Бытие

На дворе примерно май, примерно 1987 год, примерно вечер, примерно в квартире в Абсенте. Лучики своими мягкими концами пытаются захватить все в уже давно изученной им квартире. Вот старенький сервант с фотографиями хозяев и хрусталем. В комнате на тумбочке располагается проигрыватель «Электроника», рядышком пылится несколько пластинок — даже есть иностранные группы. На столе лежат какие-то тетрадки, учебники по истории, листочки, как будто кто-то готовится к чему-то. Только Вадим смотрится в зеркало в коридоре. Он принёс стул, чтобы не стоять просто так. Они будут скоро выступать, надо подобрать эпатажный образ! Но не слишком. В руках сигратета — Самойлов подносит её к губам и застывает с маленьким прищуром. — Глеб! Иди-ка сюда! Шелестит бумага, падает ручка, слышится топот. — Что? — появляется в коридоре — в какой-то футболке с пятнами и шортами, совсем по-домашнему. Он рад, что его отвлекли от зубрешки — в голове и так каша. Походы, реформы, войны — как это все надоело. Но для приличия делает немного недовольный тон, облокачиваясь о стенку. Старший брат должен понимать, что отвлек от очень важного дела! — Вадьк, мне учить надо. — Знаю я как ты учишь, — смотрит на брата из зеркала, — как думаешь, что добавить для образа? — и улыбается так довольно. Предстоящий концерт не пугал, а только веселил и добавлял радости в скучную жизнь — разнообразия. — Я н-не знаю, — почему-то заикается, хотя повода не было. Он чешет лодыжку рукой, наклоняясь — я же говорил, я не понимаю в этом. — Глеб! Да тут понимать не нужно! — старший разворачивается, сигарету кладется на трюмо. — все ты прекрасно знаешь, только почему придуриваешься не пойму. Глеб хмурится, цокая языком. Ну какой эпатаж, какие концерты, какие советы от него? В его голове лишь одни мысли — поступление, хоть тяжело и не хочется готовиться, но не до этого сейчас. — Не знаю, Вадим. Выйди с макияжем, в рубашке. Не знаю, сам думай, — и спешит прочь. Не хочет говорить — для чего, если он не будет в этом участвовать?