Самая длинная ночь

Размокшая грязь проваливалась под ногами, оставляя мерзкие следы на старых протёртых кроссовках. На улице стояла темнота, и лишь некоторые участки дороги освещались тусклыми фонарями. Где-то вдали слышался лай собак, которые боролись за последний кусок мяса из помойки. Такова правда жизни. Юля шла по мокрому от дождя асфальту. Куда шла — неизвестно. Лишь бы подальше от дома, где сейчас царил хаос. Отчим вновь вернулся пьяным с дежурства и решил испортить вечер всем. Грозный мужчина с сильнейшим запахом перегара вломился в комнату девушки, начав учить ту жизни. Но ей давно не десять, и даже не тринадцать. Так что опоздали они с воспитательными беседами: Юлю воспитала улица и ребята из классов постарше. Заработав очередной синяк, девушка решила не испытывать судьбу и быстро сбежала, успев прихватить только лёгкую ветровку, которую надевала, спускаясь по лестнице. Плакать не хотелось. Она привыкла. Музыка спасала. Всегда спасала девушку в трудные времена. И плевать, что песни были про плохие компании, нездоровый образ жизни и проблемы в семье. Ноги уже давно промокли, а лёгкая ткань не помогала скрыться от холода. Хотелось есть, но все магазины давно закрыты. Хотелось больше никогда не возвращаться домой, но после очередной ссоры родители забрали все её деньги. Хотелось умереть, но смелости не хватало. Зайдя во двор старой пятиэтажки, Юля села на холодную мокрую лавочку, подогнув ноги под себя. Её не волновало, что кроссовки грязные и пачкают не только деревянные доски под ней, но и одежду. Её волновало только то, что она не может зажечь зажигалку из-за трясущихся от холода рук. Пугал каждый прохожий. Хоть внешне девушка никогда не показывала страх, внутри её колотило от каждого пьяного человека, в особенности мужчины. На примере своих "друзей" Юля видела, как могут вести себя люди в нетрезвом состоянии: кто-то своей рвотой покрывал всю округу, кого-то Чикина самостоятельно откачивала в туалете после пьяной комы, пока остальные продолжали веселиться под оглушающую музыку, разнимала драки, попадая под удар. Она наблюдала за врачами, которые записывали дату и время смерти в синий блокнот, в то время как угашенные подростки, стоявшие рядом, звонили родителям и в истерике объясняли происходящее. За свою короткую жизнь Юля видела многое, но всё равно боялась. Доски слегка продавились под весом человека, севшего рядом. Даже не повернув голову, Чикина поняла, кто это. * * * Это был очередной вечер, который Юля проводила на улице. Однако не в одиночестве, как сейчас, а в компании "друзей". Большинство было старше её на 2-3 года: им было около 18-ти. Ребята пили на одной из детских площадок, не стесняясь матерились и курили. Благо, детей там не было. Кристина рассказывала одну из очередных историй с пьянок. Юля слушала её в пол уха, предпочитая наслаждаться пока спокойной жизнью. Как бы там ни было, но проводить время в шумной компании намного лучше, чем с родителями. И только они виноваты в этом. Дочь, по их словам, изменилась резко. Стала хамить, сбегать из дома и вести нездоровый образ жизни. Причину этого родители и не пытались узнать. А она внимание привлекала. Толпа загудела. Юля, ранее витавшая в своих мыслях, обернулась на друзей с целью понять, что их так удивило. Рядом с Кристиной стояла высокая девушка со светлыми волосами, завязанными в хвост. Виски выбриты, руки покрыты чернилами, которые вырисовываются в незамысловатые картинки, губа и нос проколаты. Девушка вписывалась в их компанию, но выглядела намного увереннее, чем все те, кто здесь стоял. — Кирюха, какими судьбами? — хриплым от табака голосом спросила Захарова, пожимая той руку. — Мы то думали всё, забыла старых друзей. Ребята опять рассмеялась, но по ним было видно: они напряжены. Местный авторитет? Странно, ведь Чикина ни разу её не видела. Хмыкнув, татуированная окинула взглядом толпу и заметила Юлю, которая сидела на горке. — Новые лица? — она подошла ближе. — Я Кира. Юля, посмотрев на протянутую руку, протянула свою в ответ. Лёгкое рукопожатие. — Юля. На светловолосую посыпалось множество вопросов: где была? почему не приходила? как жизнь? И тому подобное. Внешне Кира не выражала никаких эмоций, но по сжиманию и разжиманию рук было видно, что они её знатно бесили. Странно, а так тепло встретили. — Были обстоятельства, — кратко ответила та, игнорируя остальные вопросы. Такое безразличие пугало младшую, но в то же время восхищало. Она так же хотела. Но в силу характера вынуждена была всегда оправдываться. Девушка надолго не задержалась. Юле вообще показалось, что она их презирает. — Кто это вообще? — Медведева... *** Глаза разбегались, когда Чикина ходила мимо ветрин с дешёвым алкоголем и выбирала себе компанию на вечер. Денег было немного, так что выбор значительно сокращался. Хотелось чего-то нормального: лежать с отравлением из-за палёного содержимого банки не было желания. Музыка в ушах заглушала бесконечный бубнёж недовольных бабушек, которые то и дело кидали взгляды на Юлю. Ей было всё равно. — Да мне есть восемнадцать! — уперто доказывала Чикина раздражающему продавцу, который не хотел продавать ей пиво. Тот лишь закатывал глаза и в сотый раз просил паспорт. — Я куплю. Обладательница уже знакомого грубого голоса незаметно появилась сзади, протягивая паспорт. "Ей то наверняка есть 18" — с радостью подумала Чикина. Кассир лишь недовольно посмотрел на младшую и пробил товар. Кира взяла банку и расплатилась. Юля даже не успела возмутиться. — Спасибо конечно, но я и сама могла заплатить! — уже на выходе говорила Чикина, пытаясь догнать старшую. Та даже головы не повернула. — Пожалуйста. Это я себе купила. Юля остановилась лишь на секунду. Мечты о прекрасном вечере разрушились разом. Чувство несправедливости начало разжигаться внутри. — Так нечестно! — Не надо оно тебе, — говорит так, как родители. Поучает, воспитывает. — А ты чо решаешь вообще, что мне нужно, а что нет? — Чикина начала заводиться. Её раздражали поучительные речи старшей. Как-будто она лучше, чем Юля. Кира наконец-то остановилась. Она медленно повернула голову и с пронзительным взглядом посмотрела на Чикину. Её губы слегка дрогнули. — Я так понимаю, что тебе ещё нет 18-ти, — Юля кивнула. — И что, нравится своя жизнь? Нравится тратить последние деньги на бухло и сигареты, вытаскивать друзей с того света на тусовках? Девочка напротив лишь сурово смотрела из-под опущенных век. Правда неприятно раздирала давно зажившие раны. — Думаете, что самые крутые? Где все твои крутые друзья сейчас, а? Мои вот в тюрячке сидят за наркоту, воровство и убийство по неосторожности. Я сама была такой, как ты, пока чуть не оказалась там же. И вся крутость мигом испарилась. Вы только вместе такие опасные, к прохожим цепляетесь, а по отдельности — трусы, которые даже за слова ответить не могут. Чикину слова обижали. Потому что являлись абсолютной правдой. Она ничего из себя не представляла. Глаза начало жечь, но девушка не позволяла скатиться солёными слезам. — Всё сказала? — младшая попыталась придать голосу стойкости, но под презрительным взглядом Киры тушевалась. Татуированная лишь улыбнулась и, выкинув полную банку пива в мусорный бак, ушла. *** Дверь за спиной с треском хлопает, оставляя истошные крики отчима внутри. По подъезду разносится эхо. Возможно, соседи опять мысленно проклинают их семью или даже вызывают полицию. Но Юле всё равно: она выбегает на улицу и затыкает уши наушниками, забываясь в грузных битах песен с "улицы". Местные алкаши уже собираются маленькими кучками возле потресканных скамеек, что-то громко обсуждая. Также слышны крики родителей, которые, высунув головы из окна, зовут детей домой. Они, в свою очередь, очень этим недовольны, но идут. Чикина мечтала о том, чтобы её тоже позвали домой, накормили вкусной домашней едой и уложили спать в тёплую кровать. Но её судьба на этот вечер — купить дешёвый доширак, энергетик, и пойти в рандомный подъезд. Успев забежать в подъезд за каким-то мужчиной, девушка двинулась на 9-й этаж в надежде, что там не будет наркоманов или бомжей. Их место сегодня планирует занять она. Вокруг пыль, грязь и паутина. Запах от мусоропровода стоит во всём подъезде. Что уж говорить о последнем этаже. Щелчок. Приятное шипение. Пузырьки газированного напитка со вкусом винограда приятно трещат на языке, а желудок урчит, моля о нормальной еде. "Прости, дружок, но не сегодня" В меню сухой доширак с кучей специй. В принципе, не так уж и плохо. Одна проблема: телефон не продержится всю ночь. Нужно экономить зарядку. На часах 22:04. От каждого хлопка дверей девушка вздрагивает. А когда кто-то подходит к мусоропроводу, возле которого сидит Чикина, та замирает. Сейчас на неё накричат, выгонят и придётся искать новый подъезд. А она уже обустроилась. — Юля? — опять этот хриплый голос. Поднимает голову: Кира стоит перед ней в домашней растянутой майке и спортивных штанах. На ногах смешные тапки с животными, которые заставили Юлю улыбнуться. С образом "Кирюхи" ну никак не состыковывается. Та лишь смотрит в недоумении. — Ты что, лишила бомжей ночлежки? Чикина пытается не улыбнуться ещё шире, но это получается плохо. По факту, так и есть. И все обидные слова, сказанные светловолосой, не имеют сейчас никакого значения. Она всё ещё в шоке с того, что ей "повезло" оказаться именно в подъезде Киры. Так и молчат несколько секунд, пока Медведева открывает бак и выбрасывает туда чёрный пакет. — Тебя из дома выперли? Она с недовольством осматривает ступеньки: на одной из них стоит уже пустая банка от энергетика, где-то валяется пустая пачка из-под доширака с куриной приправой. И ещё куча мусора в придачу. Юлю этот взгляд раздражает. — Что, не нравится? — резкий голос нарушает тишину. Кира с удивлением смотрит на младшую. Хмыкает. Такой тон её забавляет. — Пошли, — Чикина вскидывает брови и смотрит с непониманием. — Куда? — едва слышно спрашивает. — Ко мне. *** В квартире приятно пахло чем-то сладким вперемешку с табаком. Юля с интересом осматривала маленькую квартирку. — Мой руки и проходи на кухню, — бросила старшая и пошла ставить чайник. Чикина лишь неловко топталась на пороге. Ей не хотелось теснить практически незнакомую девушку своим присутствием. — Тебе ванну помочь найти или что? — уже из кухни кричала хозяйка квартиры. Ладно. В конце концов она не напрашивалась. Да и поесть хочется. Кухня оказалось уютной. Ничего лишнего, со вкусом. В таком старом доме квартира Киры выделялась. И от Юлиной тоже отличалась. У Чикиной дай бог обои будут висеть на положенном месте, а не валяться где-нибудь на полу. — Чай? Кофе? Сколько ложек сахара? — один за другим задавала вопросы Медведева. — Еды у меня нет, бутерброды сделать могу. Чикиной такая "забота" была неизвестна. Она всегда сама по себе. Чаще всего еду готовила сама, сама покупала одежду на заработанные деньги. — Э... чай. Без сахара. А бутики... ну давай. Сначала девушки ужинали в тишине. Юля прокручивала их недавний разговор возле магазина и решила кое-что спросить. — У тебя друг реально кого-то замочил? От такого неожиданного вопроса Кира аж подавилась, глядя на младшую с выпученными глазами. Говорить о своём тёмном прошлом не хотелось: там не было ничего хорошего. — Ага, — на выдохе проговорила та. Лицо Чикиной не отражало никаких эмоций, хотя внутри её разрывало от любопытства. И старшая это поняла. — Гришу из вашей компании помнишь? У его брата было день рождение. Мы собрались у него в квартире и набухались. Произошла пьяная потосовка, один парень толкнул другого. Тот ударился головой об угол стола, упал и умер. Вот так сразу. На Юлю будто вылили ледяную воду. Она была там. Она находилась в одной квартире с Медведевой в тот злополучный день, который иногда снился ей в кошмарах. Но Юля Киру не помнит. Она не помнит, как та, схватив младшую за руку, увела её в коридор, как успокаивала своим грубым, но усыпляющим голосом, хотя самой было страшно. Безумно страшно. Чикина помнила лишь размытый образ светловолосой девушки, которая во время этого хаоса находилась рядом. *** После того дня Кира начала здороваться с Юлей на улице. И даже отвечала младшей в соц.сетях. Чикина не понимала, что происходит, но каждый раз мысли о Медведевой вызывали в ней бурю эмоций. Младшая даже задумалась о словах Киры. Юле всего 16, у неё есть шанс что-то поменять. Так что теперь она всё реже появлялась в компании бывших друзей, но всё так же шаталась по улицам. Медведева иногда пускала к себе переночевать. И это были лучшие ночи Чикиной. В тепле и уюте. И вот она опять видит Киру. Эта встреча вызывает лёгкий трепет внутри. Та стоит возле подъезда своей бабушки и с кем-то разговаривает, иногда поглядывая в сторону. Юля же мнется на месте и не решается подойти. Старшая замечала поведение Юли и её оно пугало. Ведь простое проявление заботы для младшей значило нечто большее, чем вкладывала в это Кира. Ей просто хотелось уберечь Чикину, помочь выбраться из этого образа жизни. Эти взгляды и слегка покрасневшее от случайных касаний лицо выдавали всё, что чувствует девушка. Ей хотелось узнать о Кире больше, стать чем-то большим. Внимание трактовалось не так. 12 сентября В тот вечер Юля выпила. Она снова сбежала из дома и направилась в сторону уже знакомого и такого родного подъезда. Мысли о скорой встрече радовали. Медведева даже не удивилась, увидев на пороге Чикину, а лишь кивнула в знак приветствия и пошла ставить чайник. Младшей уже не было неловко: она быстро сняла обувь, всё в той же раковине помыла руки и дошла до кухни, остановившись на пороге. Она завороженно наблюдала за тем, как Кира заваривает ей чай и делает бутерброды. Всё чётко, без лишних движений. Она была красива. Очень красива. И это не алкоголь говорил в Юле. Аккуратные руки с тонкими длинными пальцами, резкие черты лица. В ней было что-то диковинное. Чикина хотела быть такой же: не скрываться за маской клоуна, уметь говорить "нет", давать словесный отпор, а не сразу махать кулаками. — Долго стоять будешь? — и этот голос, который в начале показался Юле грубым, сейчас был усладой для ушей. Чикина, криво улыбнувшись, плюхнулась на стул, поставив на него одну ногу. Перед ней стояла тарелка с полюбившимися бутербродами, а рядом с ней чай без сахара. Медведева уже хотела выйти, но ей не дала это сделать крепкая хватка чужих рук. — Посиди со мной, пожалуйста. Тихий, едва слышный шёпот. Медведевой было жалко Чикину. Иногда она напоминала побитого котёнка, который никак не может найти хозяина и льнётся к каждому прохожему, в надежде получить немного ласки. И Кира осталась. Сидела напротив и смотрела, как та уплетает бутерброды за обе щеки. Иногда говорит что-то с набитым ртом, смеётся. После позднего ужина старшая достала подготовленный комплект постельного белья с жирафами, который так любила Юля. Ей нравилось рассматривать животных перед сном, считать их. Это помогало отвлечься от навязчивых мыслей. Дверь в комнату противно проскрипела, вырывая девушку из размышлений. Аккуратные шаги послышались сзади. — Кто тебе вообще алкоголь продаёт? — слегка поморщившись спросила хозяйка квартиры. Мерзко было не от Юли, а от недобросовестных продавцов, которые продавали малолеткам спиртное. Чикина же решила проигнорировать вопрос, продолжая подходить к Медведевой. Разум её был затуманен и хотелось только одного: прильнуть к столь желанным губам. — А с пирсингом в губе удобно целоваться? — с заплетающимся языком спросила Юля, пытаясь докоснуться до железного шарика. Жалящий взгляд Киры не позволил ей это сделать. — Проколи и узнаешь. На пару минут в комнате возникла тишина. Кира даже подумала, что гостья уснула. К сожалению, нет. — А ты когда-нибудь влюблялась? — скрутившись в кресле спросила Юля. Ей хотелось знать больше о Кире. Хотелось знать, чувствует ли она вообще что-то к людям, кроме ненависти и презрения. Она по прежнему оставалась загадкой. Медведева села на растеленную кровать и громко выдохнула. Она не любила откровенничать с людьми, тем более о такой личной теме. — Было по малолетке, — смотрела куда угодно, только не на Юлю. Воспоминания подростковой жизни всплывали перед глазами. Что-то заставляло улыбнуться, что-то — взгрустнуть. Но говорить об этом она не будет. — И как? — Хуйня, Юлька... Юлька. Такое обращение заставило младшую расплыться в улыбке. Тепло разлилось по телу. Её никогда так ласково не называли, даже в детстве. — А что если... ну... ты мне нравишься? Молчание. — Я, может, влюблена в тебя... Опять молчание. Оно убивало. Внутри что-то больно кольнуло. Волнение начало разрастаться с большей силой, а руки — дрожать. Даже показалось, что она на мгновение протрезвела. Уже не было прежнего спокойствия и безразличия к происходящему. — Ответишь может что-нибудь? — уже не в силах справляться с эмоциями внутри вскрикнула Юля. Кира сидела на кровати и нервно теребила кольца на пальцах. С одной стороны, ей не хотелось ранить Чикину своими словами, а с другой — сказать всё так, чтобы в Юле не осталось и надежды на взаимность, ведь эмоциональная привязанность, которую младшая путала с любовью, штука сложная. — Юль, это не любовь... — та лишь смотрела выжидающе, всё ещё сидя в кресле. Слова подбирать сложно, так как светловолосая раньше этого не делала, а рубила с плеча. Но она старалась. — Ты сама это поймёшь, но...чуть позже. Где-то справа раздались всхлипы. Юля больше не могла держать всё в себе, а действие алкоголя усиливало восприимчивость в несколько раз. От боли внутри хотелось исчезнуть. Девушка отчётливо слышала стук своего сердца в надежде, что оно остановится. — Как же я заебалась... — куда-то в колени проговорила Чикина с надрывом. Слёзы и не планировали останавливаться, создавая новые солёные дорожки. Она тряслась, не в силах совладать эмоциями. Её снова отвергли, проигнорировали, обесценили. — Я просто хочу любви, заботы... Я хочу, чтобы обо мне беспокоились родители, когда я дома не ночую, звонили, искали, а не забивали болт. Хочу, чтобы рядом просто были люди, которым я нужна... А я никому не нужна! — от удара по подлокотнику рука заныла. Медведева не всегда могла разобрать слова Юли, потому что та говорила с надрывом. От этой картины сжималось сердце. Ей хотелось подойти и обнять младшую, сказать что-то ободряющее, но она не могла. Она фактически приросла к постели. Казалось, что каждое движение будет давать надежду. Юля встала с кресла и резким движением руки стёрла все слезы с лица. Лицо, как и глаза, было красное. Хотелось просто уйти подальше от девушки, которая никогда не будет с ней. Уйти из этой квартиры, в которой Чикина буквально жила последний месяц. И она ушла, игнорируя просьбы Медведевой остановиться. Она снова одна. Снова никому не нужна. * * * Никто не решался заговорить первой. Так и сидели в молчании несколько минут. Юля всё ещё была в наушниках, но музыку выключила. Вместо неё девушки слушали вой собак и ругань алкашей. — Прости меня... — своим хриплым голосом произнесла Кира. В голосе и правда слышалось сожаление, но Юле это было не нужно. Уже не нужно. Она давно закопала все чувства глубоко внутри. Их встреча не была ошибкой. Она была началом взросления Юли Чикиной. Впереди её ждёт местами сложная, но интересная жизнь. Но она никогда не забудет ту ночь. Самую длинную ночь в её жизни.