Растрёпанная

Рядом сидит уже успевший стать родным парень. Он рисует цветными карандашами, которые нашел в заброшенном здании, куда его уговорила сходить девушка, и слабо улыбается, радуясь своему творчеству. Кривые линии напоминали щенка. Золотой ретривер, сильно полюбившийся Эну ещё с самого детства. Забавно, что ни его родители, ни он никогда не заводил собаку, хотя так отрадно о ней мечтал. Узи отметила, что они очень похожи. Так же ластится и так же очень хорошо относится к прикосновениям, в особенности от его возлюбленной. Он готов сделать для неё что угодно и когда угодно, лишь бы она была счастлива, и ни одна слезинка не смогла упасть из её глаз. Защитит и обнимет её, хныкающую и уставшую, но по-прежнему чертовски красивую. Её волосы напоминали длинные листки фиалки. Они мягкие, гладкие и пахнут цветочным шампунем. Сквозь них можно пропускать свои пальцы целую вечность. Эн изредка жалел, что Узи носит шапку, скрывающую оставшуюся часть волос, хотя смотрелась она на девушке прекрасно, да и дополняла образ превосходно. От белоснежной кожи открытой шеи идёт темная толстовка, закрывающая остальную, такую же светлую, как бумагу, кожу. Эн желал гладить её бесконечно, чувствуя мурашки по своему и чужому телу, воспринимать структуру кожи и понимать, что он не один, как раньше. Похожие влюбленные придурки. К несчастью обладателя светлых волос, Узи почти не любила тактильность, хотя иногда позволяла себя обнимать подолгу или сама прыгала в согревающие в трудную минуту объятия. Она понимала, что этот парень – её защитный кокон. Они пройдут через все, главное вместе. Выйдя на минутку из своих мыслей, фиолка заметила пристальный взгляд карих глаз и карандаши, лежащие на полу. Рисунок не закончен. Потеряв самообладание, Узи смущённо улыбнулась и ответила на взор сидящего рядом. – Хватит пялиться... Ты же вроде рисовал, – только сейчас она заметила до одури милую мордашку, в каком-то роде глупо нарисованную и смотрящую прямо на неё, как будто вылезая из оков бумаги. – Прости, отвлекся, – Эн ещё более смущённо потёр затылок, взъерошивая и так лохматую голову. Не отвечая и не роняя ни словечка, Узи продвинулась ближе и легла на колени к кареглазому. Какой бы холодной она ни была, её дом – это этот милый мальчик, и она в полном праве может лежать на нем и наслаждаться теплотой. – Выкуси. – А ты со временем никак не меняешься, – лучисто рассмеялся он, кладя руку на голову другой и гладя. Снова этот ненадоедающий ритуал, который успокаивает все нервы и всю тревогу, накопившуюся за день. «В этих волосах можно утонуть» – думал Эн, ощущая на пальцах знакомую текстуру. Узи уткнулась лицом в его ногу, закипая и заливаясь краской, но не хотя вставать. Вот он, целый мир заключается в одной персоне, которая прямо сейчас одновременно испытывает её терпение насчёт близости и закрывает нужду в поддержке, которую нельзя увидеть собственными глазами, но можно почувствовать и ощутить, как она тепло разливается внутри. Она любила в нем все. Совсем все. И с каждым днём ей хотелось быть ближе и ближе. Неважно, в каком направлении. Слиться воедино, не отлипать друг от друга, да просто быть рядом. Узи знала – он её не отвергнет, и понимать это воистину прекрасно. Эну надоело просто играться с волосами, потому аккуратно, боясь навредить, он взял её лицо в свои ладони и развернул на себя. На лице промелькнула улыбка, а щеки пылали. И все вокруг перестало существовать. Они вдвоем, ничего больше нет, есть только две родственные души, любящие друг друга больше, чем можно представить. Кареглазый пересилил себя, убрал голову Узи из своих рук и поднял её, усадив к себе на колени. Она привыкла ко всему, но не к такому. Отвернувшись, девушка зажмурилась. Страшно и приятно. Нет, она не убежит, как испугавшаяся своего же парня девчонка, а останется и взглянет на него. Так Узи и сделала. Перед её взором было освещённое солнечными лучами лицо, смотрящее на неё до сих пор. Светлые брови были в спокойствии и не выражали ничего. Глаза, словно камни янтаря, ценного и красивого, завораживали и заставляли соблюдать зрительный контакт. Тонкие губы уже не выражали улыбку. Руки Эна, по размерам больше, чем её – которые каждый раз неимоверно заставляли её чуть ли не пищать – вновь положились на голову и приблизили к своему лицу. Эн затянул Узи в поцелуй. Губы сминали чужие, язык проводил по ним, не заходя дальше. Он склонил голову вбок и мертвой хваткой вцепился в уже повидавшие всякое фиолетовые волосы, приближая девушку к себе и не позволяя отстраниться. Она и не сопротивлялась, пусть неумело, но чувственно и желанно отвечала на поцелуй. Эн не хотел сделать больно, прижимая к себе. Он просто хотел забрать Узи к себе, дать ласку и любовь, которую ей не хватало. А она и не прочь это принять и тоже отдать. Эн уже не стеснялся и, на пару секунд отстранившись, чтобы вдохнуть, начал засасывать Узи, издавая подобные звуки. Коротышка не отставала и оперлась всем телом на него, положила руку на его пылающую жаром шею и, поняв, что воздуха катастрофически не хватает, быстро отстранилась, вдыхая кислород. Эн открыл глаза. На нем сидела Узи, поправляющая волосы, и чуть уставше, но не желая уходить, смотрела. Чулки сползли, юбка слегка задралась. Такая растрёпанная, такая... Домашняя? Милая? Он не мог однозначно сказать какая. – А ты мне такой больше нравишься. – Какой? – Моей. Ты выглядишь просто потрясно... – будто под гипнозом произнес это Эн. Он даже не представлял, в какую краску он снова вогнал свою девушку. Но он не лгал, он мог поклясться, что отдаст все, что у него есть, чтобы видеть рядом с собой Узи. Хоть такую, хоть в другом облике, но неё: свою, желанную, любимую. Отойдя от лёгкого шока, в который её ввел Эн, Узи сама прильнула к столь мягким и сладким губам. Эн ценил то, как она старалась произвести лучшее впечатление, хоть и ему понравится любой из вариантов. Язык проник внутрь, исследуя все внутри и сплетаясь с чужим. Руки Эна нащупали талию и стали трогать её, делать очертания изгибов. Узи елозила, подстраиваясь под сильные и большие руки. Другая рука взяла руку парня в замок, будто говоря, что тоже будет рядом и не отстранится, пока не кончатся ресурсы и воздух. Резко и без предупреждения по телу пробежал табун мурашек. Разорвав поцелуй и оставив тонкую ниточку слюни, Эн нашел новое место для показа всей своей любви – шею. Он прильнул к ней и неосознанно направлял поток горячего воздуха, который не оставил Узи в неведении. Слегка заострённые зубы по бокам, напоминающие клыки, вцепились в шею, не нанося чересчур сильной боли. Он знал, что девушка мазохистка и понимал, что для неё будет приятным. Сделав совсем маленький укус, Эн принялся активно зализывать его. Он посасывал это место губами и снова кусал. Не сдержавшись, Узи издала громкий стон, шикнув от волнения и полного расслабления. Кареглазый остановился. Он обработал информацию и в своей голове вспомнил этот звук с оттенком её глубокого голоса, после чего ещё сильнее, но уже в другом месте делал все то же самое. Узи откинула голову, предоставив полный доступ к чувствительному месту, и от наплыва эмоций постанывала. Эти звуки не ушли от ушей Эна. На несколько секунд он отстранился, выжидающе смотрел на возлюбленную и повторял слова любви. Фиолетовая выпрямляла спину, царапала спину и понимала, что все, что ей нужно – это он. Прекратив доставлять удовольствие, Эн взглянул на Узи и её шею. Только сейчас он понял, что просто так это не останется, будут следы. Глаза округлились, но потом сами по себе будто передали улыбку. Теперь у него есть прямое доказательство его бесконечно горящих чувств, и Узи, видя это в зеркале, будет вспоминать Эна каждый раз.