— Так… какая музыка тебе нравится?
Она поперхнулась салатом, впервые за двадцать минут услышав звук чужого голоса. Рьюзаки за все время так и не притронулся к еде, с какой-то извращенной (так ей показалось) дотошностью наблюдая, как она жадно уминает блюда одно за другим, даже не запивая. Миса не помнит, когда последний раз ела так много. Но сегодня был особенный день, почти праздник — она в ресторане, она на свидании и, пускай она на свидании с фриком, он, по крайней мере, оплачивает счет. В последнее время ей редко удавалось напороться на такого рода «джекпот», так как парни вокруг неё крутились исключительно красивые, но абсолютно безденежные, поэтому ей, как не самой удачливой студентке театрального, хотелось выжать из этого вечера всё, что только возможно. И, желательно, набить желудок достаточно, чтобы не есть ближайшие два дня.
— Ох, ну, — она промокнула рот салфеткой и, глядя на оставшийся отпечаток помады на ней, прикинула, через какое время ей потребуется обновить макияж. — Сложно сказать, мне много какая музыка нравится. Да и я как-то не очень разбираюсь в жанрах, понимаешь? — Аманэ очаровательно хихикнула. — Пусть это будет… депрессивная клубная музыка! А тебе?
— Депрессивная… клубная музыка?.. — он потыкал зубочисткой в свой уже порядком заветревшийся бургер, а после пронзил булочку и чуть надрезал ее. — Это как?
— Это когда тебе весело и хочется танцевать. Но-о ровно до тех пор, пока ты не вслушаешься в текст и не поймешь, что там, оказывается, поется про суицид, — его заинтересовало, с какой легкостью она говорила о чем-то вроде самоубийства. — А вообще я очень люблю танцевать! Я уже третий месяц подряд беру уроки стрипа, это та-ак сложно, — Миса вернулась к своему недоеденному супу и зачерпнула полную ложку, прихватив хлеб. — Клянусь, у меня для этих трюков слишком короткие ноги…
— Так ты танцуешь стриптиз? — Рьюзаки без намека на осуждение бросил три кубика сахара в чай, расплескав немного. Потом добавил ещё два. — Я думал, ты актриса.
— Ч-что?! — Миса заплыла румянцем, подавившись и громко стуча по груди в попытке откашляться. Несколько посетителей обернулось. — Я… Я не!.. — с новой порцией кашля парень вытянулся в лице и даже привстал, но Аманэ остановила его жестом.
— Мне позвать на помощь?
Она снова прокашлялась и помотала головой, жадно припав к стоящему посредине стола графину. Официант, проходящий мимо, презрительно фыркнул.
— Я не танцую стриптиз! — слишком громко воскликнула Миса, со звоном поставив сосуд обратно. — Стрип-пластика это другое! Это больше акробатика и она не подразумевает оголение и вообще!..
— Ты имеешь в виду «пол дэнс»? На шесте, — он подтянул к себе одно колено и Аманэ только сейчас заметила, что он, кажется, разулся. В ресторане.
— А, — она снова покраснела, осознав свою глупость. — Да… Да, я постоянно их путаю. Но даже так стрип-пластика и стриптиз всё равно не одно и то же!
— Я понял, — он еле заметно улыбнулся. — Извини, если смутил.
— Ничего, я… я сейчас вернусь, — Миса неловко встала, зацепившись рюшей платья за скатерть и уронив со стола чистую вилку.
Сгорая со стыда, она убежала в туалет, ничего не поднимая и не оборачиваясь. Её встретил теплый оранжевый свет, гораздо ярче, чем в зале, и мягкие переливы виолончели, перебивающиеся смывом унитаза. Она остановилась перед зеркалом, нервно вытряхивая содержимое сумки и встретившись бешеным взглядом с женщиной, выходящей из кабинки. Маленькие пластиковые баночки и тюбики рассыпались по плитке, звеня и ударяясь друг об друга, а руки — господи, бедные ее руки — тряслись похлеще, чем перед защитой курсовой, к которой она не готовилась.
Миса попыталась выдохнуть. Не получилось. Попыталась вдохнуть — колючий спертый воздух почти вышиб ей мозги, и она отшатнулась, схватившись за сушилку для рук и чуть не сняв её с петель своим весом. Съеденная ею еда встала комом в горле, и она с умоляющим «Нет, нет, нет» невидяще врубила кран на полную и, набрав полные руки воды, окунула туда лицо с громким шлепком. Можно было смело попрощаться с тоналкой. Но, в общем-то, ей было
насрать.
— Боже, блядь, правый, ну как можно быть такой тупой! — что ж, началось.
Миса считала себя красивой. Ладно, она это знала. Но это никогда и ни при каких обстоятельствах не могло затмить тот факт, что иногда (всегда) она стыдилась своего же поведения. Стоило ей выйти за порог общаги, как её, кажется, переклинивало и она всё делала как-то… чересчур. Чересчур громко смеялась, чересчур много говорила и — вишенка на торте — чересчур много тупила. Аманэ, честно, не контролировала это. Такой уж она человек. Но принять это в себе?.. увольте.
И стоило ей хотя бы на секунду подумать, будто всё проходит сравнительно неплохо (ещё и первое «свидание вслепую» за последние полгода!), как нет же, нужно обязательно всё испортить. Конечно, от своего партнера на вечер она тоже была не сильно в восторге — он скорее создавал впечатление человека, которому даже на проезд не хватает, чем того, кто может «взять все расходы на себя», но Миса старалась игнорировать эти мысли, возвращаясь к воспоминаниям о его крутой лакированной тачке. И это помогало. Тачка была ну
очень хороша!
Но если она продолжит ошиваться здесь — не видать ей больше ни машины Рьюзаки, ни своих ушей, так что Миса, позволив себе мимолетную слабость, по-детски захныкала и затопала ногами, наконец взглянув на себя в зеркало. Макияж был уничтожен.
Она обреченно подтерла смазанную тушь и открыла свою любимую просроченную помаду. По крайней мере, терять было нечего.
***
— Я думал, ты ушла, — слизнув пудинговый крем с большого пальца, заметил Рьюзаки, разглядывая её с ног до головы.
— Да? С чего бы? — она скинула волосы с плеч и придержала юбку, садясь.
— По статистике примерно каждая вторая девушка уходит после первых пятнадцати минут, проведенных в моей компании. К тому же поход в туалет самый распространенный для этого повод. Тебя не было довольно долго, — у Мисы не получалось определить, какую эмоцию испытывает этот парень. Вроде он должен быть рад или хотя бы раздражен, возможно, немного обижен, напыщен, расстроен? Но ничего из этого здесь не было. У его голоса не было цвета. — Я даже удивлен, — да ну?
— А ты довольно часто ходишь на свидания, а, Казанова? — из всех существующих реакций она решила выбрать самую выигрышную — шутка и очевиднейший
сарказм.
— Вовсе нет, — он не уловил подтекста. — По настроению. Или, если быть наиболее точным, примерно раз в четыре месяца, когда все же возникает потребность выйти на улицу.
— То есть, ты хочешь сказать, что ты сегодня вышел из дома… впервые за четыре месяца?! — Аманэ неверяще наклонилась вперед и звучание её голоса сменилось на заговорщицкое. — Не может быть! Ты врешь!
— Хорошо, Аманэ Миса, ты меня подловила, — он пододвинулся к ней ближе, приставив руку ко рту и перейдя на шепот. — Вчера мне пришлось выйти, чтобы встретиться со следственной группой, расследующей череду дистанционных сверхъестественных убийств… Так что да, ты права. Я лгу.
Она, спустя две секунды раздумий (в попытке обработать, что он вообще сказал), заливисто расхохоталась и подперла подбородок ладонью, глядя на него глазами, полными задора:
— Какой же ты всё-таки странный, Рьюзаки! Просто класс!
— Спасибо. Кстати, я подумал над твоим вопросом.
— Каким вопросом? — Миса склонила голову вбок.
— Я не слушаю музыку.
***
Мисе очень хотелось чувствовать себя так, словно она сейчас в клипе или, на худой конец, в романтическом фильме, но ветер, дующий чётко сбоку, явно был против.
— Спасибо за вечер! — одновременно улыбаясь, отлепляя пряди волос от накрашенных губ и придерживая юбку от взлета, прикрикнула Миса, заглушая гул машин неподалеку.
— Пожалуйста, — Рьюзаки зябко сунул руки в карманы джинсов и, поковырявшись в них какое-то время, вынул сложенный вдвое листок. — Это тебе.
— Что это? — спросила Миса, старательно не думая о том, как она, должно быть, сейчас выглядит с волосами, полностью зачесанными в правую сторону.
— Так как сегодня мы видимся впервые, я не знал, что могло бы тебе понравиться. Однако, если основываться на информации, собранной мною в сети Интернет, значительному количеству девушек нравятся цветы, а значит, с вероятностью в как минимум шестьдесят процентов ты попадаешь в эту категорию…
— Та-ак… — Аманэ всё ещё пыталась расчесаться пальцами. — Это не похоже на цветы.
— Верно, поскольку это бумага, — с уверенностью Гарвардского профессора подтвердил Рьюзаки. — Дело в том, что первый упомянутый мною факт об отсутствии сведений касательно твоих предпочтений вступает в прямой конфликт с перспективой покупки букета.
Мису весьма обнадёжило то, что она поняла слово «бумага» и «букет».
— Было бы неразумно покупать то, с чем я, скорее всего, не угадаю. У тебя ведь может быть аллергия на определенный цветок, не правда ли?
— Я не совсем улавливаю…
— Я решил, что самым оптимальным вариантом будет позволить тебе самой выбрать, что тебе хочется получить в подарок. Это сертификат в крупный цветочный.
Руки Аманэ безвольно повисли вдоль тела.
— Сертификат… в цветочный?
— Да, на десять тысяч йен.
— Десять тысяч йен?! — сердце заколошматило так, будто она бежит десятый марафон. По марафону за каждую тысячу. Святые угодники! — Такое вообще существует?!
— Да, Миса, йены — это Японская валюта, — спокойно улыбнулся ей он.
— Нет же, сертификаты! Я даже не знала, что они есть…
— К слову о них… — он лениво почесал лодыжку кроссовкой. — Если ты всё же входишь в остальные сорок процентов… ты можешь обменять этот сертификат обратно на деньги. Я уточнил, можно ли так сделать. Купишь себе что-нибудь еще.
— Это… это полный восторг, Рьюзаки… — Миса сложила руки на груди, шокировано глазея на него. — Я очень тебе благодарна, правда. Но я не могу это принять. Ты и так заплатил за меня в ресторане…
— Пустяки, — он вновь протянул ей листок. Миса взяла его. — Взамен я бы хотел получить уверенность в том, что ты благополучно доберешься до дома, и, возможно…
Аманэ протянула умилительное «о…» и, сопротивляясь новому порыву ветра, повисла на шее Рьюзаки и чмокнула его в щеку, оставив на ней ярко-розовый отпечаток. Прямо как на салфетке.
— …поцелуй. Ты… ты меня опередила.
— О ужас, неужели ты собирался шантажировать меня ради поцелуя! — разыграла удивление она.
— Нет, я собирался остроумно пошутить… — не решаясь её коснуться, оправдался Рьюзаки. — Хотя не то чтобы слишком остроумно… Но если рассматривать это в контексте…
— А-а, перестань так мудрить, у меня от тебя голова кругом!
— Головокружение можно расценивать как первые признаки влюбленности, знаешь…
— Не будь дураком! — рассмеялась Миса, отпрянув. — Это метафора!
— Я не очень хорош в этом… Но, стоит признать… голова у меня теперь действительно
кружится.
