Ни слова о любви

На вопрос, зачем он это сделал, Дженсен не ответил бы и самому себе. Проходя по рынку рабов, он всегда слегка морщился, стараясь, чтобы это было не слишком заметно окружающим. И дело тут было вовсе не в брезгливости. Он не одобрял рабства, всегда, сколько себя помнил. А особенно - одну из его сторон, самую несправедливую: человека запросто могли продать за долги или более-менее крупную провинность. Но эти мысли лучше было держать при себе. Будь на то воля Дженсена, и ноги его здесь бы не было. Никого бы не волновала его личная жизнь, не будь он наследником богатой и известной семьи. Но время работало против Дженсена - если до двадцати пяти статус холостяка ещё мог показаться милой эксцентричностью, то после это не сходило с рук никому. Вступать в брак Дженсен не собирался, и поэтому раз в год появлялся на рынке, чтобы выбрать себе раба на следующий год. Он прекрасно знал, что отец будет недоволен, а ссориться с родителями ему совершенно не хотелось. Тем более, предстояла традиционная встреча с женихами, отказ от которой категорически исключался - такого пренебрежения традициями не мог позволить себе даже Дженсен. Хотя делал это он исключительно из любви и уважения к родителям. В любом случае, он сводил встречу к скучной формальности, давая понять нескольким десяткам претендентов, что в заключении брака не заинтересован. Иногда Дженсен испытывал лёгкие угрызения совести - он полностью отдавал себе отчёт в том, что ни один из женихов не охотится за его титулом, владениями или деньгами - более того, любой из них мог с лёгкостью купить все наследные герцогские поместья Эклзов, сохранив при этом большую часть состояния. Кроме того, разумеется, все они были альфами высокой категории - первой или, очень редко, второй группы. Словом, объединению домов были бы рады обе стороны. Но Дженсен предпочитал вести себя, как прежде - очень вежливо держался на приёме (как правило, длился он не больше двух дней, потому что очень скоро всем становилось ясно, что Дженсен не собирается никому отвечать согласием и на этот раз), выдерживал неприятный, но неизменно сдержанный разговор с отцом, с чувством лёгкого стыда утирал слёзы матери, и отправлялся обратно в свой небольшой замок, где родился и вырос. Конечно же, он обещал отцу впредь вести себя благоразумнее, но чувствовал себя свободно, потому что за неделю до смотрин обзаводился серьёзным козырем - купленным на рынке постельным рабом. Как правило, он не ошибался, и рабы оказывались беспроблемными. В день покупки Дженсен прятал в ящик стола вместе с контрактом ещё одну бумагу - освободительную. И всё всегда проходило, как нужно, ко всеобщему удовольствию. - Прошу, прошу, Ваша Светлость, герцог Эклз! - рассыпался перед Дженсеном главный управляющий. Дженсен старался не выказывать раздражения - процедура выбора и покупки была совершенно стандартной, и ею не гнушались даже обладатели высоких титулов; но управляющий, разумеется, всегда бывал польщён, принимая у себя подобную особу, и старался обустроить всё наилучшим образом. - Чудная, чу-удная погода! - пел управляющий, - прекрасный, прекрасный день! Надеюсь, Вы окажете нам честь и разделите с нами скромную трапезу в честь Вашего посещения. Дженсен рассеянно кивнул, медленно двигаясь вдоль выставленных на обозрение рабов. Он мог бы не отвечать и вообще не реагировать на лепет управляющего, но воспитание не позволяло пренебрежительно относиться к тем, кто хоть сколько-нибудь от Дженсена зависел. На самом деле, не позволял этого скорее характер, но Дженсен не любил себе в этом признаваться. Идти среди обнажённых тел было... нет, не то чтобы неприятно. Пожалуй, неловко. Поэтому Дженсен старался быть предельно собранным и внимательно осматривал каждого раба. Этот раб был куда крупнее тех, что Дженсен выбирал обычно. Очень высокий парень, наверняка моложе Дженсена, неподвижно стоял в распорках и смотрел в никуда мутными полуприкрытыми глазами. Это была обычная практика - рабу вкалывали средство, подавляющее умственную деятельность и усиливающее половую функцию. Чтобы показать товар лицом. Ведь в этом заключалось его основное предназначение. Дженсен остановился, чтобы рассмотреть его получше: кроме великолепного тела у раба было интересное лицо. Красоту волос Дженсен сейчас оценить не мог - короткий ёжик, отросший после бритья, едва ли позволял это сделать. Можно было лишь сказать, что волосы тёмно-русые... или светло-каштановые. Зато можно было оценить очень красивые глаза необычного разреза, пусть и затуманенные похотью. Вряд ли раб его видел, но, похоже, ощутил чьё-то присутствие - он выпрямился, насколько позволяли путы, и высоко поднял голову, ноздри у него дрогнули. Его откровенное возбуждение Дженсена совершенно не трогало, только отчего-то любопытно стало коснуться крепких мышц: Дженсен сам всегда был в отличной физической форме, но рабов предпочитал выбирать худощавых и не слишком высоких. Среди альф второй группы такой тип был вполне распространён, и, учитывая нетипичные для омег рост и крепкое сложение Дженсена, он всегда быстро обретал искомое. Кожа раба оказалась очень горячей - препарат вводил организм в подобие гона и всё сигнализировало только об одном - полной готовности к длительному и качественному спариванию. Дженсен легко коснулся набухших твёрдых сосков и ощутил странное ответное чувство где-то глубоко внутри тела. Ощущение было мимолётным и тонким, но от этого несколько сбился пульс. Да и дыхание, пожалуй. Впрочем, Дженсен всё и всегда доводил до конца. Тем более, посредники и посетители проявили заинтересованность, и стоило следовать принятым здесь своеобразным правилам хорошего тона. Он слегка сжал и взвесил на ладони мошонку, и это оказалось приятно - её живая тяжесть, плотность и тепло. Когда Дженсен сжал член раба, на костяшки пальцев выплеснулось немного смазки. Дженсена обожгло, он покраснел и выругался про себя. Но вокруг одобрительно загудели, и Дженсен не отдёрнул руки - ещё и потому, что парень сжал губы и в его глазах на секунду промелькнуло что-то вроде неловкости или даже стыда. Да, его взгляд теперь был вполне осмысленным. Пожалуй, это и решило дело. Снаружи моросило. Серое небо над Пандорой, затянутое предосенними облаками, абсолютно не позволяло назвать погоду "чудной", а день - "прекрасным". Даже с натяжкой. Больше всего Дженсену хотелось без промедления отправиться домой, но обещания следовало держать. Поэтому пришлось садиться в лёгкий кораблик управляющего и медленно дрейфовать в сторону одной из широких естественных террас, обеспечивавших Пандоре причудливый, зыбкий рельеф. Всё было раздражающе долго, но попросить управляющего задействовать двигатели было бы верхом невежливости - над поверхностью планетоидов корабли двигались исключительно с помощью энергии воздушных потоков. Новоприобретённый раб занимал все мысли Дженсена. Правила не позволяли одеть его до того момента, как он покинет Нижние Галереи, в которых и располагался рынок. Ему лишь наскоро смазали дезинфицирующим и заживляющим средством запястья и щиколотки, натёртые распорками, да управляющий лично осмотрел его - оттянул веки и нижнюю губу, небрежно пощупал мышцы, проверил рефлексы и объявил, что парень в отличной форме и Его Светлость будет доволен таким выбором. Едва маленькая процессия шагнула за порог, Дженсен, одетый в практичный дорожный костюм, сдёрнул с себя белоснежный плащ особого покроя и накинул на плечи раба. Теперь можно было не опасаться, что он вымокнет. Правда, он оставался бос, но этот вопрос Дженсен тоже решил весьма просто - отправил раба с двумя помощниками в крохотном челноке прямо на корабль. Дальнейшие возражения отмёл, оставив при себе лишь личного помощника. Разумеется, это было грубым нарушением этикета и правил безопасности, но все знали, что спорить с Дженсеном бесполезно. Обед прошёл в напряжённой обстановке и закончился быстро. Дженсен отщипнул два или три кусочка от свежайшего, мягкого хлеба, да символически пригубил восхитительного вина с Семирамиды, решив, что вечером выпьет бокал, два или три, едва его оставят в покое. Дождь не прекращался. Дженсен поёжился - чёрный дорожный костюм, плотно облегавший тело, но не стеснявший движений, не спасал от сырости, а плащ нынче покрывал обнажённое тело нового раба. Поэтому, едва достигнув трапа своего корабля, озябший Дженсен наскоро попрощался с управляющим и устремился в капитанскую рубку. Корабль дрогнул. Дженсен, быстро согревшийся, стоял на капитанском мостике. Раб, завернувшийся в плащ, сидел у его ног. Кажется, его немного знобило. Словом, стоило поторопиться. - Распоряжения, Ваша Светлость? - почтительно склонил голову личный помощник. Сейчас он был не просто личным помощником герцога, он был личным помощником капитана - ведь на корабле герцога, разумеется, капитаном мог быть только сам герцог. - Отбываем, Стив, - легко улыбнулся Дженсен. - Есть, капитан! - щёлкнул каблуками Стив и громко крикнул: - Слушай команду капитана! - Поднять якорь, - чётко, но негромко сказал Дженсен. - Поднять якорь! - гаркнул Стив так, что задремавший было раб у ног Дженсена вздрогнул всем телом. - Поднять паруса, - слегка поморщился Дженсен, желая поскорее расправиться с формальностями. - Поднять паруса! - металлическим эхом отозвался голос Стива. - Курс на Энею, - сказал Дженсен и положил ладонь на гладкий тёплый шар Двигателя. Корабль пришёл в движение. Солнечные паруса наполнились и засияли мягким отражённым светом, поверхность Пандоры в мгновение ока ушла вниз. Едва острый шпиль на носу корабля достиг точки безвоздушного пространства, весь корпус оделся неощутимым, но зримо мерцающим куполом энергетической защиты. Полностью подготовить вольную в день покупки, как Дженсен делал обычно, не получилось. Для этого нужно было вписать в стандартный бланк, кроме номера раба, его подлинные имя и фамилию. Как правило, парни сообщали Дженсену свои данные с охотой, и бумага просто дожидалась своего времени. Но этот раб, как оказалось, не помнил почти ничего. Когда закончилось действие препарата, он буквально заскрежетал зубами от жуткой головной боли. Её уняли с большим трудом, и Дженсен даже всерьёз опасался, что парень окажется полностью выведенным из строя. А это означало, что теперь всё предстоит по новой: разбирательства с посредником, небрежно отнёсшимся к стандартным медицинским тестам, возможно, суд, а после - опять прогулка по рынку рабов. Всё это было тем более обидно, если учесть, что парень Дженсену понравился. Просто понравился, и попытки проанализировать это были оставлены тут же. Дженсен думал об этом, наблюдая за рабом через толстое стекло с односторонним зеркальным покрытием. Это тоже было стандартной мерой. Новоприбывшего раба на сутки или двое оставляли в небольшом боксе, оборудованном всем необходимым, пока проводились повторные анализы: по умолчанию рабы были полностью здоровы физически, но иногда случались крайне неприятные ситуации, говорившие о недобросовестности посредников. Видно было, что парень всё ещё страдает от последствий стимулятора. Он полулежал на койке, одетый в светло-серую пижаму, и тёр пальцами виски. Он явно чувствовал себя неуютно, не мог найти себе места. Немного полежав, он встал и пошёл к умывальнику. Сунул голову под кран, намочив воротник, и стоял так некоторое время, сильно согнувшись и обхватив края умывальника так, что побелели костяшки пальцев. Дженсен уже хотел было вмешаться и позвать личного врача, но раб закрутил кран и вернулся на койку, как был - с вымокшей верхней частью пижамной куртки и полностью мокрыми лицом и шеей. Он прислонился спиной к стене и опять закрыл глаза. Его не трясло, но он постоянно ёрзал и кусал губы, распахивал глаза, словно боролся с собой. Борьба закончилась скоро - он прислонился затылком к стене, опять закрыл глаза и скользнул рукой в штаны. О, чёрт. Дженсен совершенно упустил из виду, что головная боль была лишь следствием, а основное действие стимулятора никуда не делось. И сейчас раб должен был трахать его, пока не истощится. До следующего раза. Это было немного нечестно по отношению к рабу, но Дженсен не мог дать ему то, в чём он сейчас так сильно нуждался. Увы. Пока Дженсен терзался сожалениями, парень решил проблему самостоятельно. Его большой кулак быстро двигался под тканью штанов, растягивая её до предела, и на сером фоне медленно расплывалось мокрое пятно. Вскоре этого стало мало, и парень, приподнявшись, быстро сбросил штаны. Дженсен понимал, что сейчас лучше всего уйти, но сдвинуться с места не получалось. Так уж сложилось, что Дженсен никогда прежде не видел альфа-члена в полностью возбуждённом состоянии. То, что Дженсен видел на рынке, полноценным возбуждением не было, разумеется. Кроме того, члены альф второго типа, которых Дженсен выбирал обычно, не шли с увиденным сейчас ни в какое сравнение. И оставалось лишь напряжённо наблюдать, как над крупной подтянувшейся мошонкой потихоньку разбухает пока небольшой узел. Дженсен отметил про себя, что это выглядит завораживающе, и, пожалуй, красиво. Парень быстро дрочил правой рукой, левой лишь слегка касаясь наливающегося красным узла, пальцы у него подрагивали, а губы были крепко сжаты. По лицу и шее струился пот, смешиваясь с непросохшими каплями воды, а ткань пижамы плотно облегла напрягшиеся мышцы рук и груди. - Великолепный экземпляр, - негромко раздалось за спиной, но Дженсен даже не вздрогнул, - поздравляю с приобретением, Ваша Светлость. - Надо бы однажды наказать тебя за непочтительное обращение, - с напускным недовольством ответил Дженсен, оборачиваясь. Разумеется, искусственная хмурость тут же сменилась искренней улыбкой - Вардэн Теннил был не только личным врачом, принимавшим роды у матери Дженсена, он был близким другом, преданным, умным, знавшим о Дженсене всё, без преувеличений. - Он беспокоит меня, Вард, - не стал скрывать Дженсен, - не сделал ли я ошибку? Вардэн лишь слегка приподнял брови: - Показатели у него отличные. Слишком бурная реакция на стимуляторы, но, насколько я могу судить, из-за его собственного мощного гормонального фона. Это как... это как лить воду в переполненный сосуд, понимаешь? - Понимаю, - кивнул Дженсен, - но меня волнует не только это. Посмотри на него, Вард. Много ты таких видел? - Ты хочешь сказать, - кивнул Вардэн, - что он... - Он может быть только чьим-то телохранителем, - подтвердил Дженсен, - или военным. Такого застать врасплох очень сложно, правда? Значит... - Надо искать следы наркотических веществ, - мгновенно подхватил Вардэн, - я сделаю несколько добавочных проб. - Узнать бы ещё, кому и зачем понадобилось его чем-то накачивать и продавать. - У тебя в любом случае есть целый год или около того, - пожал плечами Вардэн, - даже если его будут искать, до нас доберутся нескоро. А за это время он сам всё прекрасно вспомнит. Так что... присмотрелся бы ты к нему, Дженсен. - Я устал, - резко и неизобретательно оборвал разговор Дженсен, - хочу спать. Все дела завтра. Но выспаться всласть Дженсену не удалось. Вернее, он точно знал, что не выспится. Ранним утром, зевая и морщась, он тихо пробрался к своей личной яхте и отравился во владения отца. Располагались они на Пандее - родовом гнезде Эклзов. Замок на Энее, в котором Дженсен родился, вырос, и к которому был необъяснимо сильно привязан, раньше принадлежал его матери, Донне. Алан Эклз неоднократно пытался переманить Дженсена на Пандею, но вскоре оставил эти попытки. Разумеется, мириться со своенравностью Дженсена он не собирался, но прекрасно понимал, что вдали от Энеи Дженсен будет тосковать. Поэтому оставил всё, как есть, лишь взяв с Дженсена обещание, что он будет появляться на Пандее без дополнительных приглашений. Когда нос яхты коснулся причальной иглы на Пандее, Дженсен полностью сбросил с себя сонливость. - Ваша Светлость, - склонил голову слуга, встречая его у трапа яхты. Дженсен кивнул и легко спрыгнул с высокого настила, вызвав неодобрительный возглас старого слуги. - Ваша Светлость, погодите! - сказал он растерянно, - я доложу о Вас отцу! - Отдыхай! - крикнул Дженсен, быстро удаляясь, - я доложу о себе сам. Дженсен навещал родителей часто, поэтому окрестностями особенно любоваться не стал. Солнце едва перевалило за полдень. Здесь оно было нежарким, ласковым, и Дженсен с удовольствием сбросил плащ, согреваясь после неуютной утренней сырости Энеи. Разумеется, следовало сделать всё, как положено, сесть вместе со слугой в лёгкий челнок, прислониться к пахнущему лакированным деревом борту, и сладко проспать ещё около часа, завернувшись в мягкий плед. Но Дженсен, несмотря на слишком короткий и беспокойный сон, просто не смог бы бездействовать целый час. Тем более, пешего ходу через город до ворот замка было не более сорока минут. Среди знакомых узких улиц города Дженсену стало спокойнее. Он всласть напился очень холодной, чистейшей воды, стекавшей тонкой струйкой в каменное углубление - это был один из подземных источников, снабжавших город питьевой водой. В отличие от очищенной, не имевшей никакого вкуса, и стоившей достаточно дёшево, эта вода была удивительной и очень ценной. Дженсена всегда поражало свойство каменной чаши не переполняться - впрочем, вполне возможно, оно было заданным свойством самого предмета. Дженсен надеялся, что бодрая прогулка в относительном одиночестве немного отвлечёт его от вчерашних впечатлений. Но прохладные каменные стены и лёгкий полуденный шум, вопреки надеждам, лишь усилили смятение. Перед внутренним взглядом Дженсена постоянно всплывал тяжело дышащий, взмокший от испарины раб, ласкающий себя с закрытыми глазами. Дженсен не желал становиться свидетелем его бурной разрядки, но всё произошло слишком быстро - парень вдруг застыл, стиснув кулак на члене, и выплеснулся высокой струёй; сперма залила пальцы и забрызгала пижамную рубаху. До Дженсена донеслось приглушённое фильтрами особого динамика раскатистое рычание, в котором было слишком много звериного. Дженсена моментально пробрало с головы до ног. Он испытал смешанное чувство, странное и острое, и единственной мыслью было то, что он не хотел бы... не хотел бы иметь ничего общего с остатками животной природы человека. Спал он плохо, схватывался и просыпался, и ему то ли снились, то ли грезились вперемешку ряды обнажённых тел рабов, мимо которых он шёл; террасы, затенённые огромными, немыслимо старыми деревьями, и мутные от искусственной похоти глаза новоприобретенного раба. В замке воцарилась лёгкая суматоха, едва Дженсен вошёл под старинный каменный свод. Он знал, что в эту секунду двое или трое дворовых бездельных мальчишек уже мчатся наперегонки, чтобы сообщить новость первому попавшемуся слуге. Знал также, что вызовет неизменное неудовольствие отца. Он сам бы мог попенять отцу на то, что старые слуги сутками ждут возможных гостей вдали от замка - но это ничего бы не изменило, это было извечное противостояние Дженсена и Алана. Дженсену вполне нравился его образ жизни, он прекрасно понимал, что не может ничего изменить, но слуги в его замке все до одного получили вольную, едва Дженсен вступил в права владения. Впрочем, ни один из них замок не покинул. В покоях отца было душно. Все окна были закрыты, щели тщательно законопачены. В довершение картины в камине потрескивали поленья. Дженсен вздохнул. Герцогу Алану всегда было зябко - личный врач объяснял это особенностями кровообращения. Герцог Эклз, как всегда, сидел в своём неизменном кресле с высокой спинкой, кутался в атласный шлафрок, подбитый мехом особой выделки, и с совершенно отстранённым выражением лица смотрел на огонь. Тем самым выдавая себя с головой. Дженсен улыбнулся. Он прекрасно понимал отца. Галактику давно перестали сотрясать опустошительные войны, и старик тосковал - нет, ни в коем случае не по кровопролитию, по своей былой востребованности. Казалось бы, не стоило перебираться в родовое гнездо из императорских владений, где кипела жизнь и заскучать не было никакой возможности, но там Алан гораздо острее ощущал свою ненужность. Кроме того, Император дряхлел, почти не показывался на публике, и Алану совершенно не нравилось обосновавшееся при дворе общество, которое он считал просто сборищем проходимцев. Возможно, Алан был слишком старомоден и строг, но за долгие годы безупречной службы он составил себе представление о том, каков должен быть внешний и внутренний облик особ, представленных и тем более приближённых ко двору. На его взгляд, все эти люди остались в прошлом - либо погибли с честью, либо тихо ушли на покой. Нельзя сказать, что Алана не беспокоила судьба наследных принцев и принцесс, но наставником он себя не мыслил, а при дворе всегда было достаточно истинных и мнимых родственников правящего Императора, чтобы молодое поколение не чувствовало себя брошенным. Поэтому, едва представилась возможность, вернулся на Пандею. Некоторое время "воевал" с Дженсеном, пытаясь оставить при дворе хотя бы его, но Дженсен не любил светскую жизнь едва ли не больше отца. Так всё и пришло к нынешнему положению. - Не желаю тебя видеть, - ровным тоном проговорил Алан, - ты не сообщишь мне ничего нового и приятного. - Отец, - склонил голову Дженсен, - я не мог... - Да всё ты можешь, - раздражённо махнул рукой Алан, наконец-то удостаивая Дженсена взглядом, - лучше налей мне. Дженсен прошёл к камину, где на особой мраморной полке всегда стояли две или три бутылки отборного красного вина. Мраморная пластина равномерно прогревалась огнём, сообщая вину тепло и тем самым усиливая его целебные свойства. Тёплое кислое вино, на взгляд Дженсена, было самой отвратительной вещью на свете, но ему не оставалось ничего другого, кроме как, протянув наполненный бокал отцу, налить немного и себе, да отхлёбывать чисто символически. Взгляд Алана потеплел после нескольких глотков. Впрочем, расслабляться не стоило в любом случае. - Насколько я понимаю, - сказал Алан ворчливо, - в этом году ты тоже устроишь очередной бенефис. Дженсен смущённо хмыкнул, и Алан кивнул сам себе: - Да, разумеется. Уже устроил. - Отец, - начал Дженсен, - я не сообщил тебе, но ты прав: я купил нового раба. Он сейчас... не в лучшем состоянии, но скоро я смогу предста... - Не думай даже! - резко оборвал его Алан. - Дженсен, - добавил он спокойнее, - пожалуйста, не издевайся надо мной. Не огорчай меня ещё больше. Если ты не хочешь замуж - не подсовывай мне суррогаты и не думай, что я ничего не понимаю. Я не собираюсь смотреть на твою игрушку. Ты сам знаешь, чего мы от тебя ждём. Разговор затух. Дженсен был раздосадован и чувствовал себя виноватым: он знал, что Алан поведёт себя именно так, но всё равно каждый раз расстраивался: огорчать отца он не хотел. Но и позволить ему подавить себя тоже не собирался. Приближаясь к Энее, Дженсен чувствовал себя намного лучше. Положение, как всегда, спасла Донна, без церемоний уведя Дженсена из покоев Алана. Перед матерью Дженсену было куда более стыдно, чем перед отцом, но Донна, хоть и не скрывала огорчения, Дженсена не попрекала ничем и никогда. Просто поцеловала его в лоб и попросила не быть на приёме слишком уж нелюбезным. Этот поцелуй и тёплые объятия немного успокоили Дженсена и придали ему сил. Пожалуй, больше ничего и не нужно было. Ступив на родные камни, Дженсен и вовсе воспрял духом, встряхнулся и настроился на предстоявшие многочисленные дела, по большей части неприятные и скучные. Он на ходу раздал все необходимые указания, отмахнулся от укоров личного помощника - и без того прекрасно знал, что не имеет права на подобные самовольные отлучки, - и теперь уже без спешки пошёл по опоясывающей замок каменной галерее. На плечо ему тут же опустился мерцающий зелёным отливом драфф, а в следующую секунду он оказался просто окружён живым разноцветным облаком, сияющим и тонко стрекочущим. Драффы были прелестными, но абсолютно безмозглыми существами - выродившиеся потомки великих драконов. Удлинённые живые глаза и блестящая чешуя придавали им смышлёный вид, но на самом деле они были способны лишь порхать да воровать мелкие кусочки пищи. Впрочем, они не доставляли хлопот, но очень радовали взгляд, когда кружили в солнечных лучах, сверкая перепончатыми крыльями. Их нельзя было назвать ручными, но в стенах замка они роились сотнями - за его пределами, в городе, их не видели ни разу. Впрочем, пристрастие они питали только к Дженсену - больше никто не удостаивался столь тесного контакта с ними. Вардэн смеялся, немного дразня Дженсена - говорил, что таким образом они выражают почтение особе благородных кровей, проще говоря, подлизываются к владельцу замка. Так или иначе, разноцветные драффы неизменно порхали вокруг Дженсена, садясь на плечи или поставленную руку, чем вызывали восторг многочисленной детворы слуг и кухонной челяди. У входа во внутренний двор Дженсен немного поколебался. Было глупо выбирать место для первого разговора с новым рабом, но Дженсену очень хотелось, чтобы парень чувствовал себя как можно свободнее в незнакомой пока обстановке. Кстати, он до сих пор не знал даже его имени. Внутренний двор замка был удивителен. Нет, на первый взгляд в нём не было ничего особенного - лишь уходившие ввысь каменные стены с немногочисленными, безо всякого порядка прорубленными окнами, истёртые булыжники маленькой площади, да круглый источник по центру. Но он был похож на бездонный колодец, полный солнечного света - словно полая башня без крыши. Летом здесь всегда было прохладно, а поздней осенью камни никогда не заливало дождевой водой - будто сверху раскрывался невидимый купол. Слуги говорили, что это особое благословение замка, Дженсен же посмеивался, объясняя всё удачным архитектурным решением. Дженсен присел на закруглённый, тёплый от солнца край каменной окантовки источника. Драффы порхали вокруг, стрекоча своими маленькими крыльями, и Дженсен в очередной раз понял, насколько любит свой дом. Пожалуй, это было лучшее место во Вселенной. До грустных мыслей о том, что родители стареют и, возможно, ему всё же когда-нибудь придётся свой дом покинуть, в этот раз Дженсен дойти не успел: снаружи раздался знакомый голос, и Вардэн ступил в узкую каменную арку входа. За ним шёл новый раб Дженсена, одетый во что-то явно с чужого плеча: для такой стати и роста здесь не нашлось ничего подходящего. Рукава и штанины были ему откровенно коротки, а куцый жилет не мог скрыть слишком сильно натянувшейся на груди рубахи. И... он по-прежнему был бос. Дженсен покачал головой. - Извини, - развёл руками Вардэн, правильно истолковав его взгляд, - э-э... Извините, Ваша Светлость, - тут же поправился он, - я вообще не представлял себе, что существует одежда и обувь такого размера. Но мы уже сняли мерки и всё заказали, - он похлопал раба по плечу и продолжил: - парень в порядке. Показатели в норме, здоровье отличное. Я думаю, он вполне восстановился. Если вы хотите более подробный отчёт... - Спасибо, - кивнул Дженсен, отмечая многозначительный взгляд Вардэна, - ничего больше не нужно. - Тогда я пойду, - Вардэн ещё раз выразительно посмотрел на Джесена, и тот чуть прикрыл глаза, показывая, что всё понял. Он уже приблизительно знал, что услышит вечером. Но Вардэн ушёл, и сейчас следовало заняться рабом, переминавшимся с ноги на ногу на тёплых камнях двора. - Ну здравствуй, - сказал Дженсен с улыбкой. Он не привык смотреть на людей снизу вверх, но парень был чертовски высок. И отлично выглядел, несмотря на нелепую одежду, босые ноги и общий неприбранный вид. От него веяло силой и здоровьем, и было странно знать, что это тот же самый парень, что лишь сутки назад корчился от головной боли и искусственной похоти на узкой койке закрытого бокса. Цвет лица у него был хороший, о недавнем недомогании говорила лишь едва заметная, исчезающая синева под глазами. Глаза, кстати, так понравившиеся Дженсену во время первой встречи, были неуловимого, переливчатого серовато-зелёного оттенка с тёплыми вкраплениями - карими или золотистыми. При свете дня короткие волосы выглядели светло-каштановыми, светлеющими на концах. - Здравствуйте, Ваша Светлость, - с неловкой улыбкой кивнул парень, но в следующую секунду уже следил восхищённо распахнутыми глазами за порхающими драффами: - Это... это... настоящие драконы! - Что ты! - рассмеялся Дженсен: парень определённо ему нравился, - драконов не было и нет, а драффы - шутка природы. И магии нет, если тебя интересует и это - всё лишь природные силы, энергия солнца и воздушные потоки. - Пусть будет так, если Вы говорите, - легко согласился парень, пожимая плечами. - А ты не согласен? - спросил Дженсен с улыбкой. - Не знаю, - не стал скрываться тот, - всё так... непривычно. - Ты хоть что-нибудь вспомнил? - немного поменял тему Дженсен. - Нет, - покачал головой парень, - только своё имя... кажется. - Ты в этом не уверен? - Уверен, но... но мне кажется, будто меня очень давно не звали по имени. - Видимо, всё ещё сказываются последствия действия препарата, - мягко сказал Дженсен, - наверняка скоро всё пройдёт. Как же тебя зовут? - Джаред, - без колебаний ответил парень и улыбнулся. Пожалуй, это было единственным, благодаря чему Дженсен вёл себя более чем хорошо на обязательных смотринах - эта искренняя и полная внутреннего тепла улыбка. Выглядел он совершенно ослепительно в светло-салатовом камзоле и атласных бриджах. Неизменно порхающие вокруг драффы делали его облик мистическим и незабываемым - один из женихов так и сказал ему об этом, многозначительно целуя руку: - Вы похожи на божество, Дженсен. Если бы вы только снизошли до простого смертного... Не представляю себе подобного счастья. Дженсен улыбался, прощая и вольности в обращении, и некоторую назойливость претендентов на его руку и сердце: перед глазами у него был лишь босой улыбающийся Джаред на старых камнях двора, освещённый тёплым осенним солнцем. Странно, только Дженсен больше не ощущал никакого беспокойства. Джаред немного тревожил его, но природа этой тревоги от Дженсена ускользала. А может, он просто не хотел об этом думать. Но так или иначе, общество Джареда быстро стало для него привычным, а потом и совершенно незаменимым. О том, что ему от Джареда нужно, Дженсен сообщил ему через два или три дня после приёма, когда они гуляли по наружной галерее замка. К этому времени Джареду подобрали одежду и обувь по размеру, и Дженсену очень нравилось, как на нём сидят простые рубаха, штаны и куртка. Среди аккуратно разложенной в шкафу одежды (Джареду полагалась персональная комната) были и дорогие, красивые вещи, выполненные из непростых тканей - при желании раб мог сопровождать господина даже на императорском приёме, - но Джаред отказался от них, выбрал самые простые, и сказал, что время дорогих вещей ещё придёт. Дженсен внимательно наблюдал за ним, но так и не пришёл к однозначному выводу: безусловной военной выправки в осанке Джареда не чувствовалось, но держался он с достоинством, голова его всегда была поднята, а плечи расправлены. Вардэн, как и следовало ожидать, нашёл в его крови следы сильнейшей интоксикации, но определить отравляющее вещество не смог. Сказал только, что зря они грешили на гормональную инъекцию, введшую организм Джареда в искусственный гон: именно благодаря ей и взбесившемуся обмену веществ Джаред остался жив и вполне здоров. Они стояли рядом, опираясь на парапет, почти соприкасаясь локтями. Смотрели на город, знакомый Дженсену в мельчайших подробностях и, разумеется, пока что абсолютно незнакомый Джареду. Дженсен рассматривал его профиль - вздёрнутый нос и высокие скулы делали облик Джареда обманчиво хрупким - до тех пор, пока он не начинал двигаться. Попытки достучаться до памяти Джареда Дженсен не оставил, но ненадолго отодвинул в сторону - понимал, что прошло слишком мало времени. Вардэн говорил, что память может вернуться в любой момент. Осложняло ситуацию то, что для Джареда здесь не могло быть ничего знакомого и привычного. - Тебе нравится здесь? - негромко спросил Дженсен. Джаред выглядел настолько погруженным в себя, что, казалось, мог не услышать Дженсена. Прошло несколько секунд, и Дженсен решил, что спрашивать ещё раз не будет, а ответ вскоре станет очевиден сам по себе. Но Джаред повернул голову, выходя из задумчивости, и ответил медленно, но без замешательства: - Да, нравится... Ваша Светлость. Дженсен улыбнулся: - Не называй меня так. Зови просто Дженсен. Тебе можно. И... даже положено. Джаред вопросительно приподнял брови, и Дженсен набрал в грудь воздуха, собираясь объясниться. Это был самый сложный, но необходимый пункт негласного договора: раб не должен был претендовать на секс - то, ради чего и был куплен. И, разумеется, не должен был об этом говорить кому-либо. Обычно парни были рады отличному отношению и условиям, и все молчали - как до освобождения, так и после. Но сейчас Дженсен чувствовал себя почти неловко. Почему-то он не мог просто сказать: - Джаред, ты куплен для секса, но спать мы с тобой не будем. Хотя всё обстояло именно так - не больше и не меньше. Но Дженсен поманил Джареда за собой: - Пойдём, мы ещё успеем налюбоваться видами и погулять, времени предостаточно. Джаред послушно пошёл за ним. Они прошли коридор, в самом конце которого располагалась маленькая спальня Джареда, и Дженсен остановился у входа во внутренние покои: - Джаред, - наконец решился он, - ты ведь знаешь... для чего... для чего ты здесь? Джаред кивнул настороженно и его скулы слегка порозовели. От этого Дженсен смешался окончательно и просто сделал жест рукой, призывая Джареда и дальше следовать за собой. Джаред с любопытством осматривался в незнакомых помещениях - сюда, как правило, входил лишь личный врач и немногочисленная прислуга под присмотром замкового распорядителя - как и врач, он знал Дженсена с самого рождения. Всё здесь было просто - Дженсен не любил слишком пышный декор, и во внутренних помещениях был минимум мебели и очень много света. Они прошли длинный зал, состоявший, казалось, лишь из огромных окон, и поднялись по небольшой лестнице, ведущей во внутренний холл. В нём были всего две двери: одна вела в спальню Дженсена, другая... - Это твоя спальня, Джаред. - Но у меня... - Нет, - перебил его Дженсен, стараясь говорить мягко, - ты должен быть здесь, со мной. Джаред собрался возразить, но тут откуда-то послышался громкий шорох, потом раздался мягкий топот, и из двери спальни Дженсена кубарем выкатились гриисы. Гриисы были большими, смышлёными животными из семейства кошачьих. Они были очень преданы людям и абсолютно всё понимали. Даже могли выучить отдельные слова. - Геррррсссоог, геееерсссог, - шипели и рокотали гриисы, не давая Дженсену пройти - один отирался сзади, другой уткнулся крупной лобастой башкой ему в живот. Дженсен рассмеялся и потрепал зверей по светлой густой шерсти. - Совсем котятами взял, - пояснил он Джареду. В глазах Джареда был настоящий восторг - так мог бы выглядеть ребёнок, впервые покинувший пределы планетоида на открытом корабле. Он опустился на колени и протянул руку к ближайшему зверю, не сводя с него восторженного взгляда. - Они не очень-то... - начал Дженсен, но большой кот выскользнул у него из-под руки и, не снижая скорости, налетел на Джареда. Разумеется, Джаред полетел на пол, смеясь, а кот принялся топтаться по нему и обнюхивать, громко фыркая. Джаред запустил руки в его шерсть и взъерошил её, кот растянулся сверху и принялся вылизывать его, для уверенности придавив лапой. - Да не убегу я! - весело заверил зверя Джаред. - Надо же, - протянул абсолютно обескураженный Дженсен, - они никому в руки не даются... Не давались до сих пор. - Мне кажется... У меня были животные. Там, где я... - Джаред замолчал, и Дженсен не знал, чем заполнить эту невесёлую паузу. Заполнил её второй кот, степенно подойдя к Джареду и тоже обнюхав его. Бросаться и вылизывать Джареда он не стал, но повернул голову к Дженсену, и Джаред готов был поклясться, что в его больших золотисто-зелёных глазах застыл вопрос. - Его зовут Джаред, - серьёзно сказал Дженсен, глядя на кота, и пояснил Джареду: - они действительно всё понимают, не удивляйся. - Джрртссс, - словно в подтверждение этих слов прошипел кот, а потом всё же вернулся к Дженсену. Теперь всё стало намного проще. Глядя на разомлевшего кота, не желавшего отпускать Джареда, и поглаживая между ушами второго, привычно положившего голову ему на колени, Дженсен сказал уже без тени смущения: - Джаред, послушай. Переступив этот порог, ты получаешь все права и привилегии личного раба. Ты можешь ходить, где и когда пожелаешь, заниматься чем угодно, ты не ограничен ни в чём. Ты можешь в любое время спуститься в обеденный зал или кухню, тебя накормят без каких бы то ни было возражений. Ты можешь покидать пределы замка и гулять в городе, можешь брать прогулочные яхты, даже покидать пределы планетоида. Только я всегда должен знать об этом. Твои освободительные бумаги почти готовы - я завершу их оформление, когда ты вспомнишь своё полное имя. Разумеется, ты можешь остаться в своей спальне, если она тебе приглянулась, но я бы хотел, чтобы ты занял эту, напротив моей. И ещё. Ты должен быть моим сексуальным партнёром, но... - Но? - подхватил Джаред. - Но этого не будет, - твёрдо сказал Дженсен, глядя ему в глаза. - Дело не в тебе лично, - тут же пояснил он, - это... Не пытайся даже вникнуть, словом. Просто считай, что мне это нужно. Даже если это моя причуда. Но ты не ограничен и в этом - если тебе кто-то понравится и это будет взаимно, я не буду возражать против такой связи. Я понимаю, что это естественные потребности. Нужно было отдать должное самообладанию Джареда - если он и был удивлён, то никак не показал этого, и Дженсен в который раз подумал, что наверняка Джаред воспитывался не в самых низах общества. - Хорошо... Дженсен, - наконец сказал он, - пусть будет так. Спасибо за доверие и щедрость, но я... я думаю, что не стану никого искать. Не важно, чем вызвано твоё решение. Через месяц Дженсену казалось, что он вырос вместе с Джаредом, но в какой-то момент их надолго разлучили. Он сложно сближался с людьми, и никогда никому не раскрывался не то что полностью - даже наполовину. Разумеется, благодаря воспитанию и крови он был со всеми любезен и внимателен, мог быть даже подчёркнуто очарователен, если понимал, что это облегчит общение и позволит поскорее покинуть очередной приём. Но ни разу не испытывал притяжения к человеку, желания видеть его, общаться, проводить с ним время. То, что будил в нём Джаред, было совершенно ново. Сначала Дженсен посчитал это слабостью, как и любую привязанность, но потом перестал переживать об этом - ведь дружба с Джаредом дарила только силу. Он был искренним, привлекательным, умным, иногда - дурашливым, словно подросток, и при этом способным мгновенно стать серьёзным и прийти на помощь кому угодно, если это требовалось. В нём не было, не ощущалось двойного дна. При этом Дженсен прекрасно понимал, что Джаред куда более сложен и глубок, чем кажется на первый взгляд. Джаред будил мальчишку и в Дженсене - иначе как можно было объяснить их тайные вылазки в город на какой-нибудь из близлежащих планетоидов, выпивку и драки в кабаках, и долгие разговоры на крепостной стене замка. Что-то происходило между ними, чему Дженсен не мог дать определения. Джаред, напротив, понимал всё чётко, иногда Дженсен видел это в его глазах, но мысль о том, что так зарождается чувство, его пугала. И всё же Джареду было дозволено гораздо больше, чем кому бы то ни было из окружающих - Дженсен даже не отдёргивал руку или не отодвигался, случайно соприкасаясь с Джаредом. При этом Джаред предпочитал спать не в спальне Дженсена, а в той, что напротив; но утром, бодрый и свежий, неизменно оказывался у постели, к бурной радости гриисов, от которых Дженсен, обычно вялый и хмурый с утра, показательно отмахивался. Так пролетела короткая бесснежная зима, к концу которой можно было с уверенностью сказать, что Джаред очень дорог Дженсену, равно как и Дженсен Джареду. С окончанием холодов и началом цветения Дженсен стал ощущать странное, долгое, томительное чувство, от которого не хотелось избавляться, но которое делало его рассеянным. Джаред посмеивался над ним, но смотрел внимательно и серьёзно, и Дженсен чувствовал, что плохо выдерживает растущее напряжение. Нужно было хоть немного встряхнуться и сменить обстановку. И Дженсен точно знал, куда он пригласит Джареда. Семирамида встретила одуряющим запахом цветения. Она была сплошь покрыта садами, устроенными так искусно, что, едва одни деревья отцветали и начинали плодоносить, другие только вступали в пору цветения. Несложные манипуляции с климатом позволили установить прекрасную погоду - тёплую, но не переходящую в жару; а прямо посреди садов построили многочисленные домики для отдыха - очень многие любили проводить здесь время в тишине и наслаждаться запахом фруктового цветения. Фрукты тоже разрешено было срывать с деревьев в любых количествах. Джаред, не ожидавший ничего подобного, вёл себя, словно мальчишка. Пока корабль медленно дрейфовал к небольшому летнему домику Дженсена, Джаред громко выражал свой восторг, перегибался через борт, к ужасу Дженсена, и ухитрялся дотянуться до низко свешивавшихся веток - срывал какой-нибудь плод и бросал Дженсену, не обращая внимания на то, поймал ли он. Дженсен смеялся, но к концу короткого путешествия вздохнул с облегчением. Здесь всё было намного скромнее, чем на Энее. Маленький двухэтажный домик стоял посреди густо разросшихся персиковых деревьев. Внутри было не слишком просторно, но уютно - Дженсен твёрдо дал понять, что здесь хочет абсолютного уединения, и строить подобие замка на Энее не собирается. Слуг отпустили, Дженсен включил энергетический охранный контур вокруг территории, и повёл Джареда знакомиться с домом и садом. Джареду в доме понравилось. Холодильная комната была забита замечательной снедью, комнаты сверкали чистотой, в большом зале ждали вечера сложенные в камине поленья, а от постелей в спальнях и полотенец в ванных комнатах веяло свежестью. - Хочешь осмотреть место вокруг дома? - спросил Дженсен, когда они обошли все помещения, - или пообедаем? - Если ты голоден, - ответил Джаред. - Успеем, - махнул рукой Дженсен, - пойдём, прогуляемся. Он никогда не жаловал приличия, а сейчас, когда они с Джаредом были совершенно одни, и вовсе игнорировал их. Сад вокруг дома показался Джареду абсолютным раем. Чудесный запах цветов, окутанные облаками бело-розовых лепестков деревья, спелые персики на других - всё это дарило удивительные впечатления. Джаред убежал на несколько шагов вперёд; вёл себя здесь не менее восторженно, чем по дороге к дому, ему нравилось абсолютно всё. Джаред любовался садом, а Дженсен смотрел на него, искренне радуясь его дурачествам, и понимал, что очень рад видеть его именно таким. Понимал, что Джаред влияет на него, но видел в этом влиянии только положительное. Ведь к Джареду тянуло не только Дженсена - не было в замке человека, который не смотрел бы на Джареда с теплотой или даже откровенным обожанием. Думая об этом, Дженсен поравнялся с Джаредом, и они пошли вглубь сада бок о бок. Им не нужно было ни о чём говорить. Дженсен чувствовал исходящую от Джареда силу - его внешние дурашливые проявления не могли замаскировать мощную энергию молодого альфы. Дженсен пытался анализировать это влияние, но в какой-то момент понимал абсолютную бесполезность такого занятия. Достаточно было того, что рядом с Джаредом хорошо. Просто очень хорошо. Здесь, в самой гуще деревьев, стояла лёгкая беседка. За время отсутствия Дженсена вокруг неё разросся колючий кустарник, затянув вход частой сетью толстых лиан, покрытых длинными и острыми шипами. Лианы опутали даже крохотный фонтан, который каким-то чудом ещё продолжал работать, рассыпая вокруг тонкие, искрящиеся на солнце водные струи. - Ну вот, - поморщился Дженсен, - теперь туда не зайдёшь... Надо будет попросить, чтобы всё очистили. - Не надо, - сказал Джаред, устремляясь к опутанной лианами арке, - сейчас я сам всё тут... - Нет, - запротестовал Дженсен, - не трогай, пожалуйста! Они ужасно острые, я знаю! Но Джаред уже не слышал его - он снял свою куртку из плотной ткани, и, намотав её на руку, потянул лианы на себя. Его тут же обрызгало водой из фонтана, а потревоженные лианы прорвали в нескольких местах его рубаху - шипы действительно были длинными и острыми. - Не надо! - ещё раз попробовал вразумить его Дженсен, - они слишком крепкие, ты их не порвёшь! Будто в подтверждение его слов, гибкие лианы вырвались из руки упрямого Джареда и спружинили, возвращаясь на своё место. Он издал короткий досадливый стон, попытавшись защитить лицо свободной рукой, но не успел: шипы и острые листья прочертили по его коже, оставив несколько глубоких царапин. Дженсен вскрикнул, словно лианы хлестнули его самого: он знал, насколько это больно. И готов был поклясться, что ощутил острый всплеск боли где-то внутри. - Джаред! - Дженсен бросился к нему, потянувшему раненные пальцы в рот. Но Джаред только небрежно поморщился: - Дженсен, что ты! Это просто царапины. - Но тебе незачем было лезть в колючий кустарник! - с облегчением и лёгким раздражением отчитал его Дженсен, - лианы могли хлестнуть тебя по глазам! - Могли, - виновато согласился Джаред, - извини, я на самом деле веду себя глупо. - Всё нормально, - смягчился Дженсен, - идём в дом, обработаем раны. Джаред беспрекословно пошёл за ним. Дженсен злился на себя - его реакция стала для него самого полнейшей неожиданностью, и сияющее настроение несколько угасло. В большой ванной комнате, облицованной мрамором и полной приглушенного света, льющегося из широких окон под потолком, Дженсен включил яркую лампу у зеркала и поманил Джареда к себе. Тот по-прежнему выглядел, словно провинившийся мальчик - понимал, что расстроил Дженсена своим дурацким безрассудством. Поэтому подошёл беспрекословно и склонил голову набок, открывая доступ к царапинам на щеке. Дженсен нахмурился. Он понимал, что его реакция чрезмерна, но ничего не мог с собой сделать. Джаред терпеливо ждал, и Дженсен, смочив под краном лежавшее на умывальнике полотенце для лица, осторожно коснулся ранки, покрытой подсыхающей кровью. Регенерация у Джареда была отличной, как и у всех альф. Тем более, он принадлежал к первой группе, лучше всего приспособленной к выживанию. И в самом деле, что ему была пара царапин? Дженсен готов был поспорить, что к завтрашнему утру от них не останется и следа. И от этого злился на себя ещё сильнее. Но отступать, как известно, было не в его правилах. Поэтому он провёл влажным полотенцем по скуле Джареда. На белоснежной пушистой ткани расплылся кровавый след. Дженсена вдруг обдало жаром изнутри, а потом ноздрей коснулся лёгкий запах крови. Что-то сместилось - может, в сознании, может, вокруг Дженсена, но этот острый, солёный, запретный запах будто заполнил его целиком, и всё, что Дженсен чувствовал, усилилось стократ. Джаред сам наверняка почувствовал это - у него дрогнули ноздри и расширились зрачки. Дженсен выпустил из руки полотенце и схватился за край умывальника - перед глазами у него всё поплыло. Джаред подхватил его под локоть, встревоженно заглядывая в лицо: - Тебе плохо? Что мне сделать, Дженсен? Дженсен помотал головой: нет, ничего не нужно. Из груди у него рвался хрип, и что-то словно взрывалось внутри тела, не причиняя боли. Наоборот - наполняя непонятным томлением. - Всё хорошо, - нашёл в себе силы Дженсен. Голос звучал сдавленно, но Джаред немного ослабил хватку, - это... это, наверное, реакция на цветение. Давно здесь не был. - Может, нужно какое-то лекарство? Или вызвать врача? - продолжал допытываться Джаред. - Нет, - Дженсен чувствовал себя так, будто погрузился в ванну, полную тёплой воды с ароматическом маслом, навевающим эйфорию, - я лучше... пойду прилягу. - Я отведу тебя, - сказал Джаред тоном, не терпящим возражений, и опять крепко подхватил Дженсена под локоть. Ноги у него стали совершенно ватными, теперь он сам вцепился в руку Джареда и позволил довести себя до кровати. Но стоило Джареду усадить его на кровать, головокружение вернулось с новой силой. Дженсен не показал это, закрыл глаза и заставил себя сказать: - Я сам лягу, Джаред, всё хорошо. Иди к себе. Дженсен открыл глаза, и сквозь муть увидел, как Джаред качает головой: - Нет, Дженсен, я останусь здесь, на диване. Нельзя тебя так оставлять. Ты уверен, что врач не нужен? - Уверен, - кивнул Дженсен, - отлежусь, и всё будет в порядке. - Ладно, - согласился Джаред, - тогда я умоюсь и вернусь. Рубашка вся порванная и мокрая, - пояснил он виноватым тоном. Дженсен смотрел, как он исчезает в дверном проёме ванной, слышал звук льющейся воды. Потом в воздухе опять поплыл запах, и у Дженсена не осталось сил скрывать от самого себя, что его тянет к Джареду. Тянет так, что сердце выскакивает из груди. Дженсен встал с кровати - откуда только силы взялись - и вслед за Джаредом пошёл в ванную. Остановился в открытых дверях, завороженно наблюдая, как сбросивший одежду Джаред подставляет лицо струям душа. Его обнажённое тело выглядело точно так же, как в тот день, когда Дженсен впервые увидел его на рынке рабов, зафиксированного в жёстких распорках. Только сейчас он двигался, сильный и лёгкий, а его отросшие волосы, потемневшие от воды, укрывали шею и достигали широченных плеч. Дженсена накрыло фантомными ощущениями - он словно наяву сжимал в руке твёрдый, горячий член Джареда и чувствовал потёкшую по пальцам смазку. Словно почувствовав взгляд, Джаред повернулся. Выражение его лица не изменилось, но он опустил руки и замер без движения, предоставляя Дженсену свободу действий. Дженсен оказался рядом вмиг. Стиснул руками мокрые предплечья Джареда, не удивляясь вернувшимся силам, больно вдавил пальцы в скользкую, гладкую кожу, и жадно вдохнул, уже не пытаясь показать, что всё в порядке. А потом по наитию прижался губами к губам Джареда, не осознавая, что делает. Джаред глухо застонал, соскальзывая по мокрой стене и увлекая Дженсена за собой. Дженсен рванул ворот, задыхаясь, тонкая ткань треснула, и Джаред быстро стянул с Дженсена намокшую одежду. Он запрокинул голову и позволял Дженсену терзать губами и зубами свой рот. Дженсен, делая это неумело и жадно, сквозь звон в ушах слышал эти стоны, чувствовал мокрым голым телом твёрдый, бьющийся живым пульсом, горячий член Джареда. Всё происходило на самом деле. Немыслимо, плотски, мокро, горячо. Дженсен едва верил, что делает это, но его трясло и ломало от странных, неиспытанных доселе ощущений. Краем сознания он понимал, что с ним творится, но сейчас не был в состоянии оценить ситуацию трезво. Зато Джаред был в состоянии. Да и странно было бы, если бы альфа его уровня потерял голову. Он только набрал воздуха в грудь и чуть отстранил Дженсена от себя. - Подожди, - тихо попросил Джаред, - не торопись. Обращение на "ты" придало моменту особую интимность - ведь Джаред не так давно перешёл с ним на "ты", и Дженсена обволокло сладким чувством предвкушения. Джаред оказался замечательным любовником, очень терпеливым, внимательным и ласковым. Он провёл пальцем по губам Дженсена и слегка коснулся их губами. Не впился, не укусил, нет - мягко поцеловал нижнюю губу, тронул кончиком языка верхнюю, и только тогда обхватил ртом его губы. Дженсену хотелось кричать, его трясло и жгло изнутри от ласкающего нёбо языка и тёплых пальцев, гладящих скулу и подбородок. Он чувствовал себя, словно в невесомости, и не мог различить ласкающих рук Джареда и льющейся по телу тёплой воды - и то, и другое дарило наслаждение. Джаред сполз совсем низко, и Дженсен вскрикнул, почувствовав его пальцы у себя на бёдрах. И... этого не могло быть. Это тянущее, новое, необычное чувство исходило не от Джареда. От самого Дженсена. От пробудившегося тела - член у Дженсена крепко, полноценно стоял, сводя с ума долгой, частой пульсацией. Дженсен смотрел вниз, не веря тому, что видит. - Можно? - с запинкой спросил Джаред, трогая его между бёдер. Дженсен быстро кивнул, даже не борясь со смятением. Пальцы Джареда скользнули вверх по внутренней поверхности бедра, дыхание коснулось сладко обнажившейся, мокрой от воды и смазки головки члена, и широкая ладонь слегка сжала мошонку. Дженсен дрожал крупной дрожью, цепляясь за плечи Джареда. - Впусти меня, - хрипло попросил Джаред, касаясь губами члена. Его пальцы мягко вдавились в туго сжатый сфинктер, и Дженсена прошило с головы до ног слишком сильным ощущением - губы сомкнулись на его члене, всю длину обволокло обжигающим, мягким, податливым, а на пальцы Джареда брызнула смазка. Этого было слишком много - Дженсен рванулся, крича, упёрся головкой члена в заднюю стенку глотки Джареда, и бурно разрядился первый раз в жизни. Ноги отказали - если бы Джаред не подхватил его, обмякшего, Дженсен рухнул бы на мраморный пол. Но нет - он чувствовал себя немыслимо хорошо в руках Джареда, покрывающего поцелуями его лицо. - Я не посмел бы сам, - бормотал Джаред, прикладываясь губами к его щекам, лбу, переносице, - я не... - Всё хорошо, - блаженно выдохнул Дженсен, - всё очень хорошо. Джаред подтянул ногу, устраиваясь поудобнее, он видел, что Дженсен абсолютно не в силах сейчас встать. Высвободил руку, чтобы погладить Дженсена по волосам, но уставился на свои пальцы, открыв рот: они были покрыты прозрачной, очень скользкой розовой смазкой. - Ты... ты девственник! - потрясённо выдохнул Джаред. Дженсен, растёртый полотенцем до покраснения кожи, сидел в кровати, по глотку отпивая холодное розовое вино. Джаред настоял на этом - едва поняв, что Дженсен девственник, он подхватил его с пола, почти на руках дотащил до кровати и энергично вытер досуха большим полотенцем. Потом вытерся сам, и, не одеваясь, принёс стоявшую на столике у входа бутылку вина и бокалы. Он ни о чём не спрашивал, пил вместе с Дженсеном вино, смотрел внимательно, и выглядел как-то по-новому. Пожалуй, в нём теперь явственно проглядывала забота, которая до этого проявлялась завуалированно. Маленькая тайна Дженсена была раскрыта. Он всегда считал, что асексуален и не способен не только испытывать наслаждение сам, но и осчастливить будущего мужа. Вардэн отмечал у него чертовски высокий гормональный уровень и говорил, что Дженсен должен трахать всё, что движется. Дженсен злился и угрожал расправой, но изменить ничего не мог: он ни разу в жизни не испытал даже лёгкое возбуждение. Не говоря уж о том, что течки у него не было никогда. Поэтому он исправно покупал постельного раба каждый год, надеясь, что годам к тридцати пяти всё утихнет само собой, интерес к нему угаснет, можно будет вздохнуть свободно и больше не притворяться. То, что он чувствовал сейчас, не поддавалось никакому анализу. То, что происходило в нём, реакция Джареда, его вид - вдруг всё это обрело плоть. Осознание того, что произошло несколько минут назад, обожгло Дженсена. Будучи взрослым человеком, он прекрасно понимал, что представляют из себя сексуальные отношения, но только сейчас впервые это почувствовал. Это требовало времени, и Дженсен оценил по-настоящему характер и силу Джареда - и как очень мощного альфы, и просто как... друга, пожалуй. Или... Только сейчас Джесен подумал о том, что Джаред не получил разрядки. Он хорошо помнил первый день, когда Джаред мучился от возбуждения; его закрытые глаза, его длинные пальцы, сжимавшие член, всё его судорожно напряжённое тело. Сейчас... сейчас было не так. Джаред сидел на самом краю обширной кровати, отпивал вино по глотку, и не выказывал никаких признаков беспокойства или нетерпения. Но член у него стоял - Джаред не кончил. Дженсена это... смущало? Будоражило? Джаред был всего лишь его рабом. Купленным с совершенно определённой целью. И Дженсен мог бы просто приказать ему лечь в постель и продолжить начатое. Пусть и неожиданно начатое. Никакого смущения, никаких сантиментов. И никакой инициативы со стороны Джареда. Но его внимательный взгляд и очевидная забота просто не позволяли Дженсену так себя повести. Он решил, что не будет слишком строг ни к себе, ни к Джареду. Но и смущаться было абсолютно незачем. - Как ты выдерживаешь? - спросил Дженсен - уточнение не требовалось. - Я ведь не мальчишка, - усмехнулся Джаред, - было бы позором потерять над собой контроль. - Но... тебе ведь хочется? - Очень, - не стал отпираться Джаред, - но я могу терпеть. Столько, сколько нужно. Дженсен чувствовал себя мучителем, но всё же сказал: - Тогда... немного позже, хорошо? Я не готов к этому. Сейчас, по крайней мере. К вечеру у Дженсена начался жар. Переговоры с Вардэном закончились беспрекословным: - Немедленно возвращайтесь! Следуя указаниям Вардэна, Джаред напоил Дженсена жаропонижающим и противовоспалительным, и Дженсена сильно развезло. Он с большим трудом держал глаза открытыми и у него не осталось сил возражать против того, чтобы Джаред одел его в дорожный костюм. Дверь заперли, защитный контур вернули в прежний режим внешнего контроля. Когда Джаред помогал Дженсену устроиться в удобном отсеке прогулочной яхты, он, несмотря на сонное и болезненное состояние, заметил промелькнувшее на лице Джареда лёгкое сожаление. - Прости, что испортил тебе прогулку, - прошептал Дженсен. Ответа Джареда он не услышал, окончательно погрузившись в навеянную препаратами дремоту. Вардэн, разумеется, прежде всего попытался его отчитать. Дженсен морщился и отмахивался, но Вардэн был непреклонен. Джаред был в соседней спальне, и Вардэн говорил тихо, но настойчиво: - Дженсен, ты понимаешь, что это чудо? Ты не должен останавливаться, это плохо скажется на твоём здоровье. Ты не в течке, я даже не знаю, как назвать твоё состояние, но... - Я хочу спать, - прервал его Дженсен слабым голосом, - поговорим потом, хорошо? Вардэн осёкся - он прекрасно знал, до каких пределов может давать указания Дженсену. Поэтому лишь сказал, вставая: - Пообещай, что позовёшь меня, если тебе станет хуже. - Обещаю, - прошептал Дженсен, поворачиваясь на бок и натягивая на голову одеяло. Проснулся Дженсен очень скоро. Ему не было плохо, он не чувствовал себя слабым. Но... он испытывал то выламывающее чувство, заставившее его позволить Джареду ласкать его и... Он горел. Всем телом, изнутри и снаружи. Хотел, чтобы Джаред был сейчас рядом, а не в соседней спальне. Но встать и пойти к нему не мог - остатки былого нежелания не иметь ничего общего с животной природой человека удерживали его от этого. Только удержать себя от того, чтобы начать себя непроизвольно трогать, Дженсен не мог. Сопротивляясь сам себе, он охватил ладонью твёрдый член, уплывая от этого нового ощущения. Было невыносимо приятно гладить себя, сжимать и отпускать ствол, трогать пальцами головку и задыхаться от пронизывающего тело наслаждения. Изнутри нарастало, накатывало горячим, долго, словно издеваясь, не получалось достичь вершины того, что испытал уже раз, и Дженсен злился на себя, мотая головой по влажной от испарины подушке. Проснувшиеся гриисы недоуменно тыкались мягкими носами и фыркали, уловив новый запах. Дженсену было не до них: его вело, хотелось неиспытанного доселе, так жадно хотелось, что у Дженсена застучали зубы. Он закусил край одеяла, уткнулся лицом в подушку, и громко застонал, сжигаемый слишком глубоким желанием. Плеча коснулась тёплая ладонь. - Позвать Вардэна? - негромко спросил Джаред. Дженсен рывком перевернулся на спину, и Джаред ахнул, упал на колени возле кровати, сбитый с ног мощным потоком феромонов, источаемых взбесившейся гормональной системой Дженсена. - Дженсен, - вытолкнул Джаред севшим голосом, - ты же... - Не надо Вардэна, - сказал Дженсен спокойнее, чем ожидал, - не надо. Я всё решил. Возьми меня, Джаред. Джаред не поменял позу, только взял руку Дженсена, прижался к ладони губами, а потом спросил, вглядываясь в полумраке: - Ты действительно этого хочешь? Чтобы... я был у тебя первым? Вместо ответа Дженсен притянул его за шею и поцеловал, страстно желая испытать то же, что испытал лишь вчера на Семирамиде. Джаред ответил. Целовал его ласково, глубоко, дышал прерывисто, поглаживал тёплыми пальцами его плечи и шею. Язык Джареда скользнул по изнанке губ, и Дженсен, резко отстранившись, захрипел от облегчения: внутри словно сладко взорвалось что-то, а по ногам заструилась горячая жидкость. Джаред подхватил его, возобновляя поцелуй, и продолжил целовать скулы, подбородок и шею, когда у Дженсена закончился воздух для дыхания. Оба понимали, что произошло - поцелуй спровоцировал первую течку. Полноценную, потому что Дженсен был взрослым, абсолютно зрелым человеком, полностью готовым к тому, чтобы стать и полноценным омегой. - Не представляешь себе, как я счастлив, - пробормотал Джаред, отрываясь на секунду, чтобы сразу же ласково обхватить губами его твёрдый сосок. Дженсена качало на мягких волнах, руки и губы Джареда ласкали его сильно и страстно, подводя к самому важному моменту. Язык Джареда ласкал его рот изнутри, а твёрдый член уткнулся между ног, подрагивая от скользкой горячей кожи. Нужно было внутрь, без промедления - обоим нужно было, чтобы это произошло. Дженсен развёл колени, не зная, что сейчас делать, и Джаред тут же мягко вдавил головку члена в его едва раскрытый анус. Дженсен не двигался, переживая новое ощущение, а потом тело решило всё за него: мышцы подались, запульсировали, горячая смазка выплеснулась новой короткой волной, и большой, твёрдый, полностью готовый член Джареда плавно, не останавливаясь, проник внутрь. Джаред издал короткий, сдавленный крик, крепко, прочно подхватил Дженсена и принялся двигать бёдрами, потихоньку набирая ритм. Всё внешнее Дженсена сейчас не волновало; он плавился от этого восхитительного ощущения движущегося внутри члена. Каждое новое движение рассыпало искры внутри и снаружи, член, придавленный твёрдым животом Джареда, продёргивало готовящимся вырваться наружу семенем, а внутри стремительно рос узел, распирая и замыкая непривычный к такому обращению сфинктер. Дженсен не понимал, как Джаред ещё ухитряется двигаться, но короткие удары внутри скоро сошли на нет - дальше просто наступила сцепка. Джаред целовал Дженсена, ни на секунду не теряя контроль, хоть приходилось ему туго: тело Дженсена брало то, чего было лишено столько лет. Жар и непрерывные мышечные волны, уверенно выдаивающие разбухший, твёрдый, как камень, член, были верхом того, что может произойти между альфой и омегой. Того, что они могут дать друг другу. Спад Джаред тоже почувствовал первым. Его член остался твёрдым, но узел уменьшился, и мышцы Дженсена немного ослабли. Не осталось сил встать с намокшей постели. Джаред только перекатился на сухую часть, бережно удерживая Дженсена, не желавшего его отпускать. Так они и уснули - мокрые, счастливые, тесно прижавшись друг к другу. Проснулся Дженсен в одиночестве. Едва сбросил сонное оцепенение - и снова крепко закрыл глаза, дыша глубоко и часто. Всё, что произошло этой ночью, обрушилось на него снова. Но этот груз не был обременительным. Пожалуй, он даже грузом не был. Ощущение грязной постели было неприятно, но не омрачило настроения. Тонко чувствующие гриисы атаковали Дженсена, улеглись по бокам, подставляя головы под ласку. Он чувствовал себя невесомым. Всё было по-новому. Даже ощущение льющейся по телу воды - выбравшись из-под тяжёлых, разнежившихся котов, Дженсен пошёл в ванную комнату, но наполненную ванну проигнорировал, встав под частые струи тёплого душа. Хотелось ласкать себя - или просто хотелось прикосновений. Не своих рук. Рук Джареда. От вчерашнего жара и ломоты не осталось и следа, не было даже намёка на боль. Было только желание. И отказывать себе Дженсен не собирался. Равно как и мучить Джареда. Утро потихоньку двигалось к полудню - вопреки привычке, Дженсен встал поздно. В маленькой спальне Джареда не было, в спальне, примыкавшей ко внутренним покоям - тоже. Дженсен вышел на галерею. Гриисы благосклонно проводили его, но на самом пороге улеглись, немного обиженно рокоча - они не любили покидать внутренние покои и делали это крайне редко. Им хватало солнечного света из окон, обширных мраморных помещений и небольших бассейнов с проточной водой. Дженсен неспешно двинулся по периметру внешней галереи. Вокруг него вились облаком неизменные драффы, наполняя прохладный воздух радужными бликами чешуи, шуршанием крыльев и тонким писком. Разумеется, жизнь в замке кипела. Дженсен, пока никем незамеченный, спустился по широкой, тёмной от времени лестнице на второй уровень, и с нижней галереи наблюдал, как выверенно и слаженно занимаются обычными делами обитатели замка. Ворчливый старый повар распекал кухонного мальчишку, случайно просыпавшего яблоки из корзины. - Ты глупее драффа! - в сердцах ругал парнишку повар, тот смеялся, ловко собирая яблоки обратно в корзину - на самом деле он был умным и расторопным. Распорядитель негромко раздавал дневные задания прислуге, его помощник принимал и внимательно осматривал продукты у пришедших из города продавцов - каждый из них был продолжателем семейного дела, и можно было не сомневаться в самом лучшем качестве товара, но эта проверка тоже была традицией сама по себе. Дети прислуги возились вокруг источника, брызгали водой и делились свежим хлебом; вездесущие драффы, желавшие поживиться хлебными крошками, сердито стрекотали, когда до них долетали брызги холодной воды, и дети смеялись на весь двор. У противоположной стены из обширного погреба выкатывали бочонки с вином. Дженсен лишь скользнул взглядом по суетившимся у открытого проёма парням, когда раздались возгласы и глухой гул - бочонок соскользнул с деревянного настила и покатился обратно, грозя разбиться о камни. - Закройте дверь, быстро! - громко крикнул кто-то, перекрывая взволнованные голоса. Дженсен едва не вскрикнул от неожиданности - Джаред уже был у самого низа деревянного помоста, он прислонился спиной к закрытой двери и выставил вперёд полусогнутые руки, обмотанные сорванным с одного из ящиков с провизией покрытием из плотной ткани. Но испугаться Дженсен не успел - Джаред спружинил на согнутых ногах, без особого труда удержав вес бочонка, и вернул его в пазы настила, потихоньку подталкивая вверх. Все шумно радовались, благодарили Джареда и хлопали по плечам, он только смеялся и говорил, что это сущая ерунда. Дженсен просто стоял и смотрел на него с колотящимся сердцем. Отдалённо тревожила мысль о том, что пора всё переоборудовать - в замке жили древним укладом, где старый быт неохотно сочетался с новейшими технологиями. Но об этом можно было подумать позже. Сейчас Дженсен ясно понял, что влюблён. Что Джаред - не просто постельный раб и чертовски сильный, идеально подошедший ему альфа. Нет. Всё это было расцвечено чувством, которого Дженсен всю жизнь боялся и старался избегать. Даже сейчас где-то из глубины поднимались давние сомнения, но тут Джаред увидел его, просиял и тут же смутился - открыто, ярко и очевидно. Этот взгляд стал решающим. Дженсен сбежал вниз по лестнице - все вокруг расступались, приветствуя его; Джаред же просто стоял и смотрел всё с той же улыбкой. Дженсен молча схватил его за руку и потащил за собой. Всё было слишком быстро, не оставалось времени на раздумья и сомнения - Дженсен, едва завернув за угол, придавил Джареда к стене и поцеловал с упоением. Ему было совершенно безразлично, видят ли их, это не имело никакого значения. Джаред не стал скромничать, делать вид, что ночью ничего не произошло - да и не смог бы после того сияющего взгляда. Он обхватил Дженсена очень крепко, притиснул к груди и сам поцеловал - да так, что у Дженсена едва не выпрыгнуло сердце. - Доброе утро, - сказал Джаред, едва отдышавшись. Это прозвучало иронично и ласково, и Дженсен понял, что Джаред даёт ему фору. Позволяет самому выставить рамки, оставляет лазейку. Дженсен это оценил, но отступать не собирался. Он поцеловал Джареда ещё раз - теперь уверенно, не скрывая осознанного наслаждения. То, как Джаред отвечал, не отбирая у него ведущую роль, заставило Дженсена силой отстраниться и посмотреть Джареду в глаза. Он почти знал, что увидит, но нужно было что-то ещё - что-то, что позволило бы ему сделать нужный выбор. И он увидел - это мерцало где-то в самой глубине джаредовых глаз. - Пойдём, - сказал Дженсен, не отпуская руки Джареда. Джаред не проронил ни слова, следуя за ним - он понял, что это не просто сиюминутное приглашение. Они поднялись по боковой лестнице - Дженсен не захотел возвращаться тем же путём, справедливо полагая, что кураж может его оставить и сил осуществить задуманное не останется. На другой стороне двора, у самого выхода, Дженсен замешкался, и Джаред мягко провёл рукой по его затылку и шее, потом повернул к себе и поцеловал, не спрашивая разрешения. Это было лучше слов. Джаред придерживал голову Дженсена раскрытой рукой, Дженсен чувствовал мягкое давление пальцев, радостно поражаясь величине ладоней Джареда. Словно Джаред делился с ним силой. Дженсену и в голову не пришло, что это именно так - силы альфы и омеги теперь смешивались между собой и равно питали обоих. Не разрывая тёплого объятия, они спустились вниз по ещё одной лестнице, и тут Дженсен остановился. Посмотрел в глаза Джареду, словно опять желая убедиться в том, что всё решил правильно. Кивнул сам себе и сделал шаг в сторону, жестом поманив за собой Джареда. Джаред шагнул за ним и ахнул: место, казавшееся глухим простенком, хранило секрет - узкую арку, устроенную так ловко, что увидеть её можно было, лишь подойдя вплотную. - Ты видишь, - радостно сказал Дженсен негромко; тоже больше себе, чем Джареду. - Конечно, - пожал плечами Джаред, - но если бы ты не показал - даже не додумался бы. - Идём, - улыбнулся Дженсен, и Джареду показалось, что он хотел сказать что-то ещё. Но Дженсен не сказал, и Джаред ступил вслед за ним под низкий каменный свод. Это был проход в стене - лестница, уходившая вверх, и, по ощущениям Джареда, забиравшая к центру, ближе ко входу во двор, который они только что покинули. Здесь было сумрачно - едва лестница делала первый оборот спирали, дневной свет тускнел, а потом и вовсе сменялся почти непроглядной темнотой. Они прошли в темноте и молчании два витка, касаясь руками каменных стен, когда впереди снова забрезжил свет. Дженсен остановился. Он шёл на один шаг впереди, и Джаред успел остановиться следом, не уткнувшись в его спину. - Здесь никого и никогда не было, кроме меня, Джаред, - сказал Дженсен. - Это моё убежище. Это была почти точная уменьшенная копия двора, где Дженсен ждал встречи с Джаредом первый раз; только поднятая на несколько этажей вверх и удивительным образом замаскированная в толще камней. Круглая площадка под открытым небом, окружённая высокими стенами, с маленьким источником-колодцем по центру. На ослепительно-белом мраморном полу были разбросаны большие подушки и одеяла, а маленькая крутая лестница вела в боковую башенку - круглую комнату с окном-бойницей. Всё видимое небо над двориком было заполнено порхающими разноцветными драффами. Дождь и ветер не достигали внутреннего пространства - возможно, это действительно объяснялось высочайшим архитектурным мастерством, а возможно, и вправду было благословением. - Дженсен, - начал Джаред взволнованно, но Дженсен повернулся к нему и приложил пальцы к его губам, а потом поцеловал. - Не буду больше, - сказал Джаред, когда Дженсен оторвался от его губ, имея в виду, что не будет задавать вопросов, - всё, что ты захочешь, Дженсен. И как ты захочешь. Сердце у Дженсена заколотилось. Здесь, в самой потаённой части замка, где Дженсен всегда бывал только один, первый раз появился кто-то ещё. Это было место, полное силы, Дженсен нашёл его в детстве и прятался здесь целыми днями, пока не пришла пора перебираться со всей семьёй во владения Императора. Дженсен очень тосковал, испытывая непреодолимую тягу к своему убежищу, и вернулся сюда, едва представилась возможность. Он переживал, что место найдут и его уединению придёт конец, но за это время, как и за все предыдущие годы, ни один человек не нашёл узкую крутую лестницу в стене. Это было невероятно, но Дженсен, видимо, был первым и единственным человеком со времени постройки замка, нашедшим этот секрет. Не раз и не два он почти поддавался порыву рассказать о своей тайне хотя бы матери, но что-то останавливало его. Сейчас же он не испытывал никаких сомнений. Ему просто хотелось того, что происходило сейчас - брать и отдавать. Без раздумий и самокопания, насколько это было возможно. Самым прекрасным было то, что Джаред поразительно точно чувствовал его, слова было абсолютно лишними. Дженсен отдавал себе отчёт в том, что Джаред - раб. По крайней мере, до тех пор, пока Дженсен не подпишет ему освободительные документы. Но думать об этом Дженсену не хотелось. Равно как и том, что Джаред, став свободным человеком, покинет замок. Дженсен не признавался даже себе, но мысли об этом причиняли ему боль. Тем более, память к Джареду так и не вернулась. Но сейчас всё это было далеко. Джаред стоял перед ним посреди тайного места, близкий и чертовски желанный, готовый исполнить любое желание Дженсена. От этого Дженсена охватило тонким чувством предвкушения, так остро, что свело скулы и кожу осыпало крохотными иголками. - Раздень меня, - сказал Дженсен, отступая от Джареда на шаг. Ноздри у Джареда дрогнули, и Дженсен вдруг осознал, насколько это серьёзно - всё, что сейчас с ними происходит. Джаред протянул руки, раскрывая на Дженсене камзол. Под ним не было тонкого нижнего жакета и жилета, поскольку Дженсен не собирался сегодня покидать пределы замка. Только шёлковая белая рубашка. Когда тяжёлая ткань упала к ногам Дженсена, Джаред всё так же неторопливо, глядя Дженсену в глаза, распустил тонкие завязки на его груди. Шёлк соскользнул сам собой, без помощи. На Дженсене остались плотные бриджи и высокие сапоги с мягким голенищем, но чувствовал он себя так, словно полностью обнажён. Щёки у него запылали, и Джаред, словно зачарованный, потянулся поцеловать его. Нежные губы почти отвлекли Дженсена от расправляющихся с тугими застёжками пальцев Джареда. Дженсена словно обожгло - он должен был сделать это по-другому. По-своему. Он толкнул Джареда в плечо, не сдерживая силу. Джаред покачнулся, дыша тяжело и облизывая покрасневшие от поцелуя губы, и Дженсен толкнул его ещё раз. Так, что Джаред не удержался и полетел спиной в ворох подушек. Дженсен рухнул сверху, впился в губы, крепко придавив руками его предплечья. Джаред глухо замычал, подаваясь навстречу. В голове у Дженсена мутилось, страсть заставляла его быть почти грубым. Он стиснул ногами бёдра Джареда, усаживаясь сверху, рванул ворот его рубахи и лишь на несколько секунд приподнялся, позволяя Джареду судорожно стянуть с них обоих бриджи. Один сапог улетел куда-то под стену, от второго избавиться не было сил, равно как и от повисших на ноге бриджей. Джаред дрожал под ним, его твёрдый, крепкий член подрагивал в воздухе, и смотреть на это спокойно Дженсен не мог. Запах сводил с ума: когда Дженсен обхватил член рукой, он был почти обжигающим, пульсировал и тёк прозрачной смазкой. Дженсен скользнул пальцами ниже, сжимая наливающийся узел - и Джаред зажмурился, округлив рот в беззвучном крике, на запрокинутой шее дёрнулся кадык. Дженсен наклонился, бездумно обхватил его губами, чувствуя острый хрящ и натянувшуюся кожу. Джаред лежал, раскинув руки, не шевелясь, подчиняясь Дженсену. Не осталось сил продолжать игру - Дженсен хотел его так сильно, что член Джареда скользнул в его нутро легко и стремительно, заполняя целиком. Дженсен чувствовал, как пульсирует разбухающий узел, попытался взять его, глубоко вдохнув и расслабившись, насколько мог сейчас. Джаред поднял одну руку, медленно, словно ему было тяжело двигаться, и мягко опустил Дженсену на поясницу, ласково надавил пальцем на выемку крестца, и Дженсена пронизало с головы до ног. Он почувствовал, что узел проскользнул в него целиком, полностью, и продолжает разбухать внутри. Это был самый сладостный момент сцепки - когда распирающий узел вышибал воздух из лёгких, и можно было только кричать и корчиться от наслаждения, до белых вспышек перед глазами. Джаред выгнулся, крупно вздрогнул всем телом, а потом застыл. Дженсена поразила мысль о том, что Джаред сейчас, замерший, бурно изливается в глубине его тела. Молча. Дженсен зарычал, приникая к губам Джареда, и сразу же оторвался, крича и вздрагивая: Джаред своей безмолвной страстью спровоцировал, потащил за собой и его оргазм. Постанывая, Дженсен распластался на нём, пока чуть опавший член не выскользнул из его ануса. Вставать не хотелось, но желание ненадолго отпустило, и Дженсен почувствовал, как Джаред целует его, повернув голову. Губы едва дотрагивались до скулы и шеи, и Дженсен приподнялся, чтобы поцеловать Джареда, как следует. Вид у него был растерзанно-счастливый. Дженсен сильно подозревал, что сам выглядит точно так же. - Так будет каждый раз? - вырвался у него совершенно глупый вопрос. - Очень на это надеюсь, - с напускной серьёзностью ответил Джаред. Они помогли друг другу избавиться от остатков одежды - теперь уже без спешки и грубости, и поднялись в спальню в башне. Поднимались медленно - целовались на каждой ступеньке, вздрагивая от шершавого камня под босыми ногами. Наконец добрались, и Дженсен увлёк Джареда на кровать - единственный предмет мебели, находившийся здесь. Кровать была очень старой. Когда Дженсен нашёл это место, кроме неё там не было абсолютно ничего. Поэтому он потихоньку таскал туда подушки, покрывала и одеяла, чтобы устроиться с комфортом. Некоторое время Джаред и Дженсен целовались, пока Дженсен опять не перевернул Джареда на спину, усаживаясь на его твёрдый член. На этот раз всё было долго, тепло, с непрерывными влажными поцелуями и немыслимо длинным оргазмом, разделенным на двоих. Удовлетворённый Дженсен сполз на постель, крепко обнимая Джареда и устраиваясь головой у него на груди. Джаред гладил его по волосам и глубоко дышал. Это размеренное дыхание усыпило Дженсена, а потом и самого Джареда. Дремота была недолгой, скорее, небольшим необходимым отдыхом после такого жадного обладания друг другом. Проснулся Дженсен от того, что Джаред поменял позу, почти повернувшись набок. Дженсен открыл глаза, и увидел, что Джаред внимательно рассматривает что-то. Проследив взгляд, Дженсен прыснул: на узком подоконнике сидел ярко-алый крупный драфф и косил на Джареда прищуренным антрацитовым глазом. - Всё же это драконы, - негромко сказал Джаред, почувствовав, что Дженсен проснулся. - Глупости, - Дженсен сладко зевнул, собираясь подремать ещё немного, - драффы глупее мух. Драфф на подоконнике громко застрекотал и исчез из виду. Стремительно полетело время, полное любви. Не просто восхитительного секса, долгих прогулок и бесконечных разговоров. Любви - потому что она была во всём. Во взгляде Джареда, его руках и губах. В едва различимых жестах и постоянной заботе, незаметной на первый взгляд. Когда Дженсен в сопровождении Джареда выходил в город, он думал о том, что оказался прав - пусть Джаред ничего и не помнил из своего прошлого, он наверняка был чьим-то отличным телохранителем. Может быть, ещё кем-то, но Джаред точно не был рабом. Никогда. Дженсен тешил себя надеждой, что они неузнаваемы в одежде горожан - возможно, так и было, и внимание они привлекали только ростом и статью. Дженсену нравилось водить Джареда по запутанным улочкам, но ещё больше нравилось, как Джаред безошибочно, с первого раза находит обратный путь. Иногда они ели мясную похлёбку в кабаках или пили пиво, а по выходным, когда на каждой улице собиралась маленькая ярмарка, грызли яблоки в красной карамели. Это было глупо и смешно, словно в детстве, но смех обрывался, когда Джаред вжимал Дженсена в стену почти тут же, в первом попавшемся переулке, и слизывал слишком сладкие и колючие карамельные крошки с его губ. Мир, открывшийся Дженсену, был таким же - сладким, колючим и взрывным. Иногда - непредсказуемым. Дженсену казалось, что он давно избавился от детской стыдливости, но Джаред каждый раз делал с ним что-то, заставлявшее его почувствовать себя по-настоящему бесстыжим. В нём было много настоящей внутренней свободы. Здесь, в спальне замка, и в маленькой спальне тайной башни, и на Семирамиде, куда Дженсен полетел с Джаредом ещё раз, желая подарить ему радостное впечатление, не омрачённое неприятной неожиданностью, как в первое посещение. И всё сложилось именно так, как Дженсену хотелось. Они долго гуляли по саду, срывая персики, целуясь и теряя направление среди деревьев, пока не вышли к злополучной беседке, на этот раз действительно вычищенной, окружённой лишь мягкой зелёной травой - от колючих лиан не осталось и следа. Внутри она была так хороша, что Джаред ахнул, ступив на порог: здесь всё было устроено с помощью редко используемой магической энергии, той же самой, что передвигала в безвоздушном пространстве и окутывала неощутимой защитой корабли. Снаружи ажурные стены выглядели непроницаемыми, изнутри же казалось, что огромная круглая кровать стоит прямо посреди сада - вокруг не было видно стен, а запах цветения был так же силён, как и снаружи. Со всех сторон кровать окружала прерывающаяся струящаяся завеса - казалось, что она состоит из тонкой водной плёнки, но её нельзя было ощутить, зато она отражала всё не хуже зеркала, разве что мягче, приглушённей. Джаред в этот раз был таким, что Дженсен едва верил в это - в его восхитительное, горячее, небывалое бесстыдство. Джаред покрыл его поцелуями целиком, с головы до ног, оставив дрожать и задыхаться, потом подхватил без усилий, и усадил себе на колени, сев на край кровати. Поцеловал ещё раз, посмотрел в глаза, и развернул к себе спиной. - Смотри, - хрипловато сказал он, поворачивая голову Дженсена к призрачной зеркальной завесе. У Дженсена с новой силой запылали щёки, когда он увидел, как они выглядят - он, обнажённый, был словно распят телом Джареда и обездвижен его страстью. И он смотрел, не отрываясь, как в него входит крепкий член Джареда, как движется, показываясь наружу уже мокро блестящим, как увеличивается и долго, больно, горячо проникает внутрь узел, скрывается, захваченный его мышцами и пульсирует внутри, растягивая тонкую кожу. Дженсен кончил так быстро и бурно, что соскользнул на пол без сил, но Джаред не отпустил его - вогнал член ещё глубже, придавив Дженсена всем телом к мраморному полу, и продолжил двигаться, не давая Дженсену пошевелиться. Когда он кончил внутрь, закричали они оба, и Дженсену послышалось даже, что Джаред всхлипнул. Сам он не хотел признаваться, что его глаза мокры от слёз. Дженсен думал об этом, стоя у окна спальни. Вечер уходил в ночь, красноватые отблески светила темнели и тускнели, оставляя ещё немного размытых сумерек. Джаред мягко обнял Дженсена сзади, боднул лбом в затылок. - Набрался дурацких повадок у котов, - пробормотал Дженсен, изо всех сил стараясь скрыть улыбку. - Они не дурацкие, - невнятно ответил Джаред, покрывая поцелуями его шею, - лучше идёмте в постель... Ваша Светлость. Дженсен развернулся, аккуратно отстраняя его от себя, внимательно посмотрел в лицо и попросил: - Подожди здесь, хорошо? Джаред расцепил руки и отступил на шаг. Дженсен вернулся через десять минут. Он принёс из кабинета электронный бланк с гербовой печатью, которую невозможно было подделать, и дал в руки Джареду. Тот уже лежал в постели, полураздетый; гриисы развалились у него в ногах, лениво тарахтя. Джаред сел, стряхнув с себя котов, и принялся читать документ, светящийся мягким светом. - Дженсен, я... - начал было он, прочитав лишь две первые строчки. - Нужно, чтобы все документы были в порядке, Джаред, - ответил Дженсен, присаживаясь рядом. - Мы не знаем твоей фамилии, но есть имя, кровь и отпечатки пальцев. Пусть всё будет сделано по форме, хорошо? Ведь потом, когда ты... Дальше Дженсен не смог заставить себя говорить. Время уходило. Без слов было ясно, что незачем отодвигать неизбежное. Джаред молча кивнул. Взял у него бланк, позволил проколоть себе палец специальной иглой, приложил его с набухшей на самом кончике каплей крови к выделенному цветом квадрату. И протянул полностью оформленный документ Дженсену. Тот почувствовал себя слишком неловко, словно вынудил сделать Джареда что-то, чего он не желал. Поэтому отложил бланк в сторону, не глядя, и собрался встать с постели - настроение у него резко испортилось. Но Джаред не позволил. Удержал его за руку, толкнул на постель и тут же оказался сверху. Долго смотрел в лицо Дженсена, вглядывался, его глаза отражали мягкий свет взошедшей луны, и невозможно было уловить их выражение. Да и не получилось - Джаред поцеловал его. Покрыл поцелуями скулы и шею, приласкал языком твёрдые соски, живот, поцеловал все пальцы по очереди, слишком медленно и хорошо. Провёл рукой по вставшему члену. Потом обхватил Дженсена поперёк тела, приподнял его с лёгкостью, и взял - горячего, словно огонь в камине, расслабленного. У Дженсена кружилась голова, он с силой сжимал плечи Джареда и кричал, когда губы Джареда на секунду оставляли его рот. Внутри всё тонко вибрировало и вспыхивало, каждая накатывающая волна была мучительной, и Дженсену не хотелось, чтобы это прекращалось. Но обмануть тело было невозможно - и очень скоро Дженсен застыл, до хруста сжав кулаки, а Джаред молча содрогнулся, уткнувшись лбом в его плечо. Джаред после долго целовал его, странно, но эти поцелуи не возбуждали, а успокаивали. Навевали приятную дремоту. Дженсен забыл о том, что лишь полчаса назад изнывал от тоски. Сейчас он чувствовал себя умиротворённым и счастливым. Так и уснул, чувствуя, как тёплые губы Джареда касаются его закрытых век. Проснулся Дженсен поздно. На подоконнике стрекотали драффы, в ногах сонно возились гриисы. Джареда рядом не было. Можно было встать и пройтись по комнатам, высматривая его. Или выйти на галерею и увидеть, как он помогает замковому люду делать повседневные дела. Но Дженсен знал, что обманывать себя не стоит. Джареда в замке не было. Как и вообще на Энее. Два месяца спустя - Чёрт побери, да что здесь происходит? - громко спрашивал откуда-то с нижних этажей возмущённо-взволнованный голос герцога Алана, - кто-нибудь в этом замке знает, где мой сын? Дженсен, раздражённый, рассерженный, мрачный, стоял на галерее, глядя на пышное собрание прибывших сегодня утром кораблей. Такой состав мог украсить любой, самый роскошный светский приём - и не только на задворках Галактики. Дженсен едко усмехнулся про себя - в этом году "улов" отца был особенно хорош. Среди кораблей прочих именитых женихов он заметил даже белую с золотом королевскую яхту. Неужели ему пришлось выпутываться из пледов, выбираться из кресла у камина и лично заниматься обустройством жизни великовозрастного сына? Что ж, тем хуже для него. Голос отца приблизился, и Дженсен, бросив последний взгляд в расцвеченное многочисленными парусами небо, быстро ушёл во внутренний коридор, машинально придерживая рукой ноющий живот. Гриисы последовали за ним - они чувствовали мрачное настроение хозяина и ради этого даже покинули обширную мягкую постель Дженсена, которую всегда считали своей. Дженсен испытывал угрызения совести - всё же отец желал ему добра. Но вместе с этим, он решил всё за Дженсена, и теперь был уверен в том, что выкрутиться Дженсену больше не удастся. Ведь это было сущим мальчишеством и нарушало все мыслимые и немыслимые правила приличия. Но эта мысль промелькнула и пропала - и Дженсен обогнул галерею с другой стороны, чтобы незамеченным пробраться в свою любимую башню. Здесь стало немного легче. Дженсен знал, что сейчас все в замке сбились с ног, разыскивая его, а отец сходит с ума, представляя себе предстоящий разговор с толпой аристократов, которых и на этот раз обвели вокруг пальца. Дженсен осторожно опустился в груду подушек у стены. За эти два месяца боль так и не прошла. Он пытался убедить себя в том, что Джаред был всего лишь одним из его рабов, просто в этот раз Дженсен использовал его по назначению. Конечно же, это не помогало. Всё было ложью самому себе - и равнодушие Дженсена, и рабство Джареда. Временами на Дженсена накатывал страх - с Джаредом, лишённым памяти, могло случиться что угодно за пределами Энеи. Дженсен закрыл глаза, почёсывая тёплый кошачий бок. Первый день без Джареда был не таким страшным, как Дженсену представлялось. Потом стало хуже. Сначала накатила злость, сменившаяся бессилием и апатией. Дженсен не выходил из спальни, Вардэн насильно заставлял съесть его хоть немного свежевыпеченного хлеба или фруктов, но большего добиться не мог. Так продолжалось до тех пор, пока Дженсен не напился. Вернее, попытался напиться. Его вывернуло наизнанку после первого же бокала, и Вардэн, почти заменивший ему няньку, умыл его, уложил в постель и взял анализ крови. Впрочем, Дженсен уже знал всё сам. Ему даже ненадолго доставила удовольствие мысль о том, каково будет выражение лица Алана, когда он скажет будничным тоном: - Отец, я жду ребёнка от беглого раба. Но истерическая весёлость быстро угасла и сменилась просто подавленным настроением. Хуже всего были сны - в них Джаред ласкал его до сорванного от крика горла, брал под открытым небом на тёплом мраморном полу, а потом они засыпали в обнимку. Нужно было заставить себя забыть об этом. Просто отрезать эти воспоминания и жить дальше. Ради... Гриисы громко зафыркали, ускользая из-под пальцев, и устремились к выходу. Дженсен сел ровнее, удивлённый, но коты взбудораженно и ревниво захрипели, толкаясь у каменной арки: - Дссжареттссс! Джжарррет! Дженсен похолодел. - Всё, всё! - раздался голос, который сейчас просто невозможно было услышать в этих стенах, - вы победили, я сдаюсь! Дженсен встал. Он не мог быть готов к тому, что увидит. На площадку шагнул из каменной арки Джаред, гриисы вились за ним, подталкивая к Дженсену. На лице Джареда не было улыбки. Он сделал несколько шагов и просто упал на колени, не давая самому Дженсену сделать и шагу, обхватил его руками вокруг тела и сквозь жёсткую ткань камзола прижался губами к животу, крепко зажмурившись. - Прости, Дженсен, - пробормотал он, не отрываясь, - пожалуйста, прости меня! Дженсен, совершенно потрясённый, сбитый с толку, видел то, чего просто не могло быть: Джаред был одет в ослепительно-белый камзол с шитыми золотом отворотами. Само по себе это уже вызывало массу вопросов, но Джесен смог выдавить враз севшим голосом лишь: - Когда? - Месяца через три, - виновато ответил отлично понявший Джаред. Лицо у него было виноватое и радостное. Дженсен только вздохнул. Он не то что сердиться не мог - чувствовал, как его наполняет радость. И дальше всё уже было ясно. - Что ж ты не сказал, изверг? - Моя вина, только моя, - кивнул Джаред, вставая с колен и мягко привлекая Дженсена к себе, - но поверь, так было лучше. Я... не хотел подвергать тебя риску. Не мог. - Расскажи мне всё, сейчас же! - потребовал Дженсен, выкручиваясь из объятий. Джаред развёл руками: - Куда я денусь? Он был ослепителен в королевской одежде, с ухоженными, отросшими ниже плеч волосами, собранными в пышный хвост. Но больше всего его украшало выражение глаз - в них светилась всё та же самая, неподдельная, искренняя любовь. И Дженсен растаял, понимая, что рассказ на самом деле можно отложить на потом. Будто бы нехотя он вернулся в объятия Джареда и принял долгий, долгий, прочувствованный поцелуй. Теперь можно было никуда не спешить. И прятаться дальше было бессмысленно. Всё же следовало прежде всего объясниться с Аланом. Как бы ни был рассержен Дженсен, он понимал, что нельзя подвергать старого больного отца такому стрессу. Было слишком много вопросов и чувств, но их действительно стоило отложить на потом. Джаред с такой осторожностью вёл Дженсена под руку, что он даже немного рассердился, но тут же успокоился, когда Джаред поцеловал его в щёку на самой последней ступеньке лестницы, ведшей на нижнюю галерею. Он хотел было пошутить на тему гормонов, которые теперь им управляют, но вдруг понял, что вокруг слишком тихо. - Джаред, - сказал он почти беззвучно. - М-м? - вопросительно промычал Джаред, не прекращая целовать его. Тёплые губы переместились ближе к шее, когда Дженсен с сожалением легко толкнул Джареда в плечо. Тот оторвался лишь на секунду, да так и застыл. Как и все, находившиеся сейчас на галерее. А находился там, по беглой оценке Дженсена, весь цвет молодой имперской аристократии. Судя по тому, как негромко хмыкнул Джаред, он тоже оценил собравшихся по достоинству. - Ваше Высочество! - наконец вышел из короткого ступора Алан. Джаред вежливо кивнул и улыбнулся, а Дженсен удивлённо спросил: - Отец, ты... знаком с ним? Прозвучало это донельзя глупо, но вместо Алана ответил Джаред: - Конечно, знаком. Герцог Эклз - всегда желанный гость в императорском дворце. Как и его семья. Император неоднократно звал его вернуться и занять почётное место при дворе. - Большая честь для меня, Ваше Высочество, - приложил руку к груди Алан, но Дженсен не дал ему договорить: - Если бы ты согласился посмотреть на него тогда, - всё было бы по-другому! И Джареду не пришлось бы... - Нет, ни в коем случае! - горячо запротестовал Джаред, - тогда я не заполучил бы тебя. Алан, равно как и остальные гости, недоуменно переводили взгляд с Дженсена на Джареда. Всё прошло намного легче и спокойнее, чем Дженсен себе представлял. Приём в честь прибытия женихов сам собой превратился в приём по поводу помолвки. Если кто-то и был разочарован, то никак не выказал это в открытую - все были слишком хорошо воспитаны. Кроме того, никому и в голову не пришло конкурировать с наследником престола. Алан шутил, что теперь ему так или иначе придётся появиться при дворе, но на длительное пребывание надеяться не стоит. Вардэн внимательно осмотрел Дженсена, нашёл, что с ним всё в порядке; потом отвёл в сторону Джареда и долго о чём-то с ним говорил. Сиятельный принц выглядел рядом с ним провинившимся школяром. Но Вардэн, видимо, разговором остался доволен. Дженсена немного насмешила, но и восхитила решительность Вардэна - он не стушевался даже перед принцем, защищая Дженсена. На всякий случай. Поговорить по-настоящему им удалось лишь на следующий, день, когда все корабли покинули замок. Приём был завершён, оставаться дольше, чем на один день, теперь ни для кого из бывших потенциальных женихов не имело смысла; кроме того, ни Вардэн, ни Джаред не допустили бы, чтобы Дженсена сейчас утомляли больше, чем нужно. В спальне Джаред устроил Дженсена с максимальным комфортом, подоткнул одеяло, подложил дополнительную подушку, и Дженсен закатил глаза: - Джаред, я не фарфоровый! А ты обещал обо всём рассказать, так что хватит тянуть. Джаред тянуть и не собирался. На деле рассказ получился проще, чем в воображении Дженсена. Он подозревал, что Джаред намеренно опустил события, которые могли бы Дженсена сильно расстроить, но пока что выяснять больше ничего не стал. Джаред был слишком непоседлив для наследного принца. На приличия он едва обращал внимание, и приставленные к нему охранники постоянно теряли его из виду, к большому огорчению, а зачастую и гневу Императора. Так вышло и в тот раз. Джаред ускользнул от наблюдения просто из упрямства, и, когда его бросились искать, был уже в другой части Галактики. Он давно собрался навестить самый дальний рубеж - спиральную систему малых планет и планетоидов, окружавших последнее искусственное светило, созданное силой магической энергии. Об этом старались не упоминать, потому что за пару столетий ничего нового не было создано, и приходилось признать, что магия из мира ушла. Но Джаред, часто оказывавшийся там, где вино было дешёво, а люди радовались свежему слушателю, в это не верил. Он понимал, что ведёт себя слишком глупо для взрослого человека, к тому же, статус не позволял ему бездумно распоряжаться своей жизнью. Но мысль о том, что на задворках Галактики магия проявляется сильнее, не оставляла его. Доказательства Джаред получил. Признаки и следы магии здесь были очевидны - люди, не задумываясь, пользовались магически обработанными предметами, а общая сила энергии позволяла небольшим судам держаться над поверхностью планет самостоятельно. Всё это было поразительно. Настолько, что Джаред, забравшийся слишком далеко от дома и уверенный в своих силах, полностью забыл о том, что за его безопасностью никто не следит. Постоять за себя он мог вполне достойно, но упустил из виду, что далеко не все люди благородны и честны. Мысль о том, что в выпивку подмешано сильнодействующее снотворное, даже не пришла ему в голову. Поэтому очнулся он через сутки, в тесном отсеке неизвестного корабля, скованный по рукам и ногам и дополнительно обколотый "успокоительным". Корабль направлялся на Пандору. Лошадиная доза наркотиков и стимуляторов жестоко отравила его мозг, и память возвращалась к нему долго и муторно. Таким и увидел его Дженсен, прибывший на Пандору, чтобы провернуть свою ежегодную невинную аферу с покупкой раба. Разумеется, Джареда искали. Лицо его не было примелькавшимся, потому что большинство светских приёмов он не посещал, пренебрегая обязанностями; шансы, что кто-то узнает на другом конце Галактики наследного принца, увы, стремились к нулю. Объявлять всегалактический розыск император счёл для себя позором. Поэтому количество задействованных в поиске людей было не так велико, как следовало бы. Кроме того, с Джаредом могло случиться всё, что угодно, местонахождение его не было известно даже приблизительно, и прочёсывали ближние и дальние территории как можно более тщательно. И, как следствие, слишком долго. Когда память вернулась, Джаред уже был влюблён в Дженсена так сильно, что ещё месяц разрывался между желанием раскрыться и осознанием того, что необходимо срочно объявиться при дворе. Он не сразу решился на побег - оставить беременного омегу альфа был почти не в силах. Кроме того, Дженсен ещё и сам не знал о своей беременности, ему лишь предстояло это почувствовать. - Ты сам знаешь, что при дворе никогда не процветала взаимоподдержка, - пожал плечами Джаред. - Можно не сомневаться, что моё исчезновение не слишком огорчило приближенных к трону. Скорее, даже наоборот. Я мог сразу открыться тебе и связаться с Императором, но протокол в таких случаях предполагает только личное присутствие. А брать тебя с собой... я не мог подвергнуть тебя ненужному риску. Да и освободительных документов я не ждал - путешествовать без документов я умею, поверь, - Джаред виновато улыбнулся, и Дженсен нехотя кивнул: он в этом даже не сомневался. - Но это было... предлогом, понимаешь? - продолжил Джаред. - Ты решил бы, что я ждал только освободительных бумаг, и, если бы... если бы со мной что-то случилось и я не вернулся, посчитал бы меня мерзавцем. Так было бы легче. Кроме того, всё это могло оказаться не такой уж случайностью. Меня искали, и кое-что заставляет думать о том, что похитители не были случайными авантюристами. Словом, ничего ещё не закончилось. Я заставил тебя переживать, но это было меньшим из зол. И я... я просто знал, что вернусь, как только смогу. "Если смогу" осталось несказанным, но слишком очевидным. Джаред замер, ожидая ответа. Но Дженсен отвечать не торопился. Едва Джаред замолчал, он откинул одеяло, выбрался из постели, взял Джареда за руку и вновь повёл в убежище в башне, словно в первый раз. Джаред попытался было сказать, что Дженсену сейчас не нужна лишняя нагрузка, и следует вернуться в спальню, но Дженсен молча покачал головой, и Джареду просто пришлось следовать за ним. Едва ступив под каменную арку, Дженсен повернулся к Джареду, посмотрел на него, и сказал без улыбки: - Джаред, ты сам увидел это место, как и я. И второй раз нашёл его безошибочно. Пойдём, покажу тебе... Дженсен прикусил губу, замолчал и развернулся, устремляясь к лесенке, ведшей в маленькую спальню. Там всё было, как и прежде, только Дженсен остановился у окна и смотрел на Джареда выжидательно. Драффы вились вокруг него, как всегда, садились на плечи и голову, шурша радужными крыльями, и Джареду показалось, что сам Дженсен неярко мерцает. И тогда Джаред увидел. В толще стены позади Дженсена, рядом с окном, был ещё один проход, совсем узкий и низкий. Говорить Джареду ничего не нужно было, Дженсен сам всё увидел по выражению его лица. - Давай, - сказал он с улыбкой, - иди первым. Возможно, Дженсен просто хотел ещё раз убедиться в том, что Джаред действительно видит проход. Но так или иначе, Джаред ступил под низкий свод, пригнув голову, и принялся спускаться по крутой узкой лестнице. Это было долго - по расчётам Джареда, они уже были глубоко под землёй. Когда он собрался спросить об этом безмолвно следовавшего за ним Дженсена, впереди замерцал свет. - Что там? - вырвалось у Джареда. - Думаю, - мягко ответил Дженсен, - ответ на твой вопрос. Давай, смелее. Лестница вывела в огромное помещение неясных очертаний. Сделав последний шаг, Джаред пошатнулся и ахнул, но Дженсен крепко обхватил его за плечи. - Это же... - севшим голосом протянул Джаред. Посреди неоглядного зала, простиравшегося неизвестно насколько высоко вверх, возлежал живой горой... настоящий дракон. Он мерно и глубоко дышал, повернувшись ко входу узкой длинной мордой. Его выпуклые раскосые глаза были до половины прикрыты чешуйчатыми веками и слабо мерцали из-под них. Не было сомнений в том, что дракон погружён в глубокий магический сон. Из его высоко вырезанных ноздрей с каждым выдохом вырывались струйки горячего воздуха, сгущаясь и медленно поднимаясь к невидимому потолку. Но, едва достигнув середины пути, они начинали трансформироваться, и вот уже в воздухе трепетал, шурша крохотными крыльями, новый, сверкающий чешуёй драфф. Потрясение Джареда не поддавалось описанию. Он переводил взгляд с дракона на Дженсена, потом поднимал голову и смотрел на парящих в высоте драффов, снова смотрел на дракона. - Я не мог сказать просто так, даже тебе, - улыбнулся Дженсен немного грустно, - пока не убедился, что ты сам почти всё видишь. - Но это же означает... - сказал Джаред почему-то шёпотом, - означает... - Что магия пока существует. Без него, - Дженсен посмотрел на окутанного мерцанием дракона - этот маленький мир давно бы развалился. Драффы - это живая магическая сила. - Так вот почему ты не хочешь надолго покидать Энею. - Да. Я нашёл его в детстве. Драффов было тогда намного меньше и они почти не покидали пределы зала. Я приходил, садился тут, разговаривал с ним. Я думаю, он всё слышит. И не знаю, что будет, если... он проснётся. Может, магия вернётся в мир в полной силе. Джаред почти не слушал - на его глазах оживала легенда. Дракон - живая магия мира, и Хранитель - человек, благодаря которому эта магия наполняет собой всё вокруг. Чертовски давно, когда замок был только построен, о драконе знали все. Вернее, о драконах. Ведь он был не один - его собратья на других планетах питали своими грёзами людей, населявших планету, заботившихся о ней, и обеспечивавших дракону спокойствие. Когда и почему эта связь оборвалась - не помнил никто. Джаред предположил, что виной тому стали многочисленные войны - людям приходилось сниматься и поспешно улетать из родных мест, а возвращаться удавалось немногим и далеко не всегда. - Есть ведь и другие, если... - Наверняка есть, - кивнул Дженсен, - найти бы их. - Прекрасная задача, - согласился Джаред, - только сначала позволь мне позаботиться о тебе. Теперь вид из окна спальни Дженсена во внутренних покоях говорил Джареду очень многое - он видел мир, пронизанный живой магической силой, существующий благодаря ей и отдающий ей ровно столько же тепла, чтобы грёзы дракона были сладкими. И чтобы он, наконец, накопил силы для пробуждения. Возможно, Дженсен, стоявший у окна, думал о том же самом, когда Джаред обнял его и прижался губами к его затылку. - Не совсем удачная для тебя партия, правда? - с улыбкой спросил Дженсен, всё ещё глядя на отсветы заката, - супруг, не намеренный перебираться поближе к императорскому двору. К тому же, обременённый... обстоятельствами. - Напротив, - хохотнул Джаред, - вполне достойная партия... для беглого раба. Лучше пойдём в постель, Твоё Сиятельство. - Наказать бы тебя за непочтительное обращение, - покачал головой Дженсен, поворачиваясь к Джареду и тут же оказываясь в крепких, бережных объятиях. - О, - просиял в ответ Джаред, - это сколько угодно! Дженсен поцеловал его, и Джаред добавил, касаясь его губ губами: - К тому же, я всегда мечтал убраться от императорского двора подальше.