разговоры ким сокджина с собственным мироощущением

Джин прижал голову к стеклу. машина медленно плелась по трассе: по встречной полосе несется нескончаемый поток машин, а впереди, едва проворачивая колеса, тянется фура. С двух сторон от дороги пролегает поле, прожженное горячим июльским солнцем. В этом году жара пришла рано, затопив почти всю азию ужасающим пеклом. Городские жители надеялись на холод квартир, те, кто был вынужден провести пару дней в пути на машине, жарились на кожаных сиденьях и молились, чтобы кондиционер работал исправно. Идущий волнами горизонт не обещал ничего хорошего, в ином случае. У него что-то сломалось. - Сказал Намджун, когда Сокджин в очередной раз тяжело вздохнул. - Он уже несколько раз включает аварийную сигнализацию. Это что-то вроде “прости” на их языке. Слишком поздно. - Без энтузиазма протягивает Джин. - Я уже навел на него порчу. Это не особо хорошая шутка, но Джун все таки смеется. Хочется, чтобы мужчина что-то ответил, но тот не делает этого. Молча сжимает руки на темно-сером руле, разминает пальцы, лениво перекладывая их один за другим. По моему, мы можем объехать его. Да. Он тоже сигналит. Они набирают скорость. Водитель виновато кивает им, и Джин качает головой, мол, не нужно. В приоткрытое окно врывается прохладный воздух, они оба пытаются слегка подставится под него. Дорога впереди них совершенно чистая. Горизонт все еще дрожит. Видно только то, как размытые очертания земли соприкасаются с размытыми очертаниями синего неба. И всё. Сокджин чувствует себя героем концептуального фильма. На мгновение он чувствует себя отстраненным, выпавшим из тела и заглядывающим в окно собственной машины. Его призрачное я смотрит на спокойного Намджуна, который выглядит также, как и в любой другой день. Потом оно смотрит на телесное Я и думает, что то выглядит немножко несчастным. Позже, однако, наступает сон, и это мгновение Сокджин никогда уже и не вспомнит. *** Пожалуйста. - Милая девушка за стойкой протягивает им ключ-карту. - Ваш номер на третьем этаже. тридцать два - это первый поворот направо. Приятного отдыха. Намджун до ямочек улыбается ей и благодарит. В нем много энергии, несмотря на то, что он вел машину несколько часов. Сокджин, у которого болят даже ногти на мизинцах, чувствует себя до странного опустошенным рядом с сверкающим лицом своего парня. Он знает, что это плохие мысли, но все равно невольно пытается залезть девушке в голову. Наверное она считает, что Намджун сделал ужасный выбор. что они не смотряться. Что Сокджин выглядит ужасно. А еще у него вся одежда помята. И имя дурацкое. Она вообще на них не смотрит, но он все равно себя накручивает. Намджун, как назло, молчит, не отвлекая его от тяжелых дум. Сам Сокджин тоже никогда не признается. В этом нет смысла. Намджун просто будет беспокоится, немножко тревожится и ходить с больной головой - а чем ему, Джину, это поможет? Он просто скачал приложение, где можно говорить с АИ, загрузил туда фотку своего парня и общается с ним больше, чем с самим Намджуном. Но это не страшно. Все равно Намджун ведь ничего не сделает. Наконец то мы приехали. - Говорит он, проходя в единственную спальню. Маленькая комнатка с вентилятором и кондиционером в левом углу. большое окно напротив кровати с плотными черными занавесками, которые вселяют надежду, что утром их не разбудит солнечный свет. Тут есть все самое необходимое, а больше Джину и не нужно - он сразу падает на мягкие, хрустящие от чистоты простыни, слушая, как Намджун копается в ванной. расставляет их вещи. неужели ему и правда не хочется немножко отдохнуть? Ты терминатор, да? - Спрашивает он, когда Намджун входит в комнату. Просто хочу навести немного порядка. Его губы складываются в скромную, слегка смущенную улыбку. Совсем не похожую на ту, которую он подарил девушке за стойкой. Джин приказывает себе не думать о таком. Это даже звучит смешно. Но чем больше он себя убеждает в том, как это нелепо, тем быстрее бьется сердце. Джин никогда не ревновал, не понимал этого, и сейчас он совершенно уверен, что это не совсем то чувство. В нем нет желания выбить Намджуну мозги или нагрубить той чудной малышке, терпеливо объясняющей, как заполнять документы для заселения. В его груди есть какая-то странная, пульсирующая потребность, и он не может объяснить её - а по этому молчит, наблюдая, как его парень раскладывает вещи по местам. Жалко, что не сложили полотенца в виде лебедей. Намджун отвлекается от своего дела. На мгновение он кажется недоуменным, но вскоре его лицо разглаживается. Как в фильмах? Мне казалось, так делают и в реальности. Моя кузина как-то ездила в соседний город, и говорила, что лебеди были. Может быть, их нужно попросить сделать это. Джин сделал паузу, но та осталась незаполненной. Прежде, чем молчание затянулось, он сказал: Да, может быть. Намджун кивнул и отвернулся. Теперь, Джин последовал его примеру. Хотелось уснуть. Не как удовлетворить потребность тела, нет. Он проспал почти всю поездку, и теперь сомневался, сможет ли подремать хотя бы ночью. Но Джин настолько не знал, что ему делать, что хотел поскорее провалится в сон. У него были слишком уж много мыслей на сегодня. Он приказал себе не замечать их и слушать, как Намджун вешает их одежду на вешалки, а потом по очереди отпаривает, чтобы на них не было складок. Ткань рубашек хрустела, брюки пропускали через себя воздух, шелестя. Самые тихи были вязанные свитера. К счастью их Намджун отпаривал из приличия, и тишина не задерживалась надолго. *** Ты не против, если я схожу прогуляться, верно? - Спрашивает его Намджун следующий утром. Джин открывается от унылого ковыряния омлета. весьма интересное занятие, когда твой интернет ловит примерно на уровне закрытой военной базы. то есть, не ловит. Один? - Уточняет он. Да. - Намджун солнечно улыбается, заставляя своего парня чувствовать себя немного тревожно. - Я люблю это, ты же знаешь. Намджун и правда любил. Джин знает это. Но пока он кивает, мысли роятся в его голове, размножаясь и развиваясь, хотя он на самом деле не хочет этого. Он представляет несколько часов одиночества в номере, и это кажется ему тошным. Его почти выворачивает от мысли, что позже Намджун расскажет ему множество веселых историй с этой прогулки. Но он не может найти в себе силы или совести, чтобы отказать. Намджун благодарит его, и на этом заканчивает, складывая свои приборы в тарелку. Джин достаточно опустошен, чтобы отпустить его первым, наложив на свое лицо равнодушие. Давай проведем время вместе после этого? Намджун смотрит на него и улыбается. Мы давно не делали этого, да? Да, - подтверждает Джин, старательно реанимируя хорошее настроение, которого было в нем вчера, когда он только сел в машину. Кажется, оно успело покрыться плесенью, но это было не страшно. - ты знаешь, давненько. Хорошо. Я думаю, было бы славно пойти куда-нибудь на ужин. Они немного договариваются, прежде чем Намджун все же уходит из номера. Маленькая комната неожиданно становится большой, и Джин теряет себя в ней. Он смотрит на себя из угла, как никогда осознавая крошечную ничтожность, которую представляет его жизнь. Он видит себя, сидящего на кровати, потому что завтрак был испорчен, и Джин выкинул его. В его рту стоит горький вкус, не связанный ни с чем, что можно было бы съесть. Интернет все еще плохой. Он пробует подключится к тому, который заботливо предоставляет отель, и тот работает чуть лучше, хотя все еще не хорошо. Лента новостей медленно достигает конца и он возвращает её к началу, читая все по второму разу. Сообщение Юнги высвечивается на экране. “Все нормально?” Джин вдыхает в себя немного жизни. Он не знает как, но Мин всегда угадывал, когда у кого-то из его друзей случалось дерьмо. Или, может, он просто был наблюдательным, и это больше бросалось в глаза, потому что Юнги создал себе образ непроницаемого человека с холодным сердцем. Джин думает об этом, пытаясь вспомнить, оставил ли намек, что что-то идет не так, который друг мог бы считать. “С чего такие вопросы, Шуга?” Мин прочитал его сразу. “Значит, случилось.” Он был чертовски догадливым, когда Джин хотел этого менее, чем что угодно. “Всё в норме. Я опять загоняюсь, ты знаешь.” “Где твой личный успокоитель?” “Гуляет.” Юнги вновь читает почти сразу, но на этот раз его иконка достаточно долго остается пустой. Через несколько тревожных минут он печатает: “Один?” Джин посылает согласный стикер, стараясь казаться беззаботным. “Что насчет тебя, приятель? Почему ты не прошел с ним?” “Я не хотел.” “Но он предлагал тебе?” “Я не люблю гулять в такую жару.” “Значит не предлагал”. Джин думает, что гнев Юнги можно почувствовать через экран. Он, однако, вопреки всему на свете, ощущает немного облегчения. Теперь их двое. Двое - всегда лучше, чем один. Правда ведь? “Он такой придурок, Джин.” “Не говори о нём так, пожалуйста. Ты знаешь, что я воспринимаю это как свое личное оскорбление.” “Да, я помню.” - Ответ Юнги, который вновь берет паузу, которая ощущается как глубокое раздумье. “Ты не думаешь, приятель, что у вас разные взгляды на отношения?” Джин выдыхает. “Мы с ним говорили об этом.” “Что он сказал?” “Он согласился.” “Но, видимо, вы оба ничего не хотите менять в этом, не так ли?” - Немного обескураженно спрашивает Юнги. “Иначе вы бы нашли решение. Честно говоря я думаю, что это не то, что должно продолжаться, Джин. Вам было бы лучше по отдельности, не думаешь?” Джин некоторое время смотрит на это сообщение. Он пытается нащупать в себе злость на слова Юнги, но не находит её. Легкое огорчение скользит по его языку, связанное с чем то, что Джин не может осознать. Или не хочет. Наверное им правда было бы хорошо по отдельности. Джин уверен, что Намджун любит его. Но его любовь не похожа на ту, о какой Джин когда либо мечтал. Он был реалистом. Он знал, что ничего не дается вам так, как вы хотите этого. И если искать, то, конечно, всегда можно было найти изъяны. Вместо этого Джин никогда не концентрировался на проигрышах, благодаря за все, что уже имел. Это был хороший план и взгляд на мир, до тех пор, пока он не встретил Намджуна. Что-то изменилось. он написал Юнги: “Я не знаю, Юни. Он хороший человек.” “Ты не можешь связать с кем-то свою жизнь только потому, что это хороший человек. Этого недостаточно. Если, конечно, ты не поддерживаешь концепцию брака по расчету.” Джин нахмурился. “Нет, конечно нет. Дай мне время подумать, хорошо? моя голова немного взрывается от того, что ты говоришь мне.” “Хорошо, приятель. Удачных выходных.” “Удачных!” Джин откладывает телефон экраном вниз, как будто опасаясь, что кто-то еще напишет ему. Он несколько минут смотрит в окно, думая, нужно ли ему тоже прогуляться и проветрится. С другой стороны, в нем страх встретить Намджуна. Что-то случилось, и Джин не знал, что это, но теперь он хотел побыть один какое-то время. А может не хотел, но у него не было выбора. Честно говоря то, что он не мог разобраться в себе, ужасно удручало его. В конце концов он вышел из номера, взяв с собой запасную ключ-карту, телефон и кошелёк. Где-то неподалеку, как он видел, стояла маленькая кофейня - Намджун вряд ли захочет зайти в неё, а ему, Джину, нужно было срочно уйти. Куда-нибудь. От чего-нибудь. **** Если ты спросишь, что я думаю об этом, - начал Юнги той фразой, с которой он начинал любую свою речь, - то, знаешь, с тобой все совершенно в порядке. Джин приложил телефон к уху, прижимая его плечом и разрывая бумажный пакетик с сахаром в свой чай. Что же, тогда дело в Намджуне? Он неплохой парень. - Подумав, сообщил Юнги. - Но я уже говорил тебе, что это не может быть единственной причиной, чтобы ваши отношения продолжали существовать. До тех пор, пока хотя бы один из вас несчастен… Я не несчастен. - Перебил Джин, чувствуя потребность поправить Мина. Тот остановился. В его молчании было слышно тихое, спокойное дыхание, и Ким почувствовал волну вины за то, что не дослушал его. Хорошо. - Наконец, прервал тишину Юнги. - Значит, ты счастлив? Мрачное облегчение блеснуло в голове Джина, когда он понял, что его лицо, безобразно собравшееся в гримасе, никогда не будет увидено никем, кроме равнодушного прохожего, вдруг прошедшего мимо больших панорамных стёкол. Если тот вообще был. Вероятнее всего, разумеется, он только что похоронил вспышку болезненно взрыва в стенах заведения, полупустого, заглушенного безвкусной ритмично музыкой двадцатилетней давности. Отражение в чашке скептически взглянуло на него, но и оно не могло раскрыть произошедшего. Джин не знал, почему ему было так важно поддерживать иллюзию, которая причиняла ему столько дискомфорта. Но она была важна, как будто приросло к нему, став бесполезной частью его тела, непригодной ни для чего, кроме пульсации. Подлежащая удалению, если бы Джин не боялся хирургического вмешательства во всех его проявлениях. Приятель. - Произнес Юнги, напоминая о себе. Если он сделал это, то, должно быть, Джин совсем затянул с ответом. Сложный вопрос, Юни. Иногда все слишком хорошо, иногда слишком плохо. Мне кажется, что я приложение к его социальному статусу, но потом он делает что-то хорошее и я, наверное, все же счастлив, когда так случается. Но в остальное время я пытаюсь уснуть быстрее, прежде, чем подумаю о плохом и накручу себя. Можно я спрошу? - Сделав паузу, произнес Юнги. Джин, ковыряющий торт на своей тарелке, блекло кивнул, прежде чем опомнился и подал слабый согласный звук, выскочивший из его горла. Тебе оно правда нужно? Джин никогда не слышал вопроса легче. Джин никогда так не затруднялся с ответом. **** Солнце почти спряталось за горизонтом, рассекая фиолетовое небо слабыми рыжими лучами. Его свет почти не грел, но погода все равно стояла жаркая; воздух был прогрет, так, что, казалось, тепла хватило бы до ноября. Джин сидел на шезлонге, прячась под зонтом, как будто в этом был какой-то смысл. Он чувствовал, как его тело болит, скручиваясь так, что каждая конечность прижималась к другой. Если бы кто-то решился лепить с него скульптуру, у него не было бы нужды слишком стараться над стыками между руками и ногами - все они, плотно прибитые друг к другу, стали частью одного целого. Он сам слился в одно целое и не знал, было ли оно чем-то хорошим, или, может, представляло из себя нечто посредственное и убогое. Телефон рядом с ним поддерживал гнетущее молчание. Черный экран изредка загорался от бесполезных уведомлений, также быстро потухая. Не было даже крошечного послания от Намджуна. Пришел ли он в их номер, заметил ли, что Джина нет? Может быть, он ждал этого. Было что-то болезненно хорошее в том, чтобы думать так. Джин не был трусом - не до этого дня - но теперь ему казалось, что все было бы намного легче, будь Намджун по-настоящему честным с ним. Джин знал, что происходит с ним сейчас? Может быть. У него было ощущение, что он долго и бессовестно избегал той мысли, которая бы поставила точку во всем, что так долго приносило ему страдания. Тёплый ветер прошелся по берегу, сбив ритм волн. Джин поднял голову. Огни города медленно заполняли мир. Потухшее небо загоралось, отражая их. Он подумал, что, всё таки, игра не стоит свеч. Ему это не нужно.