Не убивай, сам же будешь убит,
И не предавай, сам же будешь предан,
Не обижай, чтобы не было обид,
И не торгуй ни собой, ни небом.
Не торопи, сам не спеши,
И не забывай на прощание обнять,
Если ей грустно – попробуй рассмеши,
И ничего не бойся потерять.
NЮ — Не убивай
Послышался стук в дверь. — Войдите. В кабинет Марка Жонсьера зашла Лу Рид. Он мельком взглянул в её сторону и снова принялся за бумаги. Рид помялась немного у двери, а потом всё-таки задала вопрос, ради которого пришла: — Как вы? Секунд десять ничего не происходило, затем Жонсьер всё-таки отложил бумаги и уточнил: — Не понял? Рид замялась. — Ну, я про всё это... Жена, казнь... Хотела спросить: может, могу что-то для вас сделать? Лицо Марка стало обозлённо-насмешливым: — Рид, я что, мёртв? — Нет. — Болен? — Нет... — Так с чего вы взяли, что мы теперь, как заядлые подружки, будем гулять за ручку и делиться секретами? — Ну и подыхайте тут в гордом одиночестве! — психанула Лу и захлопнула дверь с обратной стороны. "Крэп, ну хотела же по-человечески поддержать, спросить, как он. Придурок!" И быстрым шагом направилась на парковку к своему новенькому мотоциклу. Решив послать всё куда подальше и отдохнуть в свой законный выходной. Жонсьер задумчиво стоял у окна, наблюдая за быстро удаляющейся Рид. Всё её тело говорило о том, что он вывел её из себя. И вот фигурка Лу исчезла за углом, а Марк сразу почувствовал себя одиноким. "Подыхайте в гордом одиночестве!" – всё ещё звенели её слова у него в голове. Он с удивлением заметил, как на пыльном подоконнике появилось имя, выведенное его пальцем в задумчивости: "Лу". Невозможная, неуправляемая девушка. Но кое в чём она была права. Он один. Теперь один. Хотя... Где-то там — его дочь. Как её зовут? Похожа ли она на него? Внешне или внутренне... Он грустно усмехнулся своим мыслям и вернулся к работе.~
Несколько дней спустя Лу сидела на лавке у здания Инквизиции. Погода была приятная и солнечная. Приору понадобится второй телохранитель только через час, и, чтобы не сидеть в тёмном здании, она решила побыть на улице. Да и шансов встретить тут несносного инквизитора было гораздо меньше. Откинувшись на спинку скамейки и вытянув вперёд ноги, сидя под ярким солнышком, Лу счастливо прикрыла глаза, как мартовский кот в весенний период. И вздрогнула, услышав рядом: — И давно вы питаетесь исключительно солнечными ваннами и водопроводной водой? Она недоверчиво открыла сначала один глаз, потом второй. И, не стесняясь, застонала: — Месье Жонсьер, ну почему бы вам не испортить настроение кому-нибудь другому? – Она махнула в сторону Инквизиции. — Там работает много прекрасных сотрудников. — Я хотел извиниться, Рид. — Серьёзно? — Она скептически посмотрела на Жонсьера. — Это не шутка? Я могу включить диктофон, чтобы записать это для потомков? — Перестаньте ёрничать и дайте мне сказать. Я вёл себя слишком грубо... — По-хамски, — перебила она его. Он, прищурившись, взглянул недовольно. Рид ждала. Марк вздохнул, сдаваясь: — Хорошо, я вёл себя по-хамски. Я не имел права так говорить. Просто вы попались под горячую руку. Появились не в то время не в том месте. Лу не сдержалась: — Ну, как всегда: стоит только вам увидеть меня, как тут же и момент становится не тот, и рука – горячей. — Рид, ну дайте мне сказать! Она ухмыльнулась как-то горько, но больше ничего не произнесла. — В общем, извините. Я пришёл с миром. Только сейчас Лу заметила в одной руке Жонсьера прозрачный пакет из ближайшей кофейни, в котором лежали какие-то продукты, и стаканчики с напитком – в другой. Попытка инквизитора натянуть на лицо примирительную улыбку выглядела так комично, что Лу не удержалась и громко рассмеялась: — О, месье Жонсьер, перестаньте! Давайте сюда свой кофе и булки. Я слишком голодна, чтобы игнорировать такое душевное извинение. Ещё некоторое время они посидели под тёплым солнцем. Сначала просто молча ели. Что было удивительно, тишина между ними была комфортной. Когда еда закончилась, Рид неловко рассказала какую-то историю из жизни. Марк так же неловко усмехнулся. В очередной раз поразился удачливости мадемуазель Рид. Затем они попрощались и разошлись по своим рабочим местам. Но в памяти и душе у каждого осталась маленькая песчинка радости от этой встречи. Так они стали периодически встречаться в свободное от работы время. То Марк найдёт где-то Лу, принеся ей очередную порцию вкусняшек. Это не всегда было что-то сладкое, но всегда – новое и интересное. Одно ей нравилось, от другого она кривилась и выплёвывала, не стесняясь. Марк педантично запоминал её вкусы и иногда специально приносил ей что-нибудь эдакое, когда Лу вела себя слишком уж "по-Рид". То она сама заходила к Жонсьеру со стаканчиком чёрного кофе с одной ложкой сахара. Как он любил. Зачем лишний раз злить инквизитора, с которым часто встречаешься по работе? Но иногда, когда он вёл себя слишком уж "по-Жонсьерски", позволяла себе "перепутать" и насыпать две. Или даже три. Четырьмя не рисковала, так как опасалась, что задница Жонсьера могла этого не выдержать. В Инквизиции уже все давно смирились, что Лу и Марк часто бывают вместе. Никто никогда не хихикал и не показывал пальцем. Да и страшно тыкать пальцами в того, кто пытал собственную жену. И в ту, что силой пси может швырнуть в тебя пару машин.~
Некоторое время спустя, когда Рид в очередной раз пришла к Жонсьеру попить кофейку, он неуверенно спросил: — Рид, я могу задать вам личный вопрос? Она напряглась, но согласно кивнула. — Каково вам жилось в интернате? Недоумённо взглянув на Жонсьера в ответ, она уточнила: — А что именно вас интересует? — Ну, если бы у вас был выбор: жить в интернате или... с отцом-тираном – что бы вы выбрали? Она долго смотрела на Жонсьера, понимая, как непросто ему было задать этот вопрос. И, догадываясь, чем был вызван этот интерес, спросила прямо: — Мы сейчас говорим обо мне? Или о вашей дочери? Он ничего не сказал, но ответ и так был очевиден. Рид, тщательно подбирая слова, произнесла: — Я думаю, на этот вопрос вам должна ответить девочка, которая живёт в интернате. Но проблема в том, что ей даже не дали выбора. Сейчас она живёт там одна с мыслями о том, что у неё никого нет. Ни отца, ни матери. Что она никому не нужна. И останется точно такой же ненужной всему миру после того как выйдет из интерната. Скорее всего, она вообще не видит смысла в этой жизни. Лу дала Марку минуту осмыслить то, что уже сказала. И продолжила: — Вполне возможно, что ей там хорошо, и у неё много друзей. Она с сомнением посмотрела на задумавшегося Жонсьера и опровергла свою же мысль: — Хотя, глядя на её отца, я сильно в этом сомневаюсь. Гены и всё такое. Заметила скользнувшую по его лицу усмешку и почувствовала, как камень упал с сердца. Поняла, что боялась возвращения "старого доброго" Жонсьера обратно. — Так как законы сейчас изменились, вы могли бы дать ей этот выбор, месье Жонсьер. Для начала – присмотреться к ней издалека. И, возможно, тогда смогли бы найти ответ на свой вопрос. Да и тираном вы быть не обязаны, — закончила тихо и замерла в ожидании. — Ну, не знаю... Отец-одиночка, воспитывающий подростка... — Хватит думать только о себе! Где-то там живёт ребёнок, брошенный и отцом, и матерью... — Её мать... — Я знаю, где её мать. Но знает ли она? Она там одна, совершенно одна, а вы тут переживаете о том, как это выглядит со стороны? Я была о вас лучшего мнения, месье Жонсьер. — Не знаю, Лу. Казалось, Марк и сам не заметил, как назвал её по имени, она же от этого простого "Лу" из его уст — вздрогнула. Тут же взяла себя в руки. А Марк размышлял вслух: — Одно дело – семья. Муж и жена. У ребёнка должна быть мать. Любящая. Надёжная. Женщина. Не я. Лу даже подскочила от возмущения и принялась ходить нервно по комнате: — Не пытайтесь спихнуть эту ответственность на кого-то другого. На какую-то эфемерную женщину, которая вдруг захочет взять вашего ребёнка. Или вы берёте эту ответственность на себя, со всеми вытекающими, или забудьте про эту девочку и не вспоминайте больше никогда, чтобы не причинять ей лишнюю боль! Он кивнул, будто соглашаясь с её словами. Поддавшись внутреннему порыву, Рид подошла к Жонсьеру и, коснувшись рукой его плеча, слегка сжала: — Если хотите, я могу поехать с вами. Не отдавая себе отчёта, он положил свою ладонь сверху и хрипловатым голосом ответил: — Спасибо, Рид.~
— Остин. Её зовут Остин. Вам не кажется, что это странное имя для девочки? — спросил Марк у Рид, когда они оба вышли из кабинета директрисы и направились в сторону детской площадки. По расписанию интерната как раз была прогулка. — Нет, не кажется. Я видела в кабинете Иво книгу "Джейн Остин". Возможно, Джейн назвала её в честь этого произведения. — Читали? — Нет. Они вышли на площадку и принялись крутить головами по сторонам в поисках девочки двенадцати лет. С фотографии она смотрела на них прямым холодным взглядом. Веснушки на маленьком носике ничуть не смягчали выражения её лица, а лохматые рыжие косички только добавляли неприступности. Неожиданно голос Марка дрогнул: — Там. Рид проследила за его взглядом и увидела дочь Жонсьера, в одиночестве сидящую на невысоком помятом заборчике. Осеннее солнце уже не так пригревало, и на ней была смешная шапка и курточка. Лу уверенно пошла в сторону Остин, не давая Марку придумать тысячу и одну причину не делать того же. — Хай, — непринуждённо поприветствовала Лу девочку. Та взглянула на неё исподлобья, перевела взгляд на подошедшего Жонсьера. — Вы из этих? — Каких? — Марк всё-таки вспомнил несколько букв и смог собрать их в слово. — Ну, из тех, которые делают вид, что заберут тебя из приюта, а потом бросают, как никому не нужную вещь? Рид отрицательно покачала головой: — Нет, Остин. Ты же Остин? Девочка кивнула. — Никаких надежд. Мы просто хотим с тобой познакомиться. Узнать тебя. И чтобы ты узнала нас. А потом сесть вместе и решить, хотим ли мы это знакомство продолжить или нет. Согласна? Остин совершенно по-взрослому раздумывала несколько минут над её предложением. Лу заметила, что Марк, напрягшись, даже перестал дышать. В ожидании ответа. И он, наконец, прозвучал: — Хорошо. Потом девочка оглядела их обоих с головы до ног: — А вы, типа, пара? Рид, хмыкнув, ответила: — Нет, конечно. Посмотри на него и на меня. Это Марк Жонсьер. А я – Лу Рид. Мы работаем вместе. — Он что, твой секретарь? Марк нахмурился, а Лу рассмеялась: — Он — инквизитор. А я телохранитель. — О-о-о, — девочка уже более уважительно посмотрела на Марка. А затем – на Лу. Догадавшись, уточнила, – Псионик? Та утвердительно кивнула: — Телекинез. В глазах девчонки появился огонёк радости. — А камешек в руке поднять сможешь? — Пф-ф, спрашиваешь. Хоть целую глыбу. — Может, прогуляемся? — спросил Жонсьер, с надеждой глядя на Рид. Она тут же согласно закивала. Остин вздохнула, но тоже согласилась. Они вместе пошли в парк развлечений. Рид взяла на себя роль эдакой амортизационной подушки между двумя замкнутыми Жонсьерами. Сначала девочка лениво ковырялась в сахарной вате. Потом задумчиво смотрела на капающее со стаканчика мороженое. И в конце прогулки, когда уже вечерело, и нужно было возвращаться в приют, она, глядя Жонсьеру прямо в глаза, спросила: — Зачем это всё? Почему я? Вы не выглядите как человек, безумно любящий детей. — Я... — Только не лгите. Скажите правду, — перебила девчонка. Марк, будто смирившись, вздохнул и произнёс: — Подождите, пожалуйста, в машине, Рид. — Рада была знакомству, — произнесла Лу и пошла в сторону транспорта, понимая, что отцу и дочери предстоит непростой разговор. Жонсьер вернулся через час. Задумчивый, тихий. Рид вела машину и боялась нарушить его мысли. Наконец, он начал сам: — Я всё ей рассказал. Лу не перебивала. Давала высказаться. — Она всё обдумает и на следующих выходных, когда я снова поеду туда, скажет мне, что думает об этом. Он усмехнулся с какой-то затаённой болью, зарылся в волосы одной рукой и произнёс значительно тише, глядя куда-то в пустоту. То ли для себя, то ли для Рид: — А мне страшно. Страшно, что откажется иметь со мной что-то общее. Я ведь совсем её не знаю. Вроде как, чужой человек. Но такое ощущение, что в душе уже зародилась эта сраная надежда. Немного помолчав, Лу всё-таки ответила: — В любом случае, вы попытались. Это очень много значит. Для неё в том числе. На следующей неделе Марк снова поехал в приют. Лу не смогла составить ему компанию. По приезде он тут же утащил Рид из кабинета Иво – поделиться впечатлениями. Вручив ей стаканчик с кофе и её любимые маленькие закуски, почти восторженно рассказывал о том, что Остин согласилась дать ему шанс на знакомство. Сначала им было очень неуютно вдвоём, без Рид. Но потом разговор как-то сместился в сторону работы Жонсьера. Девочка очень воодушевилась, узнав, что Марк отлично стреляет, и попросила научить её. Он пообещал, что будет брать её иногда с собой в Инквизицию потренироваться. Остин тут же попыталась взять с него обещание, что он подробно расскажет ей о пытках, но Марк стойко держался. Усмехающаяся Рид была уверена, что его оборона недолго выстоит перед пробивной девчонкой. Глядя на расцветающего Жонсьера, Лу чувствовала внутри просыпающуюся нежность. Радость за близкого человека. Это пугало и удивляло одновременно. Шло время. Дни перетекали в недели, недели – в месяцы. Жонсьер продал старый дом и купил другой, в новом районе, что совсем недавно находился под куполом в закрытом доступе. Рядом находился лес, а чуть дальше в нём — журчала река. Прекрасное место для того чтобы начать жить по-новому. Лу помогала выбирать и дом, и место. Казалось, Жонсьер уже привык считаться с её мнением и часто спрашивал, что она думает по тому или иному поводу. Лу про себя уже давно поняла, чего ей хочется от отношений с Жонсьером. Но сама попыток сближения не делала. Сначала над ней витал призрак жены Марка. Теперь – налаживание отношений с дочерью. Рид понимала, что сейчас ему нужна была поддержка и опора. И с удовольствием давала ему это. Но сколько это может продолжаться – не представляла. И просто ждала. Просто была рядом.~
Прошло полгода с тех пор, как Жонсьер впервые увидел своего ребёнка. Сначала они виделись только по выходным. Когда девочка к нему немного привыкла – стал забирать её к себе домой. Они даже вместе отпраздновали её день рождения! Если была такая возможность — Лу тоже приезжала. Они играли в настольные игры или стреляли по банкам за домом. Когда Остин впервые стала попадать из пистолета в цель, Марк старательно сдерживал эмоции, но Лу видела, как его просто распирало от гордости за свою дочь. Да, несмотря ни на что, Марк всё-таки был любящим отцом, хоть и пытался не показывать своих чувств. И вот сегодняшний день должен был решить мучивший всех вопрос. Удочеряет ли Марк девочку или нет. Он дал ей слово, что не будет решать за неё. Что она сама решит, где будет жить. Как бы ему ни хотелось просто взять её в охапку и утащить к себе домой. Хоть директриса и настаивала, что мнение девочки ничего не значит, и если что – они всегда готовы подобрать для него другую рыжую девочку, он был непреклонен. Хотя Рид могла бы поклясться, что он боится ответа Остин до ужаса. Лу и сама уже к ней сильно привязалась. Иногда они шушукались, обсуждая Жонсьера. Хихикали над ним, по-доброму. Он делал вид, что злится, – они делали вид, что им стыдно. Девочки – такие девочки. Заметив, как сильно переживает Жонсьер, Лу взяла его за руку. Он тут же переплёл их пальцы и крепко сжал их. Улыбнулся краешком губ, как бы благодаря за поддержку. А в груди у Рид всё полетело к чертям. Вот Остин выходит за руку с директрисой приюта. По сравнению с той девочкой, что Рид впервые увидела полгода назад, она сильно изменилась. В глазах появился озорной огонёк. Даже уголки губ стали как будто более приподнятыми от частых улыбок. Она стала немного округлее, плотнее. Как и сама Рид. Видимо, Жонсьер и дочь частенько подкармливал всякими вкусняшками. Конечно, папой или отцом она Жонсьера не называла. Так и обращалась – "месье Жонсьер", больше по привычке, чем для подчёркивания статуса. Две пары совершенно одинаковых карих глаз уставились друг на друга. Девочка едва уловимо согласно кивнула головой, и по её щекам побежали слёзы. Она пыталась удержать их, стирая кулаками, но они продолжали упрямо скатываться одна за одной. На глаза Рид тоже навернулись слёзы. Видя, как Жонсьер отчаянно тормозит, подтолкнула его вперёд к дочери. Он сделал два неуверенных шага, ещё два – быстрее, и опустился перед девочкой на колени, раскрыв руки для объятий. Она также неуверенно подошла и осторожно обняла его за шею. Его руки сомкнулись на её маленькой вздрагивающей спине, и она вконец разрыдалась. Директриса молча пошла готовить документы для того, чтобы окончательно отпустить дочь Жонсьера. Остин Жонсьер. Теперь официально. Остин подняла заплаканные глаза и позвала Лу. Жонсьер кивнул ей тоже, и вот они уже втроём обнимались и плакали во дворе приюта. Жонсьер, конечно же, не плакал. Но прижимал к себе обеих отчаянно-проникновенно.~
Прошла уже пара месяцев с тех пор, как дочь Марка жила с ним. Он до сих пор не верил, что всё это действительно происходит. Еще вчера он был один, а теперь у него появились сразу два близких человека. Каждый день Марк узнавал об Остин что-то новое. Видел в ней частичку себя. Частичку Джейн. Да даже Лу мелькала там всё чаще. Подумав об этом, он улыбнулся. Прошлый Марк только бы разозлился от этих мыслей, а новый... Он был рад. Счастлив. Его грели мысли об этих двух девчонках. Сегодня получилось вырваться домой пораньше. Лу поехала с Иво на какую-то встречу, Марк оказался там не нужен, поэтому поехал в нетерпении домой, уже предвкушая приятный вечер в компании Остин. Зайдя в дом, он услышал только тишину. Обычно где-то в комнатах слышалось бормотание телевизора, да и сама Остин выходила его встречать, смущённо улыбаясь. Он обнимал её по приходу и спрашивал, как прошёл день. Сегодня никто не вышел. Почувствовав неладное, Марк несколько раз позвал её по имени. Тишина. Он выбежал на улицу и стал звать там. Плохое предчувствие тут же зашевелилось меж рёбер. Взгляд упал в сторону леса. Он пошёл туда, параллельно набирая Рид. — Алло, — почти сразу ответила та. — Остин с тобой? — Нет, конечно, ты же знаешь, что я с Иво. — Её нет дома. Никаких следов – тоже. Я проверю лес, позвони в Инквизицию, пусть прозвонят соседей. Тут связь не везде ловит. — Сделаю. — Спасибо. Рид отключилась. Марк убрал телефон и прислушался. Показалось, что услышал крик. На всякий случай прокричал в ответ: — Остин! Остин! Снова какое-то эхо. Со стороны реки. Он сорвался с места и сломя голову побежал туда. Сердце быстро билось, отдавая ритмом в голове. Вдруг услышал ясное: — Папа! Папа! В груди защемило. "Не время для сантиментов, Марк!" Рванул на максимуме. Увидел, как Остин пытается удержаться за камень, но сильное течение почти стянуло её вниз по реке. Выматерившись про себя, крикнул: — Держись крепко! Я сейчас! Быстро скинул с себя одежду и ботинки, чтобы не мешались, и зашёл в воду. "Холодная, зараза!" Благо, ручей был неглубокий. Взрослому мужчине — почти по пояс, ребёнку тринадцати лет — по грудь. Но течение было слишком сильным, маленькой девочке точно не устоять. Марк медленно продвигался к заплаканной дочери, боясь подскользнуться на каком-нибудь особо коварном камне и улететь вниз. Наконец дошёл. — Я возьму тебя под руки, а ты отпусти камень! — он пытался перекричать громкие всплески воды. Она отрицательно замотала головой: — Нет, я боюсь! Боюсь! — Я тебя подхвачу! Обещаю! — Я не могу, руки не слушаются! — она снова заплакала. — Остин, верь мне, пожалуйста! Просто! Отпусти! Камень! Рывок к ней. Дёрнул. Маленькое холодное тельце оказалось в его крепких руках. "Спасибо, Единый" Лу приехала почти сразу. Только что успокоившуюся и согретую девочку при виде неё снова прорвало. Она сквозь слёзы рассказывала, как хотела перейти ручей, прыгнув на камень, что стоял почти в самой середине, но подскользнулась и упала в воду. А выбраться сама не смогла. Марк, конечно, злился. Сначала хотел перевести её в город, подальше от всяких диких опасностей. Потом – нанять ей телохранителя. Или, на худой конец, запереть её дома на замок, отпирая лично. Но долгий разговор с Лу и обещание Остин больше так не делать слегка охладили его пыл. Рид уложила девочку спать. Затем немного выпила с Марком в тишине, даря так необходимые ему сейчас уют и заботу. После — поехала домой. А Марку безумно хотелось, чтобы она осталась. Но ему казалось, что он и так слишком многого от неё требует, и просить добавить к этому ещё какие-то там отношения он просто не имеет права. Поэтому он с тоской смотрел на удаляющийся вдаль свет мотоциклетного фонаря и заталкивал рвущиеся чувства поглубже.~
Прошёл ещё месяц. Рид больше не могла обманывать себя и довольствоваться их с Жонсьером дружбой. Ей хотелось большего. А ещё она очень привязалась к Остин и надеялась, что Марк не запретит им видеться после того, что она задумала сделать. Она собралась с силами и поехала к Жонсьерам домой. Не откладывая в долгий ящик, заявила Марку прямо с порога: — Завтра я выхожу замуж. Хотела сказать лично. — За кого? — только и смог удивлённо спросить Жонсьер. — За Кея. — Зачем? — Ну как зачем, Жонсьер? Хочу семью и детей, что тут непонятного. Он предложил — я согласилась. Марк не мог вымолвить ни слова, а только смотрел на Лу ошарашенными глазами. — Ну ладно, поеду готовиться. Платье там, и всё такое, — выпалила скороговоркой и, развернувшись, пошла к своему мотоциклу. Марк закрыл дверь и съехал по ней спиной до самого пола. Из соседней комнаты выглянула Остин. — Ну и долго будешь сидеть? — Остин, Лу сказала... — Я слышала, что сказала Лу. Понятно же, чего она хочет. — Замуж? Девочка демонстративно закатила глаза. — Да, замуж. За тебя. Он тупо уставился на дочь. И даже её наглый тон остался без внимания. Хотя обычно Марк мягко её одёргивал. — То есть? Она забавно фыркнула и принялась объяснять ему, как маленькому: — Ну я же видела, как ты на неё смотришь, когда она не видит. И видела, какие взгляды она кидает в твою сторону. А вы всё топчетесь на одном месте, как какие-то подростки. Уже даже я всё поняла, а до тебя никак не доходит! — Так, Остин, давай как-то повежливее с отцом. — Пока я тут с тобой буду расшаркиваться, останусь без вероятной мамки! Марк подскочил и, схватив ключи, тут же открыл дверь. Потом обернулся к Остин и, подмигнув, сказал: — Поехали! Если мне не удастся её переубедить, пойдём тяжёлой артиллерией. Остин быстро натянула кеды и, рассмеявшись, первая поскакала к машине. — Разжалобим её детскими слезами! Жонсьер попросил дочь подождать его немного в машине и побежал к двери блока Лу. Нажал кнопку звонка и тут же принялся стучать что есть сил в дверь. Щёлкнул замок, озадаченная Рид выглянула из своей берлоги. — Бандиты? — спросила Марка с усмешкой, пропуская внутрь. Он взъерошил волосы, нервничая и не понимая, с чего ему начать. Лу подсказала: — Начни с главного. Он прищурился: — Мысли читаешь? Она утвердительно кивнула. Перекрестила руки на груди и в ожидании смотрела на Жонсьера. — Я всё понял. Ты дорога мне, Лу. Безумно дорога. Выходи за меня замуж! — Что?! — сначала Лу потрясённо глядела на Марка, не веря тому, что слышит, а затем пару раз хихикнула и в конец расхохоталась. — Что опять не так?! — Жонсьер совсем растерялся и засунул руки в карманы. Рид честно пыталась успокоиться, но каждый раз, поднимая глаза на Марка, заходилась в новом приступе смеха. — Лу, давай быстрее, у меня там ребёнок один в машине, — уже сам едва сдерживая улыбку, попросил он. — Может, всё-таки начнём со свидания? — спросила, всё ещё улыбаясь. — А как же Кей? Она лишь почти виновато улыбнулась. Почти. Только сейчас Жонсьер заметил, что у мотоцикла Лу стоит ведро с водой, а рядом валяется грязная тряпка. Сделав нехитрые выводы, он понял, что перед его приходом она мыла свой байк. И понял, что никакой свадьбы не планировалось. "Марк, ты такой идиот! Как можно было поверить в такую откровенную чушь?" — Ну, Ри-и-ид! — прорычал Жонсьер и кинулся к ней. Она звонко рассмеялась и принялась бегать от него по блоку. Но в районе кровати дала себя поймать. Взгляд глаза в глаза. Её светящиеся серые. Его пылающие карие. И первый их в жизни поцелуй. Горячий. Ненасытный. Такой желаемый. Но короткий. Там ребёнок в машине.~
Эпилог.
Прошло четыре года... — Лу Рид, а ну вернись! Жена Марка Жонсьера тихонько выскользнула за дверь и быстрым шагом пошла в сторону мотоцикла. Дверь дома распахнулась настеж. — Остановись немедленно! Она разочарованно покачала головой: — Марк, я так больше не могу! Ну я покатаюсь совсем немножко, по округе. На совсем маленькой скорости! — Беременным не место на мотоцикле! — Марк был неприступен. — Врач сказал, что можно, если осторожно! — Да твоему Йонасу всё можно, если не рубит с первой рюмки! Я ему не доверяю! Она вздохнула и подошла к мужу. Обняв его лицо ладонями и глядя прямо в глаза, тихо сказала: — Всё будет хорошо. Правда. Верь мне, я обещаю, что буду осторожна, не буду сильно гнать. Да и срок ещё маленький, даже живота не видно. — Я беспокоюсь, Лу, — также тихо ответил, поцеловав любимые ладони и накрыв их своими. — Пожалуйста, — попросила Лу. Он сдался: — Хорошо, только будь осторожной. Она даже подпрыгнула от радости: — Как всегда! Тут изнутри дома послышалось: — Пап, да отпусти ты её уже! Она всё равно каждый раз катается, когда тебя дома нет! Рид тут же прибавила шага. — Ри-и-ид! — послышался голос любимого мужа. Вот так и закончилась эта история. Лу решила оставить свою фамилию, так как не хотела быть второй мадемуазель Жонсьер. Да и фамилия из уст мужа приятно щекотала уши и нервы. Конечно, иногда они ссорились. Они ведь были очень разными. Но всегда находили пути друг к другу. И Остин им в этом очень помогала, потому что любила обоих. А они любили её в ответ. В этом доме было всего одно правило — просто быть рядом. Что бы ни произошло.