It hurts too much

Вот он. Прямо перед ним. Такой холодный и безжизненный. Лежит в луже своей крови. И сколько не кричи, сколько не проси его посмотреть на себя–он больше не в силах этого сделать. Его дыхания больше не слышно, не разносится эхом смех, а глаза не блестят. Они тускло и серо смотрят вверх. Его руки страшно холодные. И Хоби больше не в силах их согреть. Сколько не пытайся растереть, не выйдет. И дыханием их не согреть, чтобы они снова нежно взяли его лицо и огладили щёки. Губы брюнета так же были бледными и слегка белыми. На них виднелись капли крови. На щеках не высохли дорожки слёз. Они всё ещё влажные. Но Браун больше не сможет как раньше взять это лицо в свои руки и говоря смешной бред утереть их. Не выйдет больше. Пав лежит уже не живой. Он опаздал. Не успел на сигнал о помощи тогда, когда его солнце нуждалось в этом больше всего. Не вытащил из под завалов, хоть это и не помогло бы: тело паука проткнуто, и даже специалист вряд-ли помог. Прабхакар смотрит вверх, пока Хоби беззвучно льёт слезы. Держит его, прижимая к себе. Просит прощения. Но Павитр ему не ответит. Лишь звенящая тишина ответ для панка, и его редкие всхлипы. Повязкой Браун закрыл его глаза. Он делал так время от времени, Пав возмущался, но в тоже время смеялся с ним и прижимался ближе. Сейчас он не смеётся, нет этих ямочек на щеках. Нет очаровательных сверкающих глаз или мило поднявшегося при улыбке носа. Ничего из этого больше нет. Хоби не может отпустить его. Пачкает руки в крови, пытаясь прижать индийца ближе к себе, утыкается в его слезы и шепчет какие-то глупости. Как делал всегда, когда Паву нужна была поддержка или простое нахождение рядом. Особенно после ключевого события. Панк действительно дорожил им. Дорожил Павитром Прабхакаром. Человеком пауком, его героем. Хоть и сам он никогда его таковым не считал. Он считал его солнцем, таким же ярко улыбающимся и освещающим позитивом всех. И сейчас этого солнца нет. Оно потухло. Хоби не может смириться, пытается приподнять его голову так, чтобы заглянуть в глаза. Он надеется, что глаза снова загорятся огнями жизни. Но этого уже не случится... -Прости меня Пав... прости, слышишь? Пожалуйста... Он говорил это в пустоту, продолжая гладить его волосы и жать тело ближе к себе. Не обращал внимание на браслет. С глаз не сходила пелена слёз, а руки неумолимо дрожали, от чего и остывшее тело тоже подрагивало. Павитр Прабхакар не проснётся. А Хоби Браун вновь потерял самое близкое и дорогое, что у него было. Его личное, маленькое солнце.