***
Лёша слышит как дверь входная хлопает — Саша вернулся. Выходит счастливый и сразу обниматься лезет. А старший только за, стискивает любимого, прохладными ладонями после улицы талию сжимает. Гладит, но резко темп и цель касаний меняется: будто ищет на теле что-то. Неужели он всё-таки потолстел и Саша заметил? — Лёш, ты хорошо ешь в последнее время? Что-то ты схуднул как будто, — Смотрит недоверчиво на лицо чужое, а то до ужаса испуганное, глаза по пять копеек и хлопают непонимающе. — Схуднул? — В замешательстве. Он ожидал комментария по поводу его веса, но абсолютно противоположного, — Мне кажется я наоборот потолстел. — Что? — А у Саши как будто в голове что-то щёлкает. И туман перед глазами рассеивается. Доходит, почему стали реже есть вдвоём, почему в туалет бегал чаще, чем раньше, почему разглядывал пищевую ценность на упаковках, — Зачем, Лёшка? Ты у меня такой красивый, а своими голодовками ты себе только организм портишь. — Прости, Саш, я просто, — Запинается и чувствует как ком в горле встаёт, и глаза слезами наполняются, — Подумал, что ты уйдёшь от меня, если я растолстею. — Лёша, ты и так худой, и сейчас тебе точно стоит набрать те килограммы, что ты сбросил. Я тебя любого люблю, идиот, — Макушку шатеновую к себе прислоняет, к груди. Гладит успокаивающе и всё твердит, что Лёша любой любим.***
Они перед зеркалом в ванной стоят. Парадеев обнимает сзади парня полуголого. Целует шею изящную, срывая с губ расцелованных тихие вздохи. Редко красные отметины оставляет, которые потом в синяки превратятся, и тогда он будет их мазью мазать, извиняясь. А Лёша будет говорить, что только рад подставляться под засосы и укусы лёгкие, а потом рассматривать их в зеркале, вспоминая горячие события очередной ночи. — Лёша, какой ты у меня красивый, — Шепчет в самое ухо, языком проходясь по нему, — Люблю тебя, абсолютно любым. Веришь? Младший головой согласно кивает. Верит. Саше невозможно не верить. У него даже внешность ангельская, а ангелы не врут, вроде как. Чувствует горячие ладони, ползущие к соскам. А те даже от мысли, что их сейчас не оставят в покое, вставать начинают. Блондин крутит их, сжимает и оттягивает, за реакцией смотрит. Та полностью удовлетворяет, даже больше. Член в штанах в напряжении, кровью сильнее наливается. И Лёша это прекрасно чувствует. Бугорок упирающийся в него не остаётся незамеченным. — Саш, давай не здесь, — Протестует. Смотреть на себя во время этого ещё не приходилось. Да даже представить эту сцену стыдно. И изначально ничего не намечалось. Деревяшкин просто умыться и зубы почистить хотел. — Почему? Я хочу, чтобы ты видел, какой ты у меня ахуенный, даже во время секса, — Саша сам в зеркало смотрит и любуется таким разнеженным парнем, — Чего стесняется? — Ладно, — Слегка притормаживая, отвечает. Доверяет старшему, поэтому готов к экспериментам. Знает, что Саша больно не сделает, и если он попросит, то сразу прекратит. Саша улыбается довольно. Чмокает в скулу. — Лёшенька, обопрись о раковину и прогнись чуть-чуть, — По спинке выгнутой влажной дорожкой поцелуи оставляет. Отвлекает, чтобы любимый человек не нервничал. Боксеры чужие опускает на щиколотки. А шатен стесняется и в зеркало не смотрит — дико смущающе. Саша в тумбочке рыскает в поисках смазки. И в руках успешно оказывается баночка. Блондин на пальцах согревает достаточное количество лубриканта, чтобы лишний дискомфорт не создавать. Один палец вводит аккуратно. Лёша совсем чуть-чуть ощущает неприятное давление. Но молчит и ждёт. Саша двигает, разрабатывая дырочку постепенно. Вторая фаланга входит с большей тугостью, но разводя пальчики как ножницы, парень попадает по комочку нервов, отчего Лёша дёргается и стонет коротко. Когда три пальца свободно ходят, младший умоляюще скулит, в требовании чего-то большего в себе, Саша считает, что и в правду пора. Выходит из горячего нутра. Лёша недоволен пустотой неприятной, но молчит и покорно ждёт. Орган Саши давно требовал внимания, тёрся неприятно об ткань. На боксерах расползлось пятно мокрое от предэякулята. Терпеть тяжело, особенно, когда перед тобой такой вид. Одежда мигом оказывается на полу. Блондин член смазкой обильно покрывает, обойтись без боли — это важно для них обоих. Головку к анусу подставляет, водит, дразня младшего. А тот от нетерпения самостоятельно пытается насадиться. Саша за самонадеянность по ягодице шлёпает, красный след в виде руки оставляет. Лёша стонет протяжно, бёдрами виляет. Нравится. — Смотри на себя в зеркало, Лёш, мне не нравится, что ты голову опустил, — Блондин будто приказывает, или младшему просто кажется. Но просьбу выполняет, хоть и с большим трудом. Смотря на своё отражение, и так пунцовое лицо ещё больше краснеет. Но взгляд отвести не смеет. — Молодец, — Слышит тихое. Саша толкается первый раз на пробу, входя наполовину. Внутри влажно и узко. Хорошо. Очень хорошо, им обоим. Лёша сильнее прогибается и назад поддаётся, полностью член принимая в себя. Саша ухмыляется от такого нетерпеливого парня. Скулящего и просящего о большем, о глубоких толчках, пошлых хлюпаньях и развратных шлепках. Саша даёт желаемое. Двигается быстро и глубоко. Вколачивает парня в раковину, попадая прямо по простате. У того руки скользят, из-за пота, выделяющегося от такой близости, а ноги дрожат. Он ртом воздух желанный хватает. Стонет и прогибается сильнее, будто кошечка. Пальцами впивается в керамику. Смотреть на себя, стонущего пока в тебя вбивается собственный парень и ловить его взгляд — неловко. Вновь прячет лицо. — Лёша, подними голову, — Вот теперь это точно приказ, строгий и уверенный. Лёша не может сопротивляться и поднимает. Снова наблюдает за собой похабным, ресницы мокнут от слёз, от приятных ощущений, — Вот так, умничка. От ласкового прозвища ещё больше ведёт. Но окончательно в лужу он превращается, когда на животе чувствует чужую руку, гладящую выступающий бугорок. Что за херня? — Лёш, ты пиздец худой, из тебя мой член выпирает. Я тебя буду откармливать после этого дня, — В доказательство чужую руку с опоры снимает и на место, где его была, кладёт, — Чувствуешь, как я в тебе двигаюсь? — Д-да, — Мотает головой, соглашаясь. Слишком смущающие обстоятельства для него. Лицо будто горит пламенем. Бровки развратно домиком стоят. Глаза непроизвольно закатываются от удовольствия, ноги сильнее трястись начинают. Лёша контроль теряет. Голова совсем не думает. Он бы прямо сейчас свалился с ног, если бы сильные руки не держали его за поясницу, помогая находиться в вертикальном положении. Ему даже стыдно становится, что он так хорошо себя чувствует под парнем. Саша последние фрикции совершает, самые глубокие. Выходит из парня любимого. На спину и ягодицы заканчивает. А Лёша в свою очередь живот и раковину пачкает семенем, а ноги нещадно дрожать начинают сильнее, чем до этого, — Б-блять, — Тихо итог заключает. — Лёша, любимый, ты в норме? — Саша беспокоится, но его отпускает, когда он видит кивок лёгкий. А к нему прижимаются и шею обхватывают, чтобы удержаться, — Нам надо душ принять, мы все потные и в сперме. Лёша недовольно и устало хнычет. Сейчас хочется просто завалиться спать с Сашей, уткнувшись в него носом. — Давай, я помогу, — Целует в висок и на руки поднимает.***
Вымытые, нежатся в кровати, засыпая. И Саша тихо шепчет напоследок: — Люблю тебя, любым, Лёш, любым.