Если бы...

Хёнджин тяжело вздыхает, когда заходит в свою комнату и видит там спящих Чанбина и Минхо. Кажется, будто у него и нет личной комнаты. Когда директор лично объявил, что им нужна общага побольше, все поняли. Фанаты вышли с их шипперством на новый уровень, и требовалось немного вмешаться, чтобы им было не так дискомфортно. Но кто бы знал, что в тайне, каждый про себя, облегченно выдохнул, услышав порядок расселения. Хёны отдельно, макнэ отдельно. Чан порывался поменяться с кем-нибудь, ведь как он бросит самых маленьких на произвол судьбы? Но оказалось, что за старшими нужно больше присмотра. С первых дней уже сами они установили новый шип. Даже целый треугольник. Минхо уже давно испытывал к нему более теплые чувства, нежели остальные участники, что было взаимно. Чанбин же, разлученный с любимым Феликсом, включился в игру. Причем поначалу это действительно была шутка, но уже при первом же фанмитинге Минхо начал громко кричать о том, что Хёнджин – его. Сначала каждое слово Ли доводило Хёнджина практически до инфаркта. Как отреагируют фанаты? Что скажет директор? Что будет с группой? Но все воспринимали это как шутку, несмотря на то, что говорить Минхо стал чаще и больше. Постепенно отлегло, но не только у него. Такая свобода вывела их игру на новый уровень. В сети только и говорили о любовном треугольнике Ли-Хван-Со. Каждая стэй думала, кого же из них выберет Хёнджин? Но многие ставили на реальность. Закрывая дверь в комнату Минхо, Хёнджин открыл чужой шкаф и вытащил первую попавшуюся футболку. Естественно с котенком, еще и в очках. За время, которое они живут вместе, Хёнджин настолько привык к тому, что у него два шкафа, что свою одежду носил только в свет и на мероприятия, а шкаф Минхо был для повседневной носки и тренировок. Другие тоже привыкли к тому, что Хёнджин и Минхо это неразрывное целое, даже если это касается одежды. Сам Хван оправдывается тем, что одежда хёна удобнее, а на его упреки он лишь отмахивается. Поворчит и перестает. Возраст нужно уважать. Первым, что видит Минхо, открыв глаза, это мирно сопящий Чанбин. В последнее время ему стало настолько скучно, что они боролись за то, кто будет спать с Хваном. И, учитывая, что на кровати он больше никого не ощущает, младшего они в итоге совсем выжили. Но Ли точно знает, где он. В комнате темно, но Хо все равно видит, что обычное рабочее место любимого пустует. Но на столе лежат несколько рисунков, что означает, что он все же был тут. Осторожно подойдя ближе и развернув бумагу к окну, чтобы рассмотреть рисунки в свете уличных фонарей, он видит набросок карандашом. Двуспальная кровать и на ней двое мужчин в неясных позах. Момент их борьбы. На втором рисунке та же кровать и те же парни, но уже мирно спящие в обнимку. Все еще карандашом, но уже с добавлением малого количества красок. Судя по всему, он собирался дорисовать, но почему-то бросил. На третьем листе рот приоткрывается от удивления. На нем изображен он сам, но в цветочной постели. Полуобнажен, а бедра окутывают любимые цветы Хвана. Он мирно спит, а где-то за пределами постели плещется вода. Зрелище конкретно завораживающее, но рисунок ему просто так не отдадут. Прикусывая губу, он откладывает листок в сторону максимально бережно и видит последний рисунок. Опять схематичные черные Либит и Двекки, дерущиеся и кричащие. Минхо быстро выходит из комнаты и направляется в свою. Хёнджин мирно сопит на его подушке, вытащив длинную и стройную ногу из-под одеяла. В горле образуется непонятный ком. Подходя аккуратно к кровати, Минхо даже не моргает, смотря неотрывно на младшего, словно тот может ускользнуть от него, если он отвернется хоть на секунду. Хёнджин все же просыпается, когда чувствует копошение рядом. Он сонный, и язык работает быстрее. — Ммм, Чан-хён, ты пришел? — Че? Какой я тебе Чан-хён? — грубо говорит Минхо, сразу же ловя в ответ хитрую улыбку. — Жить надоело? — Так же быстро смягчается и смело двигает его к себе. На вопрос Хёнджин решает не отвечать, удобнее зарываясь носом в чужую шею. Пахнет, как всегда восхитительно и младший тихо выдыхает, чувствуя, как мелко вздрогнул его хён от мурашек. Промычав, Минхо пальцами поворачивает к себе лицо младшего, мягко чмокая губы. Сладко, как всегда. Хёнджин тянется к нему уже сам и слегка обхватывает губами чужие и затягивает поцелуй. Не углубляя и не опошляя. Руки хёна обвивают его талию, и он слегка отстраняется, смотря на Ли через полумрак. Дурацкая привычка всегда зашторивать окна, но сейчас даже романтично. — Ты у меня такой красивый... — Я очень люблю тебя, Ли Минхо.