Три поцелуя

      Душный воздух ложился на изжаренный летом асфальт и умирал в пахучих ветвях сирени. На изъеденных ржавчиной балконах и припудренных яблоней подоконниках лежал влажный вечер.       — Там открыто? Вроде да…       — Наруто, шевелись быстрее.       На плечи обрушивалось предгрозовое небо — пьяное и переполненное дождем. Вечер вываривал кислород, нежный июнь целовал в спины — бегите, бегите, пока не грянуло, пока не раскололись надвое чёрные тучи, пока две пары кроссовок ещё не вымокли в лужах, бегите! — и они бежали сквозь летящие нити несмелого ливня, сквозь облачка мошкары, сквозь липкую полудрёму спальных районов и ларьков с пивом и сигаретами, прижимая к груди томительное предчувствие и сладкую дрожь, какие случаются только летом и только перед грозой.       Белоснежная футболка Саске светилась в полумраке — накрапывающий дождь прибивал ткань к светлой коже, и теперь она плотно налипала на тело и плечи. На жёстких, торчащих почти под прямым углом волосах прозрачным бисером повисали дрожащие капли. Наруто, скованный сложным чувством, смотрел, как они скатывались по шее, сливались воедино в дельту тончайших рек, и затекали в вымоину позвоночника, выступающего над воротом футболки, пока усилием воли не перевёл взгляд на распахнутые объятия подъездных дверей — будто бы специально для них распахнутые — кем-то, кто знал, что они обязательно придут.       — Давай сюда, — уверенно позвал Саске и первым нырнул в спасительную тьму.       Они взлетели по ступеням на пару пролётов и, тяжело дыша, мокрые, замерли у почтовых ящиков. Пахло пылью и тёплой сыростью. В звенящей тишине лестницы затравленно жужжала муха, с глухим стуком пытаясь вырваться на улицу через грязное, заставленное банками со скисшими бычками окно — сквозь него добирался блеск волнистых потоков воды. Под неровным светом фонаря они скатывались по капоту старенького ВАЗа, всего во вмятинах и узорах ржавчины.       С улицы отчётливо доносился нарастающий шум ливня.       — Успели, — шепнул Наруто так тихо, словно боялся разбить возникшую хрупкую тишину.       Саске смерил его коротким оценивающим взглядом.       — Как сказать.       Он нетерпеливо дернул за ручку форточки — муха вылетела, на лестницу хлынула грозовая свежесть, и прохладный вечерний свет, перемешанный с редкими отблесками уютных окон, лизнул отполированные дождем очертания его мышц, красиво проступивших под светлой кожей. Захотелось скользнуть по ним пальцами — проверить, такие ли они гладкие, и Наруто, сбитый с толку внезапной идеей, тряхнул головой, словно пытался её прогнать; вода с волос, застилавшая глаза, запятнала брызгами бетонный, иссечённый трещинами пол.       — Пиздец с тебя течёт, — недовольно прокомментировал Саске и едва не ахнул: — Блять, сигареты же…       Наруто моментально обо всём забыл. С упавшим сердцем похлопал себя по вымокшим насквозь карманам и достал жалкую пачку кента восьмерки, с трудом выторгованную в особом месте, где почти никогда не требовали паспорт. Выглядела она теперь так, словно её пожевали и выплюнули.       — Блин… — проронил он, — намокла.       — Дай сюда, — сказал Саске и решительно отобрал пачку. Придирчиво оглядел её, встряхнул и осторожно выудил оттуда сигарету, на вид сухую. — Одна нормальная осталась.       — Покурим, — сразу же отозвался Наруто.       — Покурим.       Зажигалка брызгала искрами, но загораться отказывалась. Наруто безуспешно чиркал колёсиком, второй рукой прикрывая её от ветра, и вздрогнул, когда на ладонь, помогая огню разгореться, неожиданно легла ладонь Саске. Наруто поднял глаза и стушевался — июльская полночь взгляда обожгла сердце.       Пламя вспыхнуло между ладоней, осветило дрожащим язычком глухое нутро подъезда и прогнало темноту. В голову Наруто неожиданно пришло странное сравнение: будто не только лестницу, но их вдвоём тоже осветило изнутри. Лопнула тьма, и всё, что раньше тщательно скрывалось, вышло на свет.       — Подкуривай быстрее, — вырвалось Наруто нервное.       Саске ничего не ответил. Наклонился — вспыхнула изящная, из тончайших звеньев струйка серебра на шее, под прозрачной кожей век напросвет потянулось лиловое плетение венок, на тёмных стрелках ресниц замерли крошечные кристаллы воды, — и затянулся, выпустив дым.       Почему-то стало казаться, что прямо здесь, сегодня, у отворенного окна в дождливый, безнадежный летний вечер случится что-то такое, что навсегда изменит их жизнь. Например, губы Саске, плотно обхватывающие фильтр сигареты, в следующую секунду окажутся на его, Наруто, губах.       Эта идея так глубоко врезалась в мозг, что, когда он увидел перед своим носом сигарету, зажатую между пальцев Саске, едва не отпрыгнул.       — Будешь? — спросил Саске. Наруто, догадавшись, что именно ему предлагают, неуверенно потянулся. — Руки убери, фильтр намочишь.       — А как тогда?       — Из моих рук.       Наруто послушно обхватил губами фильтр, стараясь не думать, что пару секунд назад Саске тоже держал его во рту. Что-то было в этом — волнующее и странное, моментально поселившее в душе сладкую тревогу и предчувствие чего-то необратимого. Затягиваясь, он едва не задел губами пальцы Саске.       — Почти как непрямой поцелуй, — попытался пошутить Наруто, но, наткнувшись на внимательный прицел взгляда напротив, неожиданно понял, как откровенно это прозвучало.       — Что?       Прохладный ветер ворвался на лестницу, ухватил Наруто за плечи, забрался под мокрую футболку. По плечам побежали мурашки. Наруто неловко поёжился:       — Ничего.       Саске задумчиво посмотрел на него и снова протянул сигарету. Дождь усиливался, молотил по карнизу.       — Есть ещё цыганский, — неожиданно добавил он, неотрывно наблюдая, как Наруто делает очередную затяжку.       — Это какой? — Наруто развеселился. — После которого изо рта исчезают все золотые зубы?       — Еще раз фильтр намочишь, я тебе его устрою, — не оценил юмор Саске.       — У меня нет золотых зубов.       — А это не про зубы. Сюда иди.       Саске с чувством затянулся дымом, крепко взял Наруто за плечо и притянул к себе. Не успел Наруто сообразить, что происходит, как большой палец надавил на его подбородок, заставляя разомкнуть губы, а Саске приблизил своё лицо вплотную.       Тонкая струйка дыма потекла Наруто в приоткрытый рот. Большую часть Саске выдохнул в сторону, но Наруто всё равно рефлекторно закашлялся, пытаясь собрать в лёгкие сбившееся дыхание, но неясно отчего сбившееся — из-за сигаретного дыма или близости Саске.       — Пепельница, — пожаловался он, лихорадочно дрожа.       — Бестолочь, — в тон отозвался Саске.       — Сам ты бестолочь. Это поцелуй вообще? — Наруто колотило уже всерьёз: от страха, вечерней ливневой прохлады и смелости собственного желания, неизбежно родившегося в голове.       По лестнице прокатилось взволнованное дыхание, пойманное врасплох изумление Саске, тонкий плеск капель за окном — и всё стало просто и понятно. Выскользнула из пальцев зажжённая сигарета, сильные руки обхватили талию. Наруто, задыхаясь от хора нахлынувших чувств, прижался щекой к мокрым жёстким волосам, чуть опустил голову, а потом тронул внезапно пересохшим губами губы напротив и встретил ответный порыв.       Разом потерялся и забылся густо пахнущий летом мир, шумящий вокруг июньским дождем, и пока по стекавшим каменным плитам сокрушался вечерний свет, Наруто целовал Саске, а Саске целовал Наруто.