Сюжетный ход

***

На следующее утро я просыпаюсь и вспоминаю, почему на моей губе запекшаяся кровь, почему у меня такое ощущение, будто кто-то пытался меня задушить, и почему у меня болит спина. Я помню, как напряглось тело Джона, когда мы упали на пол, его лицо превратилось в маску ярости, а руки крепче сжались вокруг моей шеи. Это причудливая, кошмарная версия фантазии, которая часто посещала меня: Джон лежит на мне, обнимает меня, наши лица соприкасаются в страстном поцелуе. Джон − человек яростных крайностей, нежный в исцелении, неистовый в гневе. Я всегда представлял себе, что он будет страстным любовником. Однако Джон теперь не мой. Если когда-то и была возможность, что мы могли бы стать любовниками, то она исчезла. Я вспоминаю коробочку с кольцами на столе; сейчас это кольцо наверняка на пальце у женщины. На планирование уйдут месяцы, но в конце концов Джон встанет рядом с ней в смокинге и скажет: «Пока смерть не разлучит нас». Я и так усложнил то, что должно было стать радостным воссоединением. Чем больше я объяснял, тем хуже становилось. «Так что только твой брат, Молли Хупер и сотня бродяг... Одно слово, Шерлок. Это всё, что мне было нужно...» Джон обычно объяснял мне нюансы человеческого взаимодействия, предупреждая меня, когда я плохо себя вёл. Но Джона здесь нет, чтобы объяснить, что пошло не так. Женщина, кажется, понимает, и она сказала, что поговорит с ним. Несмотря на это, Джон Ватсон − упрямый человек, и если (когда) он передумает, это не значит, что он простит меня. Я не знаю, как решить эту проблему, как исправить беспорядок, который я заварил. Я устраиваюсь на своём месте с чаем и размышляю. Есть много вариантов, которыми это может закончиться. По крайней мере, одиннадцать вариантов. Сценарий номер один: Самое простое решение часто оказывается лучшим. Я мог бы просто написать Джону, как делал это много раз. «Мне жаль». Больше никаких объяснений, никаких оправданий. Просто приношу свои извинения: «Мне очень жаль. Я был неправ». Однако, возможно, дело не только в извинениях. И, как иногда говорил Джон, переписка не заменит общения лицом к лицу. Он будет игнорировать мои сообщения, пока не успокоится. А потом будет слишком поздно. Эта женщина не только поговорит с ним, но и убедится, что он не передумал насчёт кольца. Сценарий номер два: Я могу признать, что проиграл, принять эту женщину. Было бы так плохо, если бы Джон женился? Возможно, он был бы счастлив, и если я действительно люблю его, я должен желать ему счастья, даже если это не сделает меня счастливым. У этого много недостатков, в основном для меня. Возможно, я проведу остаток своей жизни, сожалея об этом, и чем больше времени проходит, тем меньше вероятность, что я смогу это исправить. Джон женится, и мы будем отдаляться друг от друга, в конце концов, вообще не будем видеться. Я представляю, как Джон неловко приходит на Бейкер-стрит, и нам обоим нечего сказать друг другу. Я представляю себе последнее дело, над которым мы будем работать вместе. К тому времени у Джона появятся дети, и они будут отнимать у него много времени. Мэри будет хорошей женой, и он привыкнет к жизни, в которой опасность − не наркотик, а избавление меня от неприятностей − не его проблема. Я представляю себе последнюю рождественскую открытку. Ни звонка, ни даже электронного письма. Обычная поздравительная открытка С праздником, подписанная Ватсонами и написанная почерком Мэри. Будет ли он счастлив? Предсказать невозможно. Своё собственное несчастье я могу предсказать безошибочно. Я эгоистичный человек, и, делясь с Джоном Ватсоном, я буду несчастлив. Неужели я рискую этим ради простого шанса, что он может быть счастлив? Если бы я только рискнул раньше, до того, как Мориарти всё усложнил. Даже тогда он увидел то, чего никто из нас не видел. Он похитил Джона и надел на него жилет из Семтекса, потому что понимал, что Джон значит для меня. Я мог бы сказать ему тогда: «Я не могу потерять тебя. Ты для меня всё. Я тебя люблю». Какие же мы идиоты, оба. Позже я просыпаюсь на диване, мои волосы прилипли к порезу на лбу, который я собирался заклеить пластырем, когда вернусь домой. Дом. Бейкер-стрит, 221Б. Но это не дом, потому что Джона здесь нет. В ванной я ополаскиваю лицо холодной водой, вытаскиваю пряди волос из царапины, образовавшейся у меня над правой бровью (Джон всегда наносит удар левой), и ищу антисептик в шкафчике за зеркалом. В квартире всё в беспорядке, моя одежда в пакетах, мои пожитки в коробках. По словам Майкрофта, Джон жил здесь ещё несколько недель после этого. Однако он не смог остаться (слишком много воспоминаний), и миссис Хадсон начала собирать вещи, предполагая, что ей придётся сдать квартиру кому-то другому. Никто не должен был знать, что я вернусь. Оглядываясь назад, я жалею, что ничего не сказал Джону. Тем не менее, это был риск, и Майкрофт подсчитал, что шансы на то, что Джон раскроет тайну, превышали десять процентов. Джон пожалел бы миссис Хадсон, и что-то бы сорвалось. Он мог бы довериться и Молли, и тогда она призналась бы в содеянном. И надо сказать, что Джон − ужасный актёр. Лестрейд заметил бы это, и тогда Джон ничего не смог бы с собой поделать. Хотя нет смысла оглядываться назад. Сценарий номер три: Наркотики. Я нахожу сафьяновый футляр и долго смотрю на иглу. С тех пор как встретил Джона, я завязал. Он бы этого не потерпел. Я держу иглу в руке и думаю: наркотики могли бы вернуть Джона Ватсона домой. У него сильный инстинкт самосохранения, который часто побуждал его спасать меня. Хотя он всё равно будет злиться. Я могу пойти на всё ради Джона, но нет уверенности, что на этот раз он меня спасёт. Тем не менее, у наркотиков есть и другие преимущества. И поскольку я раскрыл это дело, я могу пойти на всё... Сценарий номер четыре: я мог бы снова спасти Джона. Джон читает все эти ужасные книги, в которых есть шпионы. Мы вместе посмотрели слишком много фильмов о Бонде со сценариями, которые не соответствуют действительности. Джон так думает, это его романтизированная версия реальности. Джон ранен дротиком с транквилизатором, связан, с кляпом во рту, в опасности. Кто это сделал? На самом деле это не имеет значения. Есть подсказки, возможно, код пропуска. Хотя код пропуска написать невероятно сложно, Джон был бы признателен за подобную деталь. Сейчас ночь костров, и я спешу на помощь, освобождаю Джона, вынимаю кляп. Джон поднимает голову, и он испытывает такое облегчение, увидев меня, что у него на глазах выступают слёзы. Эмоциональный катарсис. Он тянется ко мне и говорит... Мэри. Женщина, носящая его кольцо. Он тянется − не ко мне, а к Мэри, которая была рядом с ним, которая терпеливо ждала, пока я срывал его предложение, которая радостно сказала мне, что сможет поговорить с ним. Убирайся из моей головы, говорю я ей. Я знаю, кто ты. Вот в чём проблема: Джон нашёл женщину, такую же умную, как я, но гораздо более приятную. Сценарий номер пять: Вовлечь Джона в расследование. − Лондон в опасности, Джон. Надвигается теракт, и мне нужна твоя помощь. Когда я скажу это, Джон не сможет устоять. Он забывает о своём мелком гневе и следует за мной, и это как в старые добрые времена... мы вдвоём против всего мира. Только Джон всё такой же колючий. Ему нужно больше стимулов, чтобы вмешаться. Опасность гораздо серьёзнее, чем та, с которой мы когда-либо сталкивались. Значит, бомба под Вестминстерским дворцом. Сегодня пятое ноября, и парламент собирается для рассмотрения законопроекта о борьбе с терроризмом. По иронии судьбы, террорист планирует взорвать их. Возможно, это немного притянуто за уши, но Джон примет это так же, как он принимает сюжеты этих нелепых фильмов. И я буду умным, а Джон скажет, что это удивительно и гениально. Это бомба. Конечно, это так. Это кино, а не реальная жизнь. Идет обратный отсчёт, секунды на исходе, а выключателя нет. Мы умрём. И Джон говорит, что «ты был самым лучшим и мудрым человеком... которого я когда-либо знал. Да, конечно, я прощаю тебя. Конечно. Я люблю тебя, Шерлок...». И вот как это должно закончиться − объятием, когда мы вместе встретим смерть. Джону грустно, он осознаёт, что он вот-вот потеряет, понимает, что у нас могло бы быть, если бы только... И он говорит мне такие приятные вещи, потому что ему действительно не всё равно... И когда я показываю ему выключатель (он всегда есть), Джон поражён и говорит... «Я определённо убью тебя!» И снова я поражаюсь собственной сообразительности. Сценарий номер шесть: Я могу заставить Джона поверить, что Мэри − воплощение зла. Давайте предположим, что Джон выбрал в жены убийцу. (Что не так уж и маловероятно, учитывая его любовь к опасностям.) Возможно, кто-то шантажирует её. (Чего она может ожидать? Она убийца.) Мне придётся выяснить кое-что сомнительное о её прошлом и придумать, как рассказать об этом Джону. Драматическая стычка в пустом здании звучит правдоподобно. Она разозлится, что я узнал, кто она на самом деле, и разозлится ещё больше, потому что я рассказал Джону. Может быть, она разозлится настолько, что застрелит меня. Да, конечно. Она делает. Она стреляет в меня, и я умираю. Я представляю, как истекаю кровью, а Джон стоит рядом и говорит: «Останься со мной, Шерлок. Пожалуйста, не умирай... Я люблю тебя...» Приятно думать, что Джон поймёт, что любит меня, когда я буду умирать, но если я хочу извлечь выгоду из этого сценария, мне нужно выжить. Возможно, мне потребуется срочная операция, но я едва выкарабкиваюсь. Конечно, есть драматические возможности. Но это бесполезно. Даже если я выживу, если только не убью Мэри, она всё равно останется частью проблемы. Я нагреваю воду и завариваю ещё чаю, сижу и думаю, пока он остывает. Возможно, эта проблема требует чего-то, чего у меня нет. Я сторонник логики и здравого смысла, но пока что этот подход не сработал. Маловероятно, что он сработал бы с человеком, который ударил меня головой прошлой ночью. Это факт, что я инсценировал свою смерть и исчез на два года ради Джона. Джон мог бы умереть, если бы я не упал. Я спас ему жизнь. Джону не нужна логика, чтобы понять это; ему нужен эмоциональный катарсис для своих негативных чувств. Это может занять некоторое время. Сценарий номер семь: Джон женится на убийце, а я жду, когда она умрёт, что неизбежно произойдёт. Как только это произойдёт, я смогу сыграть его друга, поддерживающего его, скорбящего по супруге. Раньше я играл более сложные роли. Я спланирую их свадьбу, даже напишу музыку для их первого танца в качестве пары. Я сложу чертовы салфетки... Пока они танцуют, я подбираю подсказки. По её словам, вино отвратительное на вкус, и я помню, как она говорила, что её тошнило тем утром. Все признаки налицо. Детей нет. Мысленно я подвожу черту под сценарием номер семь. Сценарий номер восемь: Джон женится на ней, всё ещё наемной убийце, без ребёнка. Я жду, когда она умрёт. Ей придётся умереть так, чтобы снять с Джона ответственность за женитьбу на ней и оставить меня с чистыми руками. Она наёмный убийца, хотя и на пенсии, и вполне возможно, что старый коллега подумает, что его надули, и выследит её. Она оставит Джона и ребёнка (ладно, в этом сценарии может быть ребёнок, хотя бы для того, чтобы усилить остроту ситуации) и сбежит, чтобы Джон не стал мишенью неизвестных плохих парней. По этому сценарию мы будем путешествовать по миру, выслеживая её, и Джону это понравится. Но, в конечном счете, Джон будет возвращаться к Мэри, пока она рядом, так что Мэри придётся умереть. И она умрёт самым благородным образом из всех возможных: она бросится навстречу пуле, чтобы спасти мою жизнь. Даже если это физически невозможно, она каким-то образом предугадает пулю и будет действовать достаточно быстро, чтобы... Не имеет значения. Она умирает у него на руках, а он поворачивается ко мне и говорит: «Не смей. Ты дал клятву. Ты поклялся в этом». Я вычеркиваю сценарий номер восемь. Сценарий номер девять: Мэри мертва. Кажется, нет такого способа убить её, который не разозлил бы Джона на меня. Это так разозлило Джона. С таким же успехом я мог бы рассказать о наркотиках. И я уже знаю, чем это закончится, так что... Сценарий номер десять: Тайная сестра. Должно быть, я впадаю в отчаяние, если думаю, что тайная сестра − это хорошая идея. Почти такая же плохая, как тайный близнец. Отчаяние заставляет меня прибегать к штампам. А может, это всё из-за наркотиков. (Ей нужно странное имя, которое в то же время было бы угрожающим. Возможно, Эвр. Люди будут продолжать говорить о Восточном ветре и даже не будут знать, что это предвещает её появление.) Примечание: поскольку мы никогда не упоминали о ней до сих пор, у меня, должно быть, какая-то странная форма амнезии. Это должно быть связано с какой-то детской травмой. Я помню, как я был расстроен, когда умер мой пес Рэдберд. Мне было пять лет, я думаю. Возможно, Рэдберд был не собакой, а человеком. Ещё один тайный родственник? Я беру на заметку подумать об этом. Майкрофт, конечно, знает о ней всё, потому что он Майкрофт. Эвр − психопатка, убийца, и он решил, что её нужно держать взаперти. За исключением тех случаев, когда она необъяснимым образом сбегает и причиняет вред. А позже возвращается, не оставив никаких следов своего отсутствия. Моя тайная сестра стреляет в Джона из пистолета с транквилизатором и похищает нас с Майкрофтом. Что-то вроде того. Мы отправляемся на остров, где правительство (или кто-то ещё) построило сверхсекретную психиатрическую лечебницу, в которой содержится только один заключенный: моя безумно умная и опасная сестра. Она подвергает нас серии странных испытаний без какой-либо ясной цели, всё это время притворяясь маленькой девочкой в самолёте, полном потерявших сознание пассажиров. Это должно быть своего рода метафорой. (Не спрашивайте, я в ударе). То, как Евр выполняет всё это, не нуждается в каких-либо объяснениях. Она настолько умна, что, по-видимому, обладает способностью гипнотизировать людей, просто разговаривая с ними, перемещать людей из островных тюрем куда-нибудь в Сассекс, где они будут просыпаться в старом загородном поместье моей семьи (У нас есть загородное поместье? Это в Сассексе? Майкрофт узнает.) Я разгадываю тайну, связанную с надгробиями, и это помогает мне спасти Джона, который едва не тонет, прикованный цепями в колодце, где мой лучший друг детства, с которым мы играли в пиратов и которого звали Рэдберд, тоже утонул, убитый моей пятилетней сестрой. Завернувшись в одеяло, он скажет мне, что всё так, как есть. И я буду знать, что он любит меня. Эвр придётся снова посадить за решётку, как только я спасу Джона, хотя теперь, когда я знаю о ней, я, возможно, навещу её. Мы сможем вместе поиграть на скрипке. Она не станет менее безумной, но мне будет легче оттого, что я её не помню. И, в качестве бонуса, мои родители будут злиться на Майкрофта. Джон поговорит с призраком Мэри, потому что он ещё не до конца решил этот вопрос, и она даст своё благословение, потому что теперь, когда она мертва, она вряд ли сможет возражать против того, чтобы её муж занимался сексом со своим лучшим другом. Действие кокаина заканчивается, и всё это уже не имеет смысла. Я зажигаю спичку и сжигаю сценарий номер Десять дотла. Выпив две кружки остывшего чая, я предпринимаю ещё одну попытку. Пока я жду, когда вода снова закипит, в мою дверь стучат. Я радостно распахиваю её, ожидая увидеть Джона, который больше не будет Злым Джоном, а Грустным Джоном, который хочет извиниться за то, что избил меня. − Майкрофт, − говорю я, когда вижу, кто это. − Будь так добр, отвали. − Я тоже рад тебя видеть, дорогой брат, − отвечает он. − Чего ты хочешь? Он выглядит раскаявшимся, и я сразу понимаю, что он сделал что-то, что мне не понравится. − Я должен кое в чём признаться. − Он садится на моё кресло. Я заканчиваю заваривать чай. Я не спрашиваю его, хочет ли он чай. Он, без сомнения, знает всё о вчерашнем фиаско в «Лэндмарке», и я определённо не хочу, чтобы он сказал мне, что «я предупреждал тебя». − Шерлок, я не уверен, как тебе это объяснить, − говорит он. − Попробуй мне объяснить. Ты можешь считать меня идиотом, но я верю, что смогу не отставать. Просто скажи это. − Очень хорошо. Шерлок, на самом деле я тебе не брат. − Я понимаю. − Я дую на свой чай, который всё ещё слишком горячий, чтобы его пить. Где-то в буфете наверняка есть печенье, но если я его найду, Майкрофт съест большую его часть. − Почему ты так думаешь? − Я так не думаю. Я знаю это. Я тебе не брат. − Хорошо. Тогда ты не будешь возражать, если я ещё раз попрошу тебя отвалить. − Я не собираюсь отваливать, как ты поэтично выразился. Поскольку ты не хочешь задавать разумных вопросов, я задам их за тебя. Подумай, Шерлок. Если я не твой брат, то кто же я тогда? − Мне всё равно. У меня на уме другие вещи, и чем скорее ты уйдёшь, тем скорее я смогу с ними разобраться. − Сценарий номер Одиннадцать, я думаю. У меня будет амнезия... или, может быть, у Джона будет... − Я верю, что смогу тебе помочь. На самом деле я человек, обладающий большой властью. − Да, да. Ты часто напоминал мне об этом. Как британское правительство собирается мне помочь? − Я не британское правительство. Я работаю в сверхсекретном подразделении BBC. Меня можно назвать феей сюжета. Я отпиваю глоток чая, который внезапно остыл больше, чем мне хотелось бы. − Фея, я вижу. Фея сюжета, хотя... − Я управляю сюжетом твоей жизни. Любой контроль, который, как ты думаешь, у тебя есть над этой историей − иллюзия. Я обеспечиваю все повороты, даю тебе неожиданные повороты и развязки, а иногда и deus ex machina. − Полагаю, именно поэтому моя жизнь сейчас не имеет смысла, − говорю я. − Ты делаешь отвратительную работу. Он выглядит немного раздражённым. − Я бы так не сказал. Я вернул тебя из мёртвых. − Ты подарил моему лучшему другу, моему потенциальному увлечению, девушку. Как это можно назвать хорошей работой? Я отдал за него свою жизнь, а он собирается жениться на другой? Что это за сюжет? − Долгий, наполненный множеством тревожных эпизодов, так что, когда ты пройдёшь через всё это, что бы ни случилось, это будет таким облегчением, что ты примешь это. − И ты сам придумываешь всю эту чепуху? − В основном. У меня есть молчаливый партнёр. Ты не можешь с ним поговорить, потому что он не участвует в сюжете. Но мы подумали, что было бы неплохо предупредить тебя, чтобы ты знал, что будет дальше. − Я не хочу знать, − говорю я. − Я просто хочу, чтобы всё было исправлено. Прошлой ночью, я полагаю, ты счёл это очень остроумным поворотом событий. Бедный Шерлок восстал из мёртвых и был избит своим лучшим другом. Джон бы так не поступил. Мне всё равно, со сколькими женщинами он обручится, он принадлежит мне. Мы оба это знаем. Все эти женщины были просто отвлекающими факторами, тупиковыми точками, пока он разбирался со своим посттравматическим стрессовым расстройством и подавленной гомосексуальностью. Сюжет наших жизней один и тот же: мы вдвоём против всего мира, парни с Бейкер-стрит раскрывают преступления, пьют чай и наслаждаются приятными моментами, а Джон не уходит, чтобы провести остаток своей жизни, привязанный к женщине. Женитьба на нем разрушает нашу динамику. − Только временно. Мы рассмотрели твои предложения. − Мои предложения? − Кажется, ты назвал их сценариями. Их одиннадцать. Все варианты развития сюжета, которые могут быть предложены с этого момента. − Но ни один из них на самом деле не работает, − протестую я. − Всё это чушь собачья, потому что ты поставил меня в безвыходное положение! − Ты ошибаешься. − Он слегка самодовольно улыбается. − Некоторые из них были довольно оригинальными. Мне особенно нравится Мэри в роли тайного убийцы. На самом деле мы планировали позволить ей отойти на второй план, возможно, время от времени она будет ненадолго появляться. Ты позвонишь Джону и скажешь, чтобы он «немедленно приезжал». И он будет готов идти, но потеряет свою шляпу... − Джон не носит шляп. − Тогда его револьвер. Не имеет значения. Он может что-то потерять, и роль Мэри состоит в том, чтобы найти это для него и отправить его с тобой на поиски приключений, ласково рассказывая ему о том, как опасно работать с Шерлоком Холмсом. Это единственный раз, когда мы получим от неё весточку. В конце концов, она по ошибке начнёт называть его Джеймсом и отправится навестить свою мать, хотя мы заранее определили, что она сирота. Он перестанет приходить домой, а будет постоянно жить на Бейкер-стрит. Никто больше не упомянет её имени. − Мы просто забудем о ней? − Мы могли бы намекнуть, что она умерла. Джон мог бы сделать загадочное замечание о своей тяжёлой утрате. Именно это мы и планировали. Но твои идеи на самом деле намного лучше. Мы собираемся использовать их все. − Все? − Теперь я понимаю, что сценарий номер Десять должен включать сцену, в которой у меня есть возможность застрелить Майкрофта. Он кивнул. − В твой жизни женщины занимают второстепенное место. Есть миссис Хадсон, но она дерзкая и эксцентричная пожилая женщина, типичный персонаж. Роль Молли в некотором роде романтична, но она довольно трогательна. Её функция − заставить тебя казаться привлекательным в глазах женщин, в то время как ты их игнорируешь. Салли Донован − невыразительный персонаж, враг, который не представляет угрозы, но никогда не примирится с тобой. Я полагаю, она − обычная шутка. Мэри Морстен − идеальный персонаж, который сделает сюжет твой жизни менее женоненавистническим. Нам нужно сделать её такой же интересной, как Мориарти − умная, дерзкая злодейка, которая пытается оставить карьеру убийцы позади, выйдя замуж за человека, чей лучший друг может догадаться о её прошлом, но ничего ему не скажет, потому что втайне так сильно влюблён в своего лучшего друга, что хочет, чтобы он это сделал. Будьте счастливы любой ценой. Мы подумали, что в сцене, где она стреляет в тебя, она могла бы надеть комбинезон. − Она злодейка? − И да, и нет. Да, потому что злодеи интересны и сексуальны. Они добавляют остроты сюжету. Нет, потому что Ватсон собирается жениться на ней, и мы не можем вызвать у неё неприязнь, иначе он будет выглядеть полным дураком. Он не должен знать, что она наёмный убийца, и ему придётся простить её за то, что она стреляла в тебя. И за то, что она не сказала тебе, что она была наёмной убийцей. − История с убийцей была просто глупой идеей, которая пришла мне в голову − она даже не имеет смысла. И Джон не простил бы ей этого, даже если бы случайно женился на ней. − Не забывай, он всё ещё Злой Джон, который будет делать то, чего ты не ожидаешь. В любом случае, всё произойдёт быстро, так что это не имеет значения. Не успеешь оглянуться, как мы все столкнёмся с Евр. Она собирается послать беспилотник, чтобы взорвать Бейкер-стрит. − Я всё ещё принимаю наркотики? − спрашиваю я. − Потому что это похоже на галлюцинацию. − Мы так же возвращаем Мориарти. − Но... он мёртв! − Как и ты. − На самом деле я не был мёртв − мы ведь всё это объяснили, не так ли? − Было много теорий о том, почему ты не умер. Мы не могли определиться, поэтому использовали их все, но так и не сказали, какая из них верна. Свидетели, как известно, крайне ненадёжны. − Но одна из них должна быть правдой! − Я раздражённо вздыхаю. Вероятно, не имеет значения, как это произошло на самом деле. Джон сказал, что его не волнует, как, его волнует только почему. − И раз уж мы об этом заговорили, как мне удалось в одиночку уничтожить всю организацию Мориарти? Один человек против величайшего преступного синдиката, который когда-либо существовал? Разве у нас нет людей из МИ-6, которые занимаются подобными вещами? Ты мог бы отправить нас с Джоном куда-нибудь отдохнуть, пока они во всём разберутся. Они пытали меня. Он делает неприятное лицо. − Я пытаюсь помочь тебе, Шерлок. Какой была бы твоя жизнь, если бы ты проводил её в отпусках и был счастлив в любви? Где в этом пафос? − Мне не нравится пафос, − говорю я. − Моя жизнь была бы... счастливой. Раздаётся ещё один стук в дверь. Майкрофт выглядит довольно удивлённым для феи сюжета, которая, предположительно, расписала мою жизнь так, чтобы она была максимально драматичной и пафосной. Я открываю дверь и вижу стоящего на пороге Джона, выглядящего встревоженным. − Шерлок, о Боже! − Что? − Я втягиваю его в квартиру. − Я не знаю, что произошло, − начинает он. − Я молился о том, чтобы ты не умер, и вот ты появился, и я... я хотел убить тебя. Я ударил тебя, и я даже не... − Он начинает плакать. − Я люблю тебя, Шерлок, и я причинил тебе боль. Я не мог остановиться, даже когда понял, что происходит. Я словно потерял контроль над собой. Я не тот, за кого ты меня принимал, Шерлок. Сможешь ли ты когда-нибудь простить меня? − О, ради бога, − бормочет Майкрофт. − Он должен был разозлиться. Эти слова прозвучат гораздо позже. − Ты любишь меня? − говорю я. Он улыбается сквозь слёзы. − Конечно, люблю. Всегда любил. Просто мне пришлось перестать думать, что я не гей, прежде чем я смог это сказать. − Всё в порядке, Джон, − бормочу я, обнимая его. − Всё не так, − всхлипывает он, уткнувшись мне в грудь. − Почему он не сердится? − спрашивает Майкрофт. − Что есть, то есть, − отвечаю я. − И что бы это ни было, это намного лучше, чем то, что планировала фея. Он качает головой. − Ты забыл о Мэри. Она лживая беременная убийца. Джон поднимает голову. − Она убийца? − Это была только одна идея, − говорю я. − Не очень хорошая. Майкрофт надувает губы. − У нас могло бы всё получиться. − Заставив её застрелить меня, − говорю я. − Это ведь то, что ты планировал, не так ли? − Она стреляла в тебя? − Злой Джон вернулся. − Свадьба отменяется. Я не могу быть женат на женщине, которая застрелила моего лучшего друга, человека, которого я люблю больше всего на свете... − Но ты мог бы жениться на ком-нибудь другом? − спрашиваю я. Он краснеет. Это очаровательно. − Ну, ты же женат на своей работе. Я многозначительно смотрю на Майкрофта, а затем возвращаю своё внимание к Джону. − Я даже не знаю, зачем я это сказал. Когда ты сказал «одинокий», «такой, как я», я имел в виду, что «ты будешь моим парнем?» Он ухмыляется. − И я бы сказал... Не дожидаясь, что бы он сказал (что очевидно), я прижимаюсь губами к его губам, и мы целуемся. Это восхитительно. Именно так и должны заканчиваться эпизоды. − Нет, − говорит Майкрофт. − Ни в коем случае. Не тебе манипулировать этим сюжетом. То, что ты предлагаешь, не является и никогда не будет каноническим. − То, что ты предлагаешь, тоже не соответствует действительности. Если ты говоришь о каноне, то мы с Джоном познакомились в 1881 году. Я полагаю, это и есть канон. − Викторианский Лондон. − Майкрофт на мгновение задумывается. − Я думаю, это могло бы сработать. Мы начнём со сценария номер Девять − или это был Седьмой? Тот, где ты принимаешь наркотики, чтобы спасти Джона Ватсона. В наркотическом сне ты перенесёшься в Викторианскую Англию. Тебе предстоит раскрыть дело − мёртвая женщина возвращается, чтобы убить своего мужа... − И сеть суфражисток, преследующих жестоких мужчин, − добавляет Джон. Майкрофт сияет. − Это покончило бы со всем женоненавистничеством... − Он неопределённо машет рукой. − С этим женоненавистничеством. Нам даже не понадобится Евр. Блестяще. − Прекрасно, прекрасно, − говорю я, подталкивая его к двери. − Я вижу, ты уже хорошо подготовил план. − Я набросаю кое-что сегодня вечером. − Он кланяется. − Добрый вечер, джентльмены. Мы садимся в кресла. Уотсон пристально смотрит на меня. Я чиркаю спичкой и подношу её к мундштуку своей трубки, затягиваюсь, пока она не раскуривается. − Я действительно не могу поздравить вас, старина. − О чём вы говорите, Холмс? − Он хмурится, раскуривая свою трубку. − Любовь − это эмоциональная вещь, дорогой. − Это действительно так. Именно поэтому я не буду делать вам никаких матримониальных предложений. − Мисс Морстен? − Я надеюсь, она не будет слишком разочарована, − отвечает он, улыбаясь. − Я полагаю, что у меня уже есть обязательства. Я улыбаюсь в ответ. − Вы, конечно, напишете свой отчёт по этому делу? − Я так и сделаю. − Он закрывает глаза и выдыхает облако дыма. − Знаете, Холмс, мне иногда кажется, что мы просто персонажи какой-то истории. У вас когда-нибудь возникало такое представление? − У меня возникало, − отвечаю я. − Иногда я представляю нас в другом веке, где люди изобрели машины, с помощью которых они могут путешествовать по воздуху, устройства, позволяющие им общаться с людьми на расстоянии... − Например, с помощью телеграммы. − Да, но телеграф будет у вас в кармане, старина. У вас не будет посыльного, который позвонит вам в колокольчик и протянет листок бумаги. На самом деле, мы могли бы вообще обойтись без бумаги, сохранив при этом несколько деревьев. Он выглядит испуганным. − А как насчёт книг? − Мы тоже будем носить их в карманах, моя дорогой. Когда я захочу прочитать вашу новую историю, я вызову её, и она прилетит по воздуху на моё устройство. − Звучит опасно. То есть, летающие книги, − усмехается он. − Вся эта невидимая информация. Больше никаких сейфов. Кто может чувствовать себя как дома в таком изменчивом мире? − Думаю, я мог бы. − Я затягиваюсь трубкой, выпуская облако серо-голубого дыма. − У таких мужчин, как мы, могут быть преимущества. Возможно, мы даже могли бы пожениться. Он с улыбкой качает головой. − Какое у вас богатое воображение, Холмс. Я думал, что это я рассказываю истории. Я беру его за руку. − Так оно и есть, любовь моя. И я не собираюсь отказываться от вашей истории.