Bloody Mary

Аластор с тяжелым вздохом падает на диван, ударяясь о твердь спинки затылком. Злясь, он когтями распарывает обивку под ладонью и рычит. Под бинтами чешется и болит чувствительная грудь, мех между бедер щекочет то, что не надо. Кишки, будто сговорившись, внутри вертит, что жесть. Потная рубашка прилипла в подмышках и на спине, раздражая до предела. Даже будто бы старые шрамы тянуло. Каждая мелочь бесила, Аластор был в шаге от того, чтобы то ли разрыдаться, то ли взорваться. Это было самое обычное «ПМС», но от осознания легче не становилось. Аластор с детства приучился вести календарь, делал это с невероятной педантичностью и прекрасно чувствовал свои внутренние часы. Но внутренние часы иногда подводили, и заместо них его тошнило, мутило, бросало то в жар, то в холод, и всё это он переносил с привычной улыбкой. За ней скрывалось стойкое желание разнести всё нахуй для собственного душевного спокойствия… — Что с тобой, мой дорогой человек? В комнате вдруг появился Люцифер, перед этим тихо постучавшись. Ах, да, теперь Аластор не мог просто пропасть на денёк в своей комнате, никому ничего не сказав. С недавних пор у него появился маленький Король. Сладкий, иногда даже слишком, заботливый, который о нём беспокоился. Отношения у них были хрупкие, тайные, но вовсе не плохие. Целоваться с Люцифером было приятно. В «болоте» у Аластора теперь жила небольшая семья уток, которых он сам же Люциферу и подарил на круглую дату отношений. У Аластора на радио крутилась золотая коллекция джазовых пластинок — ответный подарок. Внутренности обдало трепетным теплом от одного вида обеспокоенного Люцифера. Он прикрыл за собой дверь и прошел вглубь комнаты, пристально разглядывая Аластора. Изначально они сошлись на ненависти к «Ви» и телевизору. Из вредности к ним совершенствовали Отель семимильными шагами, работая вместе днём и ночью. В кабинете Люцифера они выяснили, кто и какой кофе любит — без него бессонными ночами работы было никуда. Потом на больших мероприятиях Люцифер и Аластор стали держаться вместе — они были двумя главными управляющими, и оба не любили веселиться так, как это делала «молодёжь», но обязаны были присутствовать. На одном из таких мероприятий на столе оказался глинтвейн — любимая сладость-пряность как Люцифера, так и Аластора. Кто не пьёт — тот хуеплёт, и кто кого этим взял на слабо в тот вечер они не запомнили. Один бокал, два бокала, три бокала, сладкий поцелуй с привкусом апельсина, кардамона и гвоздики, Люцифер на коленях Аластора, и еще один бокальчик, а потом — потанцевать. Заснули и проснулись они вместе. С тех пор они, вроде как, встречались. Но сексом они пока ни разу не занимались. Они к этому не стремились, им и без этого было весело. Всему своё время. Аластор закатил глаза. Он любил Люцифера, но боже-господи-пошел-нахуй было единственной его эмоцией в тот момент. — Это такие синяки, а не тени для век, — угрюмо сказал он и принялся развязывать бабочку. Люцифер сопровождал его рваные движения тревожным взглядом. Он вновь вжался в спинку дивана, безвольно опустив руки. Время позднее, он устал, сейчас бы виски — и будет легче. А будет ли? Голова и живот снова пошли кругом, от призрачного вкуса алкоголя на языке стало дурно. Значит — не будет. Он снова рыкнул себе под нос, но тихо. — Мне нехорошо, — сухо сказал Аластор, и в горле заклокотала обида на жизнь. Бесит всё, сейчас бы с глаз долой. Прямо с этих, с любопытных красных, рассматривающих его с жалостью. Он ведь даже не понимает, что с Аластором происходит. — Давай помогу. Люцифер — милейший, сахарно-розовый, с румянцем на щёчках. При этом — родоначальник греха, зубастая пасть, острые когти. Хреновый из него правитель, так себе муж, и отец не образцовый. Но сам по себе Люцифер был добрым. В отличие от Аластора. Аластор, на удивление, оказался… хорошим? На сколько мог быть хорошим садист с наклонностями каннибала. Да, с моральным компасом у него зачастую было не ахти, но он всё же оставался человечным под коркой напускного безумия. Люцифер посчитал его достойным любви. «Отель Хазбин» ведь руководствовался идеей возможности искупления, верно? Люцифер аккуратными пальчиками до-развязал узел на бабочке, распустил её и отложил ткань в сторону. Сразу за этим принялся расстегивать пуговицы рубашки. Одна, две, три… Бинт на груди его не смущал, Аластору удалось уболтать его, будто там — застарелая рана, — и он больше не просил его снять. От прикосновений на коже оставались теплые «пятна», от них по всему телу шла щекотка. Никогда и никто не касался Аластора так, как делал это Люцифер, и дело было вовсе не в том, как он прикасался. Скорее просто в том, что это делал именно он. Со вздохом облегчения Аластор ощутил, как мокрую от пота рубашку отлепили от спины и бережно сняли. Теперь даже было всё равно, что Люцифер увидел его в такой степени обнажённым. Кажется, что лишь по пояс, но никому до этого момента не позволялось видеть Аластора и таким. Мозг был измучен переживаниями и заталкиванием эмоций на подкорку, за зубастую улыбку, поэтому сил на переживания по таким мелочам не осталось. Здесь можно было не играть, Люцифер его и при худших обстоятельствах видел. Сапоги. Ох, чертовы сапоги… Обувь на копыта найти не так-то просто. Эти вот сапоги были с Аластором последние года два, и отлично держались. Но какими бы комфортными они ни были, каблуки всё равно давали эффект при долгой ходьбе. Люцифер аккуратно расстегнул застежку от икры до каблука, и обувь поддалась, легко сползая с ноги. Со второй он проделал то же самое. От физического удовольствия сознание Аластора всё же немного поплыло. Его копыта опустились на пол, и он расслабил плечи. — Так хорошо? — Чудесно, спасибо. — Ты совсем плох. Хочешь, еду тебе сюда принесу? Аластор сидел на диване, и на нём были только брюки. Самаэль стоял на коленях между его ног. У демона даже щёки не краснели. Такое напряжение внутри, что не до смущения. — Сам схожу поем, всё нормально. Люцифер пристроился головой у него на бедре и сидел тихонько, как преданный пёс, будто боясь спугнуть. Поглаживал по коленке, тяжко вздыхая. Аластор отпустил сознание, наслаждаясь лаской, пока Люцифер не поцеловал его на внутренней стороне бедра. Просто так, с ничего. От этого прикосновения внутри что-то пробило его напряжение, как молотком картонную стенку, в сторону расслабления. Поцелуй через тонкую лоснящуюся ткань приятно взволновал душу. Аластор с удивлением обнаружил, что был совсем не против. Это оказалось не противным, не животно-пошлым, как в порно, а нежным, как умел только Люцифер и только с ним. Может, дело было лишь в том, что Аластор заебался, но захотелось тепла чужого тела. Второй поцелуй, третий. Ещё один облегченный вздох сверху. Аластор не мог описать это никакими словами, раньше его не касались так. — Ты что делаешь? — тихо спросил он. — Тебе не нравится? Демон на секунду остановился, прислушиваясь к себе. — Нравится. Люцифер взглянул добро, его руки коснулись нежно, заботливо. — Целоваться хочу, — внезапно выдал Аластор почти капризно. — Всё, что хочешь, всё — твоё. Такая политика раньше распространялась только на Чарли, но с недавних пор перешла и на Аластора. Их губы встретились в нежном поцелуе, хотя демону было не очень-то просто наклониться так, чтобы быть лицом к лицу с Люцифером. Целовались без языков, просто сухие губы к губам. На таком расстоянии Люцифер мог разглядеть едва заметные веснушки на темной коже. Красивые. Напоминали, что Аластор всё-таки был человеком. И этого человека при жизни поцеловало Солнце. Руки сцепились в замок на бедре Аластора. Он начал волноваться как только Люцифер приоткрыл рот, впервые приглашая дальше. Ал в ответ потянул его наверх и вбок, ложась на диван спиной, и Самаэль с удовольствием последовал за ним. Они целуются чуточку злее. Аластор стискивает в свободной руке светлые кудри, тянет на себя. Голова чуть-чуть кружится, но внезапно вдаривший адреналин перекрывает неприятные ощущения и последние сомнения. Люцифер почти ложится ему на грудь, и бинты впиваются в кожу чуть сильнее. Аластор касается своим языком чужих губ, острых клыков и языка. Не дает отстраниться, пока воздух не кончается. Всё быстро, немного слюняво и очень волнующе. В животе теперь трепещет, сладко простреливая удовольствием между ног. Будто бы затягивается едва ощутимый узел. Они оторвались друг от друга, шокированные собственной выходкой. Люцифер пытался отдышаться, его волосы лежали в абсолютном беспорядке, но он выглядел очень счастливым. Он посмотрел на Аластора, уставшего, разомлевшего от ласк, и перевёл взгляд на его припухшие от поцелуев губы. От этого взгляда узел в животе стал только больше, в груди появилась приятная щекотка, Аластору незнакомая. — Можно? — Люцифер вновь склонился над ним и указал пальцем куда-то ниже подбородка. Аластор молча кивнул, и сразу почувствовал влажные поцелуи на скулах и шее. Мягкие, едва ощутимые, как крылья бабочки. Губы касались скул, шеи, потом — кадыка, и тело невольно вздрогнуло от того, как зубы сомкнулись между шеей и плечом, пусть и несильно. Жар прилил к низу живота. Ал выгнулся в спине, не понимая, что на него нашло. Они и раньше целовались, но до такого не доходило. Руки запутались в светлых волосах на чужом затылке и дергали-дергали-дергали, чтобы было ближе и сильнее… Рубашка мешала по-нормальному поцарапать спину. Аластор раздраженно дернул Люцифера за воротник. Тот понял правильно — скинул с шеи галстук и, расстегнув три верхние пуговицы, стянул рубашку через голову. Он быстро сбросил с ног ботинки и вернулся обратно к Аластору. Теплым телом прижался вновь, с удовольствием простонав в унисон. По спине прошлись острые когти, оставляя слабые царапины. Внутри Аластора происходило что-то странное. С Люцифером всё было ясно — он уже, очевидно, занимался сексом, от простых поцелуев дети не появляются, для него всё это не в новинку. Но Аластор, который по сотне раз обсуждал с Рози её любовников и любовниц, никогда не думал, что это будет и про него тоже. Что он тоже рано или поздно сможет рассказать про свой опыт, что у него между ног тоже будет гореть от желания и течь, пачкая ткань. Но он был здесь, и его тело ласкали, и это было просто охуенно вопреки всему, что он себе представлял. Люцифер прощупывал Аластора кончиками пальцев. Его слегка выпуклые шрамы на животе и плечах. Шершавый бинт на груди, скрывающий что-то, что Самаэлю пока боялись доверить. Горячую кожу. Люцифер не боится и не мнётся, трогает его со знанием дела. Прикусывает кожу на ключицах, вылизывает шею, расцеловывает щёки. У Аластора сбивается дыхание. Для него это всё новое. Его если и касались, то только коротко, и будто бы боясь. Да и действительно боясь. Безвольно лежать под Люцифером было стыдно, но сил на большее не находилось. Хотя… Слабо прижать коленом чужой стояк и выбить тихий хрип оказалось лекарством для души и для тела. Его хотят. Лестно, когда тебя желает сам король Ада. Аластор даже улыбнулся от уха до уха. — Что, прямо так смешно звучало? — Люцифер улыбку замечает. — Прямо так, получается. Аластор прыснул со смеху, а от его смеха рассмеялся и Люцифер, уткнувшись лицом в бинт на груди. Его руки лежали на груди Аластора, пока тот гладил Самаэля по волосам. Они ненадолго остановились: смех успокаивал напряженные нервы. Люцифер, всё также улыбаясь, от груди повёл поцелуями к пупку. От пупка — неминуемо ниже, по густой дорожке красных волос. — Хочешь? — тихо спросил он, остановившись губами над пряжкой ремня. Аластору на секунду становится страшно и неловко. Но Люцифер ведь не чувствует его стояка, верно? И вопросов по этому поводу не задаёт, только жмется щекой ко внутренней стороне бедра, трётся мордой, целует. Но вдруг он ждал увидеть член, и теперь разочаруется? Аластор постарался набрать воздух в лёгкие и заранее приготовил себя к отказу в случае, если что-то пойдёт не по плану. — Да. Только у меня… — Я знаю. Вот оно как. Всё предельно понятно. Тревога отпускает. Почему-то Аластор сразу забывает о том, как «должно» выглядеть мужское тело, и чувствует себя точно таким же, каким был Люцифер. Равным. Рука легла ровно между ног Аластора, погладив абсолютно гладкую промежность, подтверждая, что всё в порядке, и что Люцифер в курсе всего. Демон ахнул, и Люци сразу убрал руку, не стал мучать. Звякнула пряжка ремня, Самаэль единым движением быстро стянул с Аластора штаны. Он не всегда носил традиционно «мужское» бельё. Иногда под руку попадало и что-то другое, что он считал более удобным. Но Люцифер не стал смотреть на него иначе после того, как увидел простые женские трусы с небольшой сеткой по верхнему краю. Лишь с любовью поцеловал Аластора через тонкую ткань, и тот запрокинул голову, не в силах справиться с таким ярким удовольствием. — Хочешь, бинт снимем? — вдруг предложил Люцифер. Время остановилось. Аластор снимал бинт только при Ниффти, она же часто помогала его затягивать. Но чтобы перед кем-то другим… — Можем и не снимать! — Люцифер тут же дал заднюю, но Аластор поймал его за руку и притянул ближе. — Снимай. Аластор быстро обнял его за шею и отпустил, чтобы ему было удобнее разматывать бинт. Застежка находилась на спине. Люцифер осторожно открепил её и принялся разматывать слой за слоем. Когда его взгляду открылась небольшая, аккуратная грудь, наполовину покрытая шерстью, глаза у него загорелись. Аластор впервые покраснел от смущения. Он не задумывался о своём теле во время работы и разговоров с другими, потому что его образ давно сложился в чужих головах, и мисгендеринг ему не грозил. Даже в зеркале он больше не видел в своём собственном теле врага. Но здесь, на диване, под Люцифером, его физическая оболочка будто бы что-то меняла. — Это… Нормально? — смущённо спросил он. — Абсолютно. Люцифер уверенно улыбнулся и, целуя Аластора, погладил его грудь ладонями, не сжимая, просто на пробу. Соски тут же затвердели от возбуждения. Демон пытался держать себя в руках, но довольная улыбка его выдавала. — Красивый, — единственное, что позволил себе сказать Люцифер прежде, чем вернуться к тому, на чём он остановился. Аластор закинул одну ногу на спинку дивана, а вторую — на плечо Люцифера. Тот стянул трусы, откинув подальше, и двинулся ниже. Вульву обожгло первое прикосновение горячего языка — внутри Аластора взорвался фейерверк. Люцифер прижал язык к клитору, обвел по кругу на пробу. Алатор крепче сжал в руке его волосы, подрагивая. Ему сложно было стонать — он привык управлять голосом от и до, и мог бы спокойно говорить, даже если бы ему в этот момент отрезали руку. Он не мог просто отпустить себя после многолетней практики. Люцифер не давил и не требовал от него громкости. Он обвёл языком от входа во влагалище вверх, прижался лицом ближе, снова толкнулся языком к клитору, настойчиво лаская, обводя по кругу несколько раз. Аластор чуть напрягся, приподнимая бедра, но Люцифер прижал их обратно к дивану. Пальцы впервые раздвинули половые губы, проникая одним, на пробу. Всё внутри горит, Аластор мычит в сомкнутые губы. Спина выгнулась сама собой, и он внезапно сжал голову Люцифера меж бёдер так, что он тихо попросил: «Полегче…» Бедра дрожат, пушистый хвостик, который внезапно возник между ног из-за смены положения, завилял. В животе скрутился посильнее узел и всё обдало жаром. Сознание вопило одним словом: «ПРИЯТНО». Мышцы во всём теле напряглись, но разрядки не произошло. Аластор разочарованно промычал что-то невнятное, и Люцифер отстранился, чувствуя, что им обоим нужен перерыв. У него затекла челюсть. Аластор приоткрыл один глаз, а потом второй, в упор смотря на белое лицо. На белое лицо, от носа до подбородка измазанное в крови. В его, Аластора, крови. — Блять!!! — вскрикнул он и когтями вновь разорвал ткань на одной из подушек, полезла из дивана белая набивка. Демон не знал, куда себя деть от стыда, только закрыл руками горящее лицо. — Да почему, чёрт возьми, почему… Потому что забегался с делами. Потому что Ви снова начали что-то мутить. Потому что отменили еженедельную встречу с Рози. Потому что разнервничался до предела из-за всего этого. Погода поменялась, съел меньше оленины, чем обычно, Луна в Весах и асцендент в Раке, да что блять угодно могло заставить месячные начаться на неделю раньше. Так вот, почему было так плохо. От обиды живот внезапно скрутило болезненным спазмом. Люцифер явно это почувствовал. — Аластор? Милый, что с тобой? — Месячные. Он закрыл лицо ладонями и не мог взглянуть Люциферу в глаза, хотя тот звучал беспокойно. — Я знаю. Еще сидя на полу почувствовал запах крови. — И ты продолжил?! — у Аластора пересохло во рту. — Да. Демон отнял ладонь от лица, одним глазом рассматривая расчерченное красным лицо. Как будто их первый раз пошел абсолютно по пизде (по его, окровавленной), но, кажется, ещё не всё было потеряно… — И тебе не противно? — Не-а, — он помотал головой и вдруг вздохнул, закатив глаза. — Слушай, у меня была жена, и я пережил парные роды. Вагина и месячные — это последние вещи, которыми меня можно напугать. Правда. Но, если хочешь, мы можем прекратить. — Не хочу, — быстро ответил Аластор, сам себе не веря. Люцифер пожал плечами. — Тогда… Всё в порядке? — Да. — Тогда продолжаем? — Дерзай… Люцифер действительно продолжил, лаская с большим рвением. Аластор почувствовал пальцы у входа во влагалище и слегка дёрнулся. — Можно? — переспросил Люцифер. — Давай. Аластор тихо зашипел и прикусил губу до крови, когда палец проскользнул внутрь и прижался в нужном месте, будто Люцифер заранее знал, где было бы приятнее. — Не молчи, если хочешь. Нас никто не услышит, — наблюдая за тем, как палец медленно входит в узкое нутро, Люцифер даже слегка отстранился. — Я не могу, это не так уж просто! — Расслабься… — Меньше слов — больше дела. Аластор потянул его за волосы, слегка тряхнув. Люцифер, поражённый сильным возбуждением, лишь хмыкнул и продолжил ласки языком, который будто бы стал длиннее обычного. Аластор довольно ухмыльнулся. Приятно, когда Его Величество отбрасывает королевские замашки и подчиняется ему, простой смертной душе. Удовольствие приходило волнами, но пока что слабыми. Аластора отвлекли, ему нужно было немного времени, чтобы вновь настроиться на интим… Оголённая грудь чувствовалась непривычно, демон коснулся напряженных сосков и вдруг тихо ахнул. Это было неожиданно хорошо, он даже не знал, что так бывает. Внутри касаются не только пальцы, но и язык. Мягко, но настойчиво, и клитор обводят пальцем. Живот начинает сводить удовольствием, обжигать жидким пламенем. Они сегодня перешли все границы: вскрыли маленький секрет Аластора, сняли с него одежду, случайно сделали всё грязным (не намеренно, но что сделано, то сделано), и теперь доводили его до первого в жизни оргазма. Люцифер снова обвел клитор пальцем, отодвинулся назад и пристально стал рассматривать реакцию Аластора. Его щёки заалели от ощущения чужого внимательного взгляда. Аластор тихо простонал на пробу, пытаясь разрушить внутренний барьер. У него получилось. Стены поглощают звук, не пуская дальше. Он ухватил чужую свободную ладонь и положил себе на грудь, заставив ласкать рукой. Палец толкнулся внутрь быстрее, колени Аластор неосознанно развёл шире, давая больший доступ. Он впился когтями в подушки, вновь порвал ткань, придётся всё менять потом… Попробовал стонать громче, даже не от возбуждения, а чтобы услышать, как это прозвучит. Вместе со стоном из груди будто выходит напряжение, копившееся там, оставляя лишь легкое приятное покалывание под сердцем. Становится легче. После нескольких удачных толчков Аластор весь напрягается, изгибаясь, и внезапно для себя кончает, когда только Люцифер сжимает его сосок. Тело трясёт, судорога приятная, долгожданная. Аластор весь слабеет, мышцы становятся, как желе, он безвольно падает на диван. Но Люцифер не отстраняется, не отлипает… — Люци… — он стонет, не в силах сдерживаться. — Люци! Тело бьёт дрожь, каждое движение языка ощущается острее в десять раз. Всё это слишком быстро и слишком сладко, и с возбуждением он не может справиться. — Лу-у-у… Бл-л-ля-я-я-ть!.. Даже рука, нещадно дергающая его за волосы, не остановила Люцифера. Он прижался и упрямо продолжал двигать языком в одном и том же ритме. Аластор сдался ему на милость и откинул голову назад, позволяя Люциферу продолжать эту сладкую пытку. Уткнулся носом в разодранную подушку, постанывая, последнее оставшееся напряжение собиралось у низа живота по капле со всех концов тела. Когда его во второй раз полноценно охватывает оргазм, Люцифер наконец отстраняется, наблюдая за тем, как Аластор трясётся, разводя ноги шире и подмахивая бёдрами вверх. Сделал последние несколько движений пальцем по клитору, отчего Ал подался выше, вскрикивая. Он слизывает кровь с губ, довольный проделанной работой. Аластор уставше смотрит в потолок, лицо у него горит, но он абсолютно не чувствует былой усталости. Все проблемы вдруг становятся незначительными, мир сужается до дивана, всего изодранного и испачканного в крови. — Пиздец. Люцифер звонко смеётся. На секунду воцаряется молчание, но Аластора осеняет: — А ты? — Я?.. — Твой оргазм? — Я, эм… — Самаэль смутился. — Я уже всё. Только не смейся. Аластор приподнялся на локте, чтобы посмотреть Люциферу в глаза. Тот не врал, и мокрое пятно на его штанах красноречиво подтверждало слова. На щеках подсыхала кровь. — То есть… Тебе… Даже когда… — Аластор в смущении развел ноги и указал на беспорядок между ними, не в силах описать словами. — Когда вот так… И тебе понравилось? Прямо так понравилось? — Ну, прямо так понравилось… — Щеки Люцифера стали желтыми. К ним прилила золотая ангельская кровь. — Ты мне таким понравился. Аластор еле удержался от того, чтобы не захлопать в ладоши от счастья, но вместо этого только обнял Люцифера и притянул к себе. Они кое-как оттираются салфетками прежде, чем добраться до ванной. Аластора одаривают поцелуями, гладят, ласкают, отмывают всё между бёдер. Даже спазмы матки от этого ощущаются не так остро. Люцифер предлагает ему целый шкаф прокладок, чистое бельё и небольшой холодильник со сладостями. Они болтают о прошедшем дне, соглашаются, что Хаск лучше работает, когда рядом Энджел, потому что хочет произвести на него впечатление, хихикают. Аластор говорит, что скучает по Рози. Люцифер делится, что хочет подарить Чарли и Вэгги VIP-билеты в клуб к Асмодею ближе к дню Святого Валентина. И в душе, и в теле чувствуется безумное облегчение от того, что Аластору больше не надо себя прятать. Засыпая, он чувствует, как Люцифер трется лицом о его грудь, зарываясь носом в шерсть. Демон не капризничает, ему это безумно льстит и нравится. Он остается в том же положении, а Люцифер гладит его живот. Без бинта спать в разы приятнее, теперь можно вздохнуть полной грудью.