? — захотелось расшибить лоб ладонью, такими нелепыми казались слова. Ещё этот подрагивающий от волнения голос… Он ощущал себя маленьким ребёнком. - Хм, такой интересный вопрос… Давай, я сначала прочитаю, освежу в памяти сюжет, а уже после поговорим с тобой о скрытых смыслах, — она поднялась на носочки, поцеловала мужчину в щеку, заставив его слегка нагнуться, оставив на коже пылающий след. Джонатан отметил смущение, отразившееся румянцем на его скулах, но не мог ничего с этим поделать…IV
Неведение - тихий яд, что пленяет ум и топит сердце во мраке ложных убеждений.
Всё происходящее с момента того разговора казалось ему одержимостью —он жадно наблюдал за тем, какие эмоции она испытывает при прочтении, охотно обсуждал с ней впечатления о прочитанных главах, внутренне всякий раз поражаясь тому, насколько наивно и приукрашенно выглядит существование вампиров в литературе. Мужчина терпеливо ждал, стараясь уловить момент, когда можно будет вновь завести столь скользкий разговор. Для кого-то это могло показаться сущим пустяком, но будучи вот уже больше сотни лет заложником крови и ночи Джонатан не мог пойти на поводу своих эмоций и просто обратить её, не имея на то крепких оснований или согласия. От просмотра последних научных исследований, представленных на последней международной конференции, его отвлек нежный голос: -Помнишь, ты спросил меня, хотела бы я стать вампиром? В то мгновение он был благодарен всем богам за то, что она не могла его видеть — то, как он вздрогнул и чуть не выронил планшет из рук, могло многое ей сказать. Поставив запись на паузу, мужчина вынул наушник из уха и перевёл всё внимание на Элизабет: -Я спрашивал о таком? Предположим. Ты хочешь это обсудить? К чему это пренебрежение в голосе?! И как унять эту чертову дрожь?! Она словно не заметила или не предала небрежности особого значение, а потому продолжила, уложив книгу на кофейный столик рядом с диваном, предварительно едва заметно коснувшись его пальцами: - Такая жизнь обладает своими уникальными преимуществами. Вампиры не гонятся за мгновенными удовольствиями, вместо этого носят в себе неувядающий огонь страсти к самой жизни… -Ты хочешь вечной жизни? - слова вырвались сами собой. -Думаю, нет… Воистину, разочарование и несбывшиеся надежды могут заставить совершать необдуманные поступки… Эгоист. Той ночью мелкие поцелуи на шее сменялись нежными укусами, пока её ладони блуждали по его плечам. Стон сорвался с губ Элизабет, когда клыки вонзились в кожу над пульсирующей жизнью артерией. Джонатан ощущал возбуждение, чувствовал бесконечную власть и извращённое удовлетворение от осознания того, что обратил ту, которую горячо любил. Слабый вскрик, Элизабет обмякла в его руках, проваливаясь в вечность с отголоском мыслей.О, Джонатан… Тьма вокруг меня стала ещё сильнее...
V
События нескольких ночей с момента обращения Элизабет слились для него в одно мрачное полотно, сотканное из боли и ненависти. Самым сложным было принятие того, что он ошибся, и эта ошибка ненавидела его всей душой. Ровно также как любила до того мгновения. Элизабет лежала на диване, бережно укрытая пледом крупной вязки, пока сам Джонатан сидел рядом, измученный ожиданием и неизвестностью. Мёртвое сердце пропустило удар, когда женщина пошевелилась и поморщилась. В пустых глазах, что он так отчаянно желал исцелить, вспыхнул багровый огонь. - Что произошло… Джон? Что ты со мной сделал?! — прошипела она, а её голос был больше похож на скрежет металла. Клыки заострились, до этого аккуратные ногти превратились в звериные когти, обещающие смерть тому, кто в них попадёт. - Элизабет, я… Она не позволила ему договорить, отбросила его в сторону, как тряпичную куклу, проломила им тонкую стену, заставив закашляться и ощутить на языке металлический привкус собственного яда. Её когти оставили глубокие царапины на плече. Джонатан отшатнулся, понимая, что она не контролирует себя. Ярость новообращённого вампира бушевала в ней, выжигая всё человеческое. Одолеть её было непросто, но он не мог допустить того, чтобы из-за его ошибки пострадали невинные люди. Тяжело дыша, он опустился на пол, глядя на то, как рассветное солнце ослабляет Элизабет, заставляя ту кричать и извиваться, будучи обездвиженной. Борьба с новорожденным эконом была по-настоящему изнурительной. - Прости меня, Элизабет, — устало шептал он, борясь с желанием отвернуться и не видеть мучений любимой, — я не хотел, чтобы всё так обернулось. Он обязательно найдёт способ исцелить её.VI
Хлёсткий удар по запястью и хрустальный бокал с тихим звоном разбился о каменный пол. Кровь омерзительной лужей расползлась по холодному камню, напоминая о том, какую ошибку он совершил. -Проклятье, — тихо выругался Джонатан, сжимая кулаки и делая медленный выдох, беря под контроль бушующие эмоции. - Ну что, нравится чудовище, которое ты создал? — раздался из темноты едкий голос Элизабет. Джонатан тяжело вздохнул, измождённый ежедневной борьбой и руганью. Её слепота, которую он так отчаянно желал исцелить, превратив Элизабет в вампира, стала лишь ещё одним проклятием. Теперь она видела мир сквозь пелену ярости и ненависти, направленных на него. Бесконечная тьма превратилась в бескрайний океан крови, в котором она постоянно тонула. - Элизабет, я… — начал Рид, но слова застряли в горле. - Не смей произносить моё имя! — прошипела она. — Ты отнял у меня всё то немногое, что оставалось! Радости человеческой жизни, будущее… Возможность состариться и умереть! Превратил меня в монстра, которым сам так брезгуешь быть! Да ещё и слепого! Джонатан опустил голову, сжал переносицу пальцами. Вина ледяными тисками всё сильнее сдавливала сердце с каждым мгновением. Он хотел подарить ей вечность и исцеление, а вместо этого обрёк на страдания. - Я пытался помочь, — сухо проговорил он, — я думал, что так будет лучше. - Лучше для кого? — В её голосе слышались слёзы. — Для тебя, чтобы не быть одному? Чтобы иметь под рукой послушную куклу? Решил поиграть в Бога?! «И сказал он слепому — смотри?!» Не забывай, я слышу всё, о чем ты думаешь! Твои мысли ползают у меня в голове и от них невозможно избавиться! Она замерла, словно прислушиваясь, после чего сделала крошечный шаг ему навстречу, прошептав: - Пожалуйста… Рид вновь оказался на распутье — уничтожить Элизабет, тем самым прекратив её страдания, или попытаться найти способ всё исправить, рискуя быть растерзанным в клочья. Он поднял голову, взглянул ей прямо в слепые глаза. - Прости меня, — в его голосе звучала неподдельная боль. — Я… исправлю ошибку. Элизабет впервые за долгое время улыбнулась. Искренне, нежно, как раньше, чем нанесла очередной хлёсткий удар по сердцу вампира. Мужчина нежно держал её лицо в своих ладонях, гладил девичью щеку большим пальцем, прощаясь. Пальцы сомкнулись на тонкой шее. Мерзкий хруст заставил Джонатана зажмуриться. Элизабет обмякла в его руках, а он рухнул вместе с ней на пол. Из груди вырвался крик, полный боли и отчаяния.VII
Пламя камина отбрасывало причудливые тени на стены кабинета, где Джонатан сидел, погруженный в работу. Прошли годы с тех пор, как он принял решение уничтожить Элизабет. Годы сожалений и одиночества. Он помнил хруст и ощущение скрежета позвонков под пальцами, то, как огонь охватил её тело. Помнил, как сам сгорал изнутри, понимая, что уничтожил не только её, но и частичку себя… Счастье было так близко, но одно неверное решение и всё обернулось пеплом. Джонатан часто задавался вопросом, что же пошло не так? Была ли это гордыня, заставившая поверить, что он может играть роль Бога? Или им двигало отчаяние, страх потерять её снова? Он перебирал в памяти каждый момент их короткой совместной жизни — от первой встречи до последних мгновений, полных смеси горечи, отчуждения и безграничной любви, приправленной болью. Он помнил её улыбку, нежный голос, прикосновения… Каждое воспоминание вскрывало шов на сердце, пропуская по телу волны боли. Джонатан пытался найти утешение в науке и бесконечных исследованиях, но ничто не могло заполнить пустоту, образовавшуюся после её ухода. Однажды знакомый вампир сказал, что их существование — это вечное одиночество и муки совести. Теперь Джонатан в полной мере ощущал всю глубину смысла данной фразы. Вампир откинулся на спинку стула, повернул голову, зацепившись за отражение в стекле книжного шкафа. Всё тот же молодой мужчина, но с потухшим взглядом старика, который обрёк себя на ад.