Прости. Прощай. Привет.

Пеппер проснулась от голоса Пятницы. Постель была непривычно холодной. Даже спустя несколько лет после смерти Тони она не смогла. Не смогла смириться, привыкнуть, пойти дальше. Уже будучи не Поттс и совсем не Мисс, вдова Старк продолжала быть железной леди, любящей матерью и, как она надеялась, хорошим другом. У Тони всегда было сердце, и он заслуживал самого лучшего от всей вселенной. Он заслуживал жизни. Его жертва заключалась не только в безрассудном спасении жизней миллионов и миллиардов живых существ, но и в ежедневной рутине. Старк был героем, даже когда снимал костюм. Чего только стоило его наставничество над ними… Но над кем «ними»? Пеппер поняла, что думает о подопечных Тони во множественном числе, когда такой был всего один. Харли. Мальчика Тони любил и опекал. Присылал богатые игрушки, потом устраивал мальчика в самый лучший университет, учил работать часами над изобретением новых технологий, купил первую, хоть и похожую по-началу больше на рухлядь, машину и показал, как всё устроено. Дал первые уроки вождения. Стал отцом, которого мальчик лишился в далёком детстве, и Пеппер решила продолжать его дело до конца. Она потеряла себя в желании повернуть время вспять и отдать жизни половины вселенной за возможность еще раз услышать голос покойного мужа. Но ещё большая любовь к малышке Морган раз за разом тормозила её, когда она становилась на распутье. — Миссис Старк! Очень прошу вас подтвердить вызов службы безопасности в связи с проникновением и кражей из хранилища 793 TS. Вам нужна помощь медиков? — Пеппер вздрогнула и, что уже стало для неё привычным делом, смахнула все свои переживания на задний план. Хранилище 793 TS содержало в себе только один серьёзный грех железной леди. Соблазн, который она скрывала ото всех и не могла отпустить. Но возможно с этого дня, который станет для Старк очередным трауром, она найдет успокоение не только в маленькой защищенной комнате наедине с собой. Или именно этот день толкнёт её на путь безумия и саморазрушения. Комната стала пустой, за исключением темной фигуры снаружи, наблюдающей за женщиной с тоской в пустых белых линзах маски. *** Стив Роджерс привычно улыбался каждому, кто заходил на просторную кухню базы Мстителей. Капитан устал после нескольких лет отсутствия нормального режима сна. Обычный человек никогда бы не смог пережить колоссальные физические нагрузки без дней и месяцев восстановления. И Стив начинал себя чувствовать обычным. Он научился огрызаться, курить и уезжать кричать в пустой лес. Герой знал, что Баки, сидящий рядом с непроницаемым лицом, не поймёт всей его боли, не узнает, что же из ухода Тони сломало в нем. Но он определённо может догадываться о плохих привычках Роджерса, как бы тот не пытался их скрыть. Просто Барнс не наругает, не предложит присоединиться и утешить друга. Он другой. Он не знал Старка младшего, не набивал ему морду и не бросал на базе Гидры, после всего, что тот делал для команды в целом и него в частности. Да и Баки впринципе уже не знал, что такое чувство сожаления. А Кэп сожалел. О каждом обидном слове, о каждой неподелённой вещи и ссоре с человеком, которого когда-то называл другом. Человеке, который ему доверял свою спину, а потом получил в неё несколько сот ножей. О том, что не может сейчас смотреть в глаза Пеппер и Морган, избегает приглашений на праздники, забивается в себе, не может поддержать никого. И себя в первую очередь. Стив был предателем похуже агентов Гидры. Те хотя бы были честны с собой с самого начала и сражались до конца за дело, которое считали правым. А самый правильный человек Америки, идеал добропорядочности и чести для людей продолжал предавать всё, что было дорого ему. И платил за это непомерную цену отнюдь не он. Стив Роджерс, как обычно, не смог предотвратить самое главное в своей жизни — потерю дорогого ему человека. *** Джеймс Роудс сидел в дорогом костюме на промокшей после дождя земле и млел от лучей вышедшего из-за туч солнца. Дома его ждала жена с его маленьким чудом, но он совсем не торопился уходить. С некоторых пор Воитель стал приверженцем ритуалов: чашка кофе с утра за полчаса до выхода, мыть машину только по вечерам пятницы в бруклинском автосервисе, ходить на могилу своего лучшего друга после дождя. По-началу Роуди делал всё это, когда унывал. Приходил к Тони, жаловался, смеялся и плакал. Мужчина не верил, что гений Старк не нашел выхода из ситуации, что бросил его, своих жену и ребёнка одних. В какой-то момент Джеймс приходил и винил друга за то, на что он обрёк каждого, кому удалось хоть раз увидеть настоящего себя. Боль, жалость к себе и экзоскелет изо дня в день напоминали о тех днях, когда они вместе находились в небе, защищая свою страну, а потом и весь мир, от опасностей самых разных масштабов. А потом Роуди встретил её. Свою любовь и цель в жизни. Анжелику Скайлер. Умная, харизматичная и элегантная, она бесила мужчину своим упрямством и саркастичностью. Сколько раз он проклинал начальство, которое приставило к нему эту безумную исследовательницу! Сколько раз он разговаривал с ней на повышенных тонах. Сколько раз после тяжёлого дня она тащила его в самый обветшалый бар или вытаскивала гулять под дождём. Сколько раз давала отрезвляющие пощечины… А потом Роудс понял, что влюбился. И примерно спустя несколько недель её перевели в другой штат. Он ходил на могилу к Тони после дождя, когда скуке по невероятной женщине не было предела, и рассказывал все события последних дней, шутил и смеялся, задавал вопросы и получал абсолютно молчаливые, но дельные советы. И однажды после одной из таких посиделок он плюнул на всё в своей жизни, купил кольцо, надел костюм Воителя и отправился в путь к тому, чего желал больше жизни. К счастью. Анжелика кричала, плакала и была зла, стоило ему явиться на порог после почти полугодовой тишины. Она проклинала его тысячи раз, а Джеймс смотрел на расстрёпанные волосы и глубокие синяки под глазами и не мог поверить в чувство, мерно кипящее в груди. Спокойное, тихое. Закрывающее любой шрам своим великолепием. Любовь. Чего ему стоило просто понять это сразу и не отпускать никогда? Как же много они времени потеряли, как много слов не сказали… — Старина, знаешь, — Джеймс Роудс встал с травы и отряхнул испорченный костюм, — Тони вчера сделала первые шаги, а Лика не сожгла своей третий пирог. Наверное, с сотой попытки, — солнце закатилось за тучи, но напротив могилы Старка продолжал стоять мужчина, улыбаясь чему-то у себя в голове. — По прогнозу дождь только через месяц, так что готовься к длинной истории. Я знаю, как ты любишь сплетничать. Бывай, Мистер Карк! Воитель был лучшим другом Железному Человеку, но дома его ждет маленькая Антонина и любимая Анжелика. Он должен идти и ждать, пока снова высохнет почва, а небо будет готово дарить жизнь. Джеймс Роудс продолжал скучать, но чувство это было совершенно иным. Джеймс Роудс продолжал быть лучшим другом Тони Старку и творить свою невзрачную магию. *** Рыжие волосы собраны в беспорядочный пучок, а на лбу собираются совершенно безобразные капли пота, пока женщина в переднике старательно оттирает присохшую к тарелке гречку. Вот на глаза падает прядь, противно прилипая к коже, и изо рта вырывается недовольный рык. — Мам! — девочка с чертами белокурого пухленького ангелочка хватается за правую ногу женщины и притихает. Наташа смывает с рук мыльный раствор и вытирает ладони о висящее полотенце с рисунком кабачков. Ни волосы прилипшие ко лбу, ни всё ещё стоящая в раковине недомытая тарелка не могут противостоять её желанию уделить всё внимание, которое у неё есть, своей дочери. Маленькая Катя совершенно не походила на неё сейчас. И это радовало Мисс Романофф больше всего на свете. — Да, милая? — в крохотной ручке женщина увидела немного помятую и пыльную фотографию, которую она при переезде задвинула в дальний угол. — Смотри, что я нашла, — Катя аккуратно передала матери листок и, оторвавшись от ноги, побежала к купленному на распродаже дивану. — Там ты, но совсем другая… Наташа не смогла удержать в себе грустную улыбку, стоило ей взглянуть на знакомые лица. Как же давно это было, будто бы и в другой жизни. Не той спокойной, которой она живёт сейчас в тихом уютном районе со своей квартирой. И семьёй. Она помнила этот день в деталях, как и любой другой. И это было грустно. — Солнышко, смотри, — женщина села рядом с дочерью на диван и немного наклонилась, чтобы ей всех на фотографии было хорошо видно, — это Тетушка Пеп, мы к ней ездим на выходные. Она всё такая же. Романофф немного соврала. Пеппер никогда не будет той же. От её прошлого не осталось ничего. Она была похожа на разбитую вдребезги вазу, что смели в угол да так и оставили лежать, в ожидании чуда. — А это Дядя Джеймс, у которого мы гостили, когда его дочке исполнился годик. Он тогда ещё не знал Тётю Анжелику, поэтому его лицо такое хмурое. — Я тут всех знаю, мама! Кроме него, — она аккуратно прикоснулась пальчиком к месту с Тони Старком и тут же его отдёрнула. — Это твой крёстный папа, милая. Если бы не он, то я бы не смогла быть с тобой, — Наташа ни капли не врала. Старк сохранил на своём закрытом сервере, который в случае его смерти отправлялся прямо к ней на ноутбук, информацию о завершённом исследовании о восстановлении всех маточных функций. Женщина до того момента и не подозревала насколько Тони осведомлён о её желании о собственной маленькой вселенной и желании обрести счастье в материнстве. — Он сделал всё, чтобы мы были вместе счастливы. Он герой не только всей Земли, но и наш с тобой, Мисс Катрина. Наташа провела рукой по листику бумаги и положила его в ладонь к дочери, накрывая её своей. — Храни эту фотографию, она мне очень дорога, мой маленький ангел, — Романофф спрятала одинокую слезу, нарочито небрежно встав с дивана и зашагав к непобореному злу кухни. Для Наташи Тони не умер. Он продолжит жить в своём наследии вечно. И пока бьётся её сердце, она не позволит сгореть его образу в людских сердцах. *** В полузаброшенной комнате царил полумрак, нарушаемый мигающими слабым светом огоньками и старыми еле работающими мониторами. Одинокий уставший парень стащил с себя маску и поставил большой и тяжёлый гроб с прозрачной крышкой на чистый бетонный пол. В мертвенной тишине раздался тяжкий вздох. Если бы кто-то наблюдал в этот момент со стороны, то увидел бы лишь тёмный сгорбленный под тяжким грузом силуэт. Помимо гроба в центре комнаты стояла камера с человеческий рост. От неё в потолок отходило множество проводов и трубок с неизвестным содержимым. На секунду один из экранов вспыхнул ярче и осветил обожённое лицо через прозрачную крышку. Парень вздрогнул, послышался всхлип, изо рта вырвалось облачко пара. В комнате было ужасно холодно и сыро, пусто и чисто. Тёмный силуэт стоял и не двигался, хотя точно слышал, как маленькие карманные часы ведут отсчет секундной стрелкой. Но, если оказаться там, то можно подумать, что время остановилось. Шли минуты, пока за занавешенным окном не послышалось уханье совы. Кудрявые волосы на голове парня спутались в совершенно безобразные колтуны. Он сел на единственное кресло и его пальцы застучали по клавиатуре. Лицо осветилось, проявляя все признаки усталости: померкли веснушки, от некогда милых округлостей не осталось ни следа. В экран смотрел живой скелет. Тик, так… Строки вытесняли одна другую с неимоверной скоростью. Тик, так… Тихий плач прервал тишину, когда выплыло уведомление об ошибке. Тик, так… Тик, так… Тик… Часы летят в стену. Время снова замерло, хотя снаружи уже сменилось два солнца тремя лунами. Глаза немигающе смотрели в одну точку: на клавиатуру — там, где завис палец, не решаясь стать катализатором какого-то процесса. За крышкой гроба ничего не изменилось — спокойное, хоть и обоженное лицо с бородой и закрытыми глазами, тело, полностью закрытое костюмом и перчатками. Картина так и просила оставить её прежней. Парень сел на край стекла и снова завис. Его глаза, с полопавшимися капиллярами, то ли от усталости, то ли от слез, наблюдали за панелью загрузки. Числа медленно сменяли друг друга: один, два, три … , сорок восемь… Лишь когда значение достигло девяносто восьми худые руки с силой выдрали целиком стекло и аккуратно отложили в сторону. Они действовали бережно, пока поднимали безвольное тело из раствора фенибута и несли к камере. Человек там встал вертикально с зафиксированной головой. Будучи мёртвым он выглядел более живым, чем стоящий напротив него парень. Крышка закрылась и камера наполнилась паром, освещенном желтыми лучами, ярко вспыхивающими и внезапно гаснущими. Возможно прошло пять минут, а возможно и часов. Живой смотрел в дым, щурился из-за света, но не двигался. В нём не менялось ничего. Раздался писк и тело посреди комнаты непроизвольно вздрогнуло, переводя взгляд назад. Там стоял Человек. Мужчина сорока лет с черной аккуратной бородкой и такими же черными волосами. Его карие глаза излучали волны беспокойства, грусти и счастья, а руки теребили край испачканной футболки AC\DC, прикрывающей резинку розовых штанов с Хелоу Китти. — Питер? — парень сделал шаг вперёд, будто до конца не веря в происходящее. — Паркер! Шаг за шагом, из последних сил он подошел вплотную к голограмме, озаряя свой изодранный костюм человека паука. — Привет, — голос был очень каркающий и хриплый. Такой бывает, если не говорить очень долго или не пить воду. — Привет, малыш, — глаза мужчины потеплели и он тоже сделал шаг вперёд, кладя свою руку на спутанные волосы. — Ты здесь, — констатировал Питер и снова замолчал, вглядываясь в, как он думал, забытые черты лица. — Ты помнишь. — Я не могу забыть, — Тони Старк сделал ещё шаг вперёд и заключил внезапно сделавшего совсем маленьким мальчиком Паркера в призрачные объятия. — Я устал, пап, — с щеки скатилась одна слеза, потом другая, падая через голограмму на пол. — Возможно, бэмби, тебе нужно отдохнуть? — Питер моргнул и медленно кивнул. Парень лёг на пол, продолжая смотреть уставшими глазами в лицо мужчины напротив. — Я скучал по тебе, — на лице Старка появилась грустная улыбка, цепляя сеть морщинок счастья в уголках глаз. — И я по тебе, Пит, поспи немного, — мальчик кивнул. Его тело расслабилось, голова откинулась назад. Впервые за много недель он выглядел умиротворённым. Только остекленевшие глаза продолжали смотреть в потолок, будто стараясь до конца вглядываться в окружающий мир, состоящий из пола, потолка, четырёх стен и одного призрака прошлого.