Обречённый

Это был обычный день, ничем не отличавшийся от других. Ёнджун по обыкновению поднялся с кровати, с трудом передвигая ноги после очередной бессонной ночи, проведённой за компьютером. Да, на работе от него требуют слишком уж много, выжимают почти все соки, но... Ведь так много людей хотят устроиться именно в эту компанию. Они проходят прослушивания по несколько раз в год, платят за профподготовку, а Ёнджун... Он попал сюда с первого же собеседования. Его мечта исполнилась так легко, заставляя всех остальных с завистью глядеть ему в спину, когда тот покидал здание с приглашением на постоянную должность в руках. Стабильная зарплата, высокооплачиваемый отпуск, хорошие условия работы, квалификационные курсы для сотрудников... Работа и правда была просто идеальной, но только прийдя в первый свой рабочий день Ёнджун понял, что кроется за такой популярностью и высоким качеством. Работать часами и днями напролёт, работать долго и без перерывов, работать на отлично и выкладываться по полной. В компании его сразу полюбили за трудолюбие и непоколебимую вежливость, каждый день в офисе он показывал себя с самой лучшей стороны, но стоило Ёнджуну прийти домой, как он обессиленно падал на кровать и материл дурацкого директора, дурацкую загруженность, дурацкую работу и свою дурацкую жизнь, но уже на следующий день с презентабельной улыбкой снова шёл в офис. Глотком свежего воздуха были встречи с друзьями, которые случались не так уж и часто, как хотелось. Двое верных друзей, Бомгю и Хюнинкай, с которыми он дружит ещё со школьных лет, убеждали его, что всё чудесно, и что он большой молодец, дважды (а может и чаще) прятали от него образец заявления на увольнение, каждые выходные звали его кофе выпить и в парк погулять, а когда тот отказывался, приходили к нему прямо домой с вкусной едой и киноновинками на флешке, скачанными с левого сайта, устраивали тихие посиделки с душевными разговорами, а позже, оставив очередную дозу позитива в скромной квартирке Ёнджуна, уходили, не забыв удачи на работе пожелать и образец заявления об увольнении припрятать в новое место. Именно эти моменты своей жизни Ёнджун ценит больше, чем рабочие будни в престижной компании. Но помимо дурацкой работы была ещё одна проблема – проблема этого мира. Каждое утро, каждый и день и каждый вечер Ёнджун буквально покрывался синяками, мозолями, царапинами и прочими ушибами. Иногда он просто лежал на кровати и думал, почему его соулмейт так много бьётся. Может быть, он живёт в ещё более мелкой квартирке, чем у Ёнджуна? Размером, скажем, с ванную комнату. Вот и бьётся постоянно об мебель, стены, может быть, даже потолок – так думал Ёнджун, когда у него ни с того ни с сего появился огромный синяк на левом виске, а потом ещё один на затылке. Пару раз к нему приходила мысль что, его, может быть, избивают? Тогда что? Ёнджун всю жизнь будет ходить такой безжизненный из-за какого-то соулмейта, которого он в глаза ни разу не видел? Правда, бывало и так, что он, сидя на работе, внезапно чувствовал сильную боль в руке или, например, в лодыжке. Он шёл в медпункт, а там оказывалось, что у него вывих или растяжение. Он предпочтёт промолчать про перелом правого запястья, из-за которого он не смог писать, а соответственно ходить на работу целый месяц. Когда он впервые из ниоткуда заполучил растяжение левой лодыжки, он испугался не на шутку. Ему действительно стало страшно. Не страшно ли это, если в любой момент – а момент действительно может быть любым: спишь ты или едешь в автобусе, чистишь зубы или стоишь в очереди в магазине, - в любой момент ты можешь скорчиться от неизвестной боли, взявшейся просто из воздуха, а затем, из-за того, что ты не знаешь, как именно ты получил травму, в виде бонуса обретёшь подозрительный взгляд и разочарованный вздох врача. Поначалу ему действительно было страшно, но позже он привык. В одном его кармане постоянно находилась пачка пластырей, в другом – бинты и заживляющая мазь, в быстрых вызовах стоял телефон ближайшей больницы и скорой помощи, в сумке валялась бутылка воды и обезболивающее, а одежда всегда была универсальной, чтобы в ней можно было пролежать несколько дней в больнице в крайнем случае. Как-то Бомгю предложил добавить к этому «набору выживания со своим горе-соулмейтом» ещё и жгут, но Ёнджун лишь отмахнулся – не дай бог. Так и протекали его суровые будни, ночами он подготавливал материалы, а днём в офисе приводил их в презентабельный вид и отправлял на проверку менеджеру. Сегодня же на Ёнджуна снова накатилась волна негативного настроения под названием «я ничего не хочу», и он полчаса стоит перед зеркалом в ванной, изучая новые синяки. - Вот этот – будто бы он об угол комода ударился, - бормочет он, прикладывая лёд к ушибам, - этот – похоже на то, что он просто упал. Об асфальт... Он вздыхает. Такой обряд уже вошёл в его ежедневный ритуал сборов на работу и хоть чем-то отличал его жизнь от стандартного среднестатического южнокорейского офисного работника. Сегодня синяков как-то мало. «Жди беды» - такой признак он выявил на многолетнем опыте. Последний раз перелом пальца сигнализировали всего-то пару незначительных ушибов на левом колене, которые прошли на следующий же день, в отличие от пальца. Он заваривает себе кофе и включает компактный телевизор, быстро просматривая последний выпуск новостей, кидает грязную кружку в раковину, и та с грохотом разлетается на части, а Ёнджун лишь морщится и зевает. Минус пятая кружка за месяц. Он надевает слегка помятую рубашку, а сверху накидывает поношенный пиджак. Запинается о длинные брюки и, обувшись и схватив портфель, выходит из дома и быстрым шагом идёт по улице, иногда поглядывая на механические часы, что показывают пятнадцать минут до начала рабочего дня. В офисе как всегда тихо и пустынно. Гнусная атмосфера, витающая здесь, также сильно повлияла на Ёнджуна: в первый же месяц работы здесь он перестал носить оверсайз футболки и цветные джинсы, перекрасился из кораллово-розового в чёрный, почаще стал держать рот на замке и быстро научился натянуто улыбаться и говорить, что работает в лучшей компании в мире. Ёнджун вяло плетётся к лифту, выходит на нужном двадцать первом этаже, направляется к дальнему рабочему месту у окна, обсаженному растениями и обклеенному планерами и цветными листочками с заметками. Он отодвигает стул и плюхается на него, тяжело вздыхая. Портфель вешается на прибитый к стенке крючок, а взятый из него ноутбук оказывается на столе, включённый. Ёнджун протирает очки, которые носит только для вида – зрение у него отличное, маленькой тёмно-серой салфеткой и, надев их, оглядывает помещение. Коллеги сидят каждый на своём месте, уставившись в мониторы или в бумаги, кто-то что-то пишет, кто-то печатает. Единственный шум составляют звуки клацающих кнопок клавиатур и шуршание ручки по бумаге, а также редкие разговоры по телефону с менеджером. Он снова вздыхает. Курсор мышки быстро находит нужную вкладку с бесконечными таблицами и цифрами отчётов, и Ёнджун, в третий раз вздохнув, приступает к рутине. Время течёт очень медленно, до перерыва на обед остаётся ещё целых два часа, а Ёнджун уже голодный. Но он упорно считает какие-то проценты, заполняя таблицу, которую ему нужно отправить менеджеру сегодня вечером. Внезапно от работы его отвлекает резкая боль в голове. Он сразу сжимает голову руками и откидывается на спинку стула, зажмуривает глаза. Боль просто разрывает его голову на части, и ему кажется, что он сейчас просто умрёт на месте ну или, как минимум, отключится. Но так же внезапно всё проходит, и остаётся лишь неприятный осадок. Ёнджун хочет сходить умыться, а заодно проветриться. Он отодвигает стул и встаёт. Стул, на его удивление, даже не скрипит по полу. Ёнджун хмыкает и идёт в сторону уборной. В офисе тихо, даже очень. Ёнджун с удивлением отмечает про себя, что все мелкие звуки прекратились, и кругом полная тишина, даже ветра за окном не слышно. Он быстро заворачивает за угол и толкает дверь в уборную, та закрывается очень тихо, что удивляет Ёнджуна ещё больше. «Видимо, поменяли на новую, больше не скрипит» - думает он и подходит раковине, открывает воду и умывается. Смотрит на себя в зеркало и с ужасом осознаёт, что... Звука льющейся воды он тоже не услышал. Он быстро мотает головой, отгоняя плохие мысли. Последний раз глядит на себя в зеркало и покидает помещение, дверь вновь бесшумно закрывается за ним. Он снова идёт к своему рабочему месту, как вдруг кто-то хватает его за плечо. Он оборачивается и видит Минги – их менеджера. В руках у него две толстенные папки, полные бумаг, и он как всегда смотрит на Ёнджуна гордо и с энтузиазмом, что-то произнося. Ёнджун не слышит его. - Что? Простите, я не услышал. Можете, пожалуйста, ещё раз повторить? – улыбаясь, проговаривает Ёнджун, но улыбка сразу же сползает с его лица. Он не слышит себя. Минги, нахмурив брови, с подозрением смотрит на него, и Ёнджун читает по губам, как он произносит «ты чего?». Потом он снова говорит что-то, как рыба, просто открывая рот, но Ёнджун его не слышит. Ёнджун испуганно хватается за голову, также испуганно глядя на Минги. Тот, кажется, вообще ничего не понимает и, видимо, что-то переспрашивает. Ёнджун быстро озирается: за ними уже наблюдает штук пять сотрудников, и все обеспокоенно смотрят на Ёнджуна. Тот чувствует, как страх заполняет все внутренности, заставляя кончики пальцев подрагивать. - Подождите, пожалуйста, несколько минут, - говорит он, вновь не слыша собственного голоса, и уносится прямо по лестнице на этаж ниже, не в силах ждать лифт. Он бежит в чёртов медпункт, где стал главным гостем. Иногда он думает над тем, что судьба ему вроде как помогла, сделав медпункт в сорокаэтажном здании именно этажом ниже его собственного. Врач, здесь работающий, сразу же отрывается от чтения, стоит Ёнджуну вбежать в кабинет, как ураган, и начать нести какую-то неразбериху. - Так, тише, тише, успокойся и сядь на кушетку, а потом по порядку, с чувством, с толком, с расстановкой рассказывай, - произносит врач Юнхо, жестом показывая ему на кушетку. Ёнджун, не понявший ни слова, садится, - что случилось? Последнее Ёнджун читает по губам и ещё пару секунд тупит, глядя в пол и формулируя более правильное предложение. Потом всё-таки говорит, глядя на врача: - Я, кажется, оглох. Юнхо открывает рот и ошарашенно смотрит на Ёнджуна. Тот опускает взгляд. Юнхо говорит ещё что-то, а потом бьёт себя по лбу, берёт бумажку и пишет на ней что-то ручкой. Подзывает Ёнджуна жестом и вручает бумажку. «Как ты это понял?» Ёнджун вздыхает и садится на стул возле врачебного стола, вкратце рассказывает всё с самого начала: как у него заболела голова, как было тихо в офисе, как не скрипела дверь, и как не шумела вода, и как Минги говорил что-то, а Ёнджун не услышал даже собственного голоса. Юнхо вздыхает; бормочет что-то, глядя на Ёнджуна, а потом пишет на бумажке: «Найди своего дурацкого соулмейта и надавай ему по шапке. Я уверен, что это он оглох». Да-да, Юнхо знал всю трагичную историю Ёнджуна с горе-соулмейтом и старался помогать, чем мог. У него-то всё было нормально: Минги был аккуратным человеком и никогда не бился ни обо что. Ёнджун замирает, раскрыв рот. Точно! Как же он не догадался! Ну конечно же! Опять он, его соулмейт, его головная боль во всех смыслах. Из-за него Ёнджун теперь даже жить нормально не сможет. Юнхо тем временем протягивает ему бумажку с ещё парой предложений. «Я направлю тебя на осмотр в больницу, можешь ехать сейчас. Минги найду и всё объясню». Затем он пишет справку, ставит подпись и вручает её Ёнджуну, грустно улыбаясь. Ёнджун вздыхает и бормочет благодарность, вновь поднимаясь на свой этаж, чтобы забрать портфель. Благо, никто не интересуется его внезапным уходом, все молча провожают его взглядом и снова утыкаются в мониторы. Ёнджун покидает здание и направляется на автобусную остановку. Автобус приходит быстро, и вскоре он добирается до ближайшего отделения, проходит обследование и получает банальный результат: он и правда потерял способность слышать. Насколько он понял, у его дорогого соулмейта произошёл какой-то несчастный случай, в котором ему настолько по башке настучали, что он оглох. Но, чёрт возьми, его тупой соулмейт понимает, что он не один оглох и что можно было вести себя поаккуратнее?! Или его соулмейт – глава мафии, каждый день ходит на смертельно опасные задания и расстреливает людей налево и направо?! Стоит ли говорить, в каком нелепом разочаровании и в какой крепкой обиде возвращается Ёнджун домой? Он снова падает на кровать, закрывая лицо руками. За что? За что? За что?! Ёнджун хватает телефон и набирает Бомгю, прикладывает телефон к уху и понимает, что звонить-то бесполезно. Он вздыхает и, сбросив трубку, просто пишет тому в мессенджере, чтобы тот поскорее приехал и захватил с собой Хюнинкая, а то сам Ёнджун сейчас выпрыгнет в окно от своего тупого соулмейта и его сомнительной деятельности. Ответ Бомгю не заставляет себя ждать: он пишет, что они будут минут через десять и просит, чтобы Ёнджун закрыл все окна и даже не думал никуда прыгать. Бомгю с Каем приходят через обещанные десять минут, громко вваливаясь в квартиру. «Громко» - думает Ёнджун, но точно не знает. Они всегда вваливались громко, с грохотом и криками. Ёнджун находит в себе силы подняться с кровати и выйти им навстречу. Они машут руками, испуганно и обеспокоенно осматривают Ёнджуна, показывают руками в сторону окна, улыбаются и всё это время что-то говорят. Ёнджун вздыхает. Он поднимает руку в воздух, и парни замирают. В полной для них тишине Ёнджун произносит: - Мой соулмейт оглох. Бомгю, кажется, пытается как-то пошутить на эту тему, но когда до него доходит, он в шоке застывает. Кай так вообще смотрит на Ёнджуна круглыми глазами. Ещё через пару мгновений Бомгю что-то говорит, но потом, быстро помотав головой, озирается, видимо, в поисках бумажки. Кай молча подходит и обнимает Ёнджуна, и старший, вздохнув, утыкается ему в плечо. Бомгю хватает с холодильника бледно-сиреневый листок для заметок и, достав из кармана ручку, старательно выводит что-то на листочке, а позже, постучав Ёнджуна по плечу, вручает ему листочек. «Держись, бро» Ёнджун улыбается и обнимает Бомгю до хруста в костях. Они остаются у Ёнджуна до ночи, общаясь через мессенджер, – если точнее, они пишут ему, а он отвечает им, ловя ностальгическую грусть в глазах напротив. Ёнджун провожает друзей до порога, всё ещё переваривая последнее сообщение от Кая: - «Мы выучим язык жестов, хён». Слёдующим утром он просыпается поздно, по естественным причинам не услышав будильник, и с облегчением читает сообщение от Юнхо, в котором говорится о выданном ему больничном на десять дней для восстановления после «Шока от резкой полной потери слуха». Его утро проходит в полной тишине, новостей с телевизора он не слышит, и ему приходится читать быстро бегущие субтитры. Чашка вновь разбивается об раковину, вот только он этого не слышит, просто уходя с кухни и не удосужившись даже помыть посуду. Ближе к часу к нему приходят друзья, пишут ему предложение о прогулке, и Ёнджун соглашается, думая, что ему уже нечего терять. Он быстро накидывает куртку на то, в чём вчера уснул – рубашка с пиджаком да брюки, - и выходит на улицу, вдыхая свежий воздух. Они решают прогуляться по парку. Парк этот один из самых больших в городе: большинство его территории покрыто сплошным лесом без асфальтированных дорожек – Ёнджуну очень нравится этот «городской лес». Здесь спокойно, немноголюдно и царит умиротворяющая атмосфера. Они идут молча, лишь иногда Ёнджун говорит что-то или вспоминает, а его друзья молча кивают. Они плутают по протоптанным дорожкам уже полчаса. Внезапно Бомгю что-то говорит, показывая рукой на лоб Ёнджуна, а потом смотрит на Кая. Тот тоже встаёт напротив старшего и смотрит на него, что-то отвечая Бомгю. - Что там? – спрашивает Ёнджун, нервно сглатывая. Бомгю хлопает себя по лбу и достаёт телефон, быстро печатая что-то в мессенджере. - «Огромный синяк, только что появился». Ёнджун вздыхает и достаёт из кармана пиджака зеркало – ещё одна неотъемлемая вещь его набора «для выживания с горе-соулмейтом». На лбу прямо посередине красуется большой синячище, да такой, что Ёнджун думает, что его вторая половинка стукнулась головой о водопроводную трубу или о фонарный столб, не меньше. Ёнджун, вздыхая, прячет зеркало и идёт дальше, огибая деревья и иногда засматриваясь на редких птичек, ещё не успевших к зиме улететь в жаркие страны. Друзья молча следуют за Ёнджуном, вскоре равняясь с ним. Вдруг они оба останавливаются и поворачивают голову влево, идут туда. «Наверное, что-то услышали» - думает Ёнджун и бредёт за ними. Вдалеке, среди тумана и частых деревьев начинают прорисовываться два силуэта. Один человек сидит, держа руки на лбу и оперевшись о дерево, другой стоит напротив него и жестикулирует. Ёнджун подходит ещё ближе, недоумевая. Второй жестикулирует. Он не говорит, параллельно маша руками, как это часто делают Бомгю или Юнхо. Он именно показывает какие-то жесты – Ёнджун чётко это понимает и подходит ещё ближе. Внезапно сидящий парень поднимается, убирая руки ото лба. И Ёнджун видит синяк. Точь в точь, как у него самого. Ёнджун застывает, открыв рот. Бомгю и Кай, кажется, что-то говорят второму парню, и тот им отвечает уже без жестов. Ёнджун растерянно смотрит на парня с синяком. Тот, наконец, замечает Ёнджуна и, поглядев на его лоб, тоже застывает. Они смотрят друг на друга, не двигаясь. У Ёнджуна в голове сразу начинают всплывать все матерные слова, которые он когда-либо слышал. Из-за этого парня он всю жизнь свою ходит побитый, постоянно прячет какие-то синяки на лице тоналкой, по сто раз на неделе бегает в травмпункт, боится и шаг лишний сделать без пластырей и обезбола в кармане. Но какой же он, чёрт возьми, красивый. Высокий, выше самого Ёнджуна, волосы у него светло-голубые, шелковистые, чёлка слегка падает на глаза, глаза такие большие и блестящие, такие добрые, одет он просто, но ему так чертовски идёт эта большая плюшевая толстовка. Ёнджун невольно подмечает то, в каком смешном выражении лица он застыл, и какие у него пухлые губы и чётко очерченные скулы. - Ты и правда мне нравишься, - внезапно произносит Ёнджун, только потом осознавая, что соулмейт-то его глухой. Он нервно сглатывает и под заинтересованные взгляды друзей подходит к парню ещё ближе. Тот, кажется, тоже что-то говорит, а потом удивлённо прикрывает рот рукой, видимо, до него тоже всё доходит. Ёнджун, не совсем контролируя свои действия, подходит к нему вплотную, убирает своей рукой руку с его губ и... Целует. Нежно, трепетно, с чувством. Ведь это первый поцелуй, и если ему не суждено услышать «Ты мне нравишься» или «Я тебя люблю» от своего соулмейта, то он хотя бы сделает запоминающимся их первый поцелуй, их первую встречу. Ёнджун отстраняется через полминуты, когда чувствует, что его живот сейчас взорвётся от роя бабочек внутри, а лёгкие нуждаются в кислороде. Он просто молча смотрит на парня напротив, наслаждаясь им, а тот вдруг улыбается, открывая взору милые ямочки на щеках, за которые так и хочется потискать. Парень достаёт из кармана толстовки бумажку и ручку, садится на коленки и пишет что-то на бумажке. Ёнджун с интересом присаживается рядом. Парень протягивает старшему написанное, и тот читает: «Меня зовут Субин. Я стукнулся о дерево лбом. Прости меня, пожалуйста» Ёнджун улыбается. Нет, он смеётся, глядя на смущённого Субина. Субин такой смешной и милый, что возникает желание положить его в кармашек, приютить, напоить чаем и уложить спать. Ёнджун обязательно так сделает. Но чуть позже. Его снова отвлекают на поцелуй.