Когда это началось? Давно.. наверное в 90-х?
Марионетка сидел с краю сцены, свесив ноги и пялился в пол. Взгляд его был задумчив.
Около месяца назад, второй шанс на жизнь получил Балунбой. На удивление, это оказалось сложнее чем можно было изначально представить. Мальчик при жизни был весьма несносным и духом обладал таким же. Мари чуть ли не по всему городу пришлось за ним бегать, переговоры их проводились посредством записок по пиццерии. В итоге, мальчик согласился на новую жизнь, однако как оказалось позже, его отталкивали глаза.
Но было ещё кое-что.
Дать душе обрести новое тело в этот раз далось непосильным трудом ещё и в силу магических способностей. Пару раз, мальчик даже занервничал и его пылкий нрав значительно поубавился на целый час.
Час.
Именно столько потребовалось, чтобы воплотить задуманное в жизнь.
Когда-то, он за пару секунд мог дать обрести рассудок сразу пятерым, а тут на одного потребовался целый час. Он мог предположить, что его силы не бесконечны. В конце концов... не из воздуха же они берутся? Нужно будет обратится к Голдену.
— . . .
Когда он не будет занят Беном, который сейчас находится под контролем Винсента.
Прокручивая всё это у себя в голове, он не вольно поднял в воздух пару белых пуговиц, что лежали неподалёку.
Кхм, вернёмся к повествованию.
Позже, Балунбой извинился и сказал, что его глаза просто напоминали ему мать.
Он.. он не первый. Дети, которых он спас, изначально относились к нему с недоверием, потому что каждый видел в его глазах что-то, что непременно отталкивало. Неизвестно, с чем это связано или как. Просто.. просто его глаза были обречены на то, чтобы в них видели свои худшие кошмары.
Марионетка посмотрел в отражение от разлитой соды и поморщился отводя взгляд.
"Уродство"
Тошнотворная фиолетовая радужка, а посреди неё два ляпнутых черных пятна. У любого бы мурашки пошли от отвращения.
Что-то ему напоминал этот цвет. Он даже знал что. При мысли об этом, кукла поджал под себя ноги и начал искать куда бы деть взгляд. Как раз кстати, рядом оказались две пуговицы, охваченные тёмно-лиловым цветом, всё ещё парящие в воздухе. Он взял их в руки, прикрыл один глаз и его веко почувствовало прохладный пластик. Мари снова повернулся к разлитой газировке.
Пуговица. Такая.. маленькая, белая пуговица. Вроде деталь, а без неё какой-нибудь костюм сейчас без своей изюминки.
Мелочь.
Парень убрал безделушку от лица, прикрыл второй глаз, а когда открыл, на него смотрели уже совсем другие глаза. Это были белые, спокойные глаза, охваченные легким свечением. Они вселяли доверие.
Точно такие же были у его убийцы. Пройдёт немало времени, когда он сможет смотреть на своё отражение не вспоминая о нём.
Эти глаза были не такими.
Впрочем, он лучше будет каждое утро смотреть в глаза Винсента, чем от него будут шугатся малолетки, с которыми ему приходится иметь дело достаточно часто.
***
Говорят, глаза — это зеркало души. Прошло достаточно много времени, а Мари продолжал их ненавидеть. Не так яростно. Он просто уже не показывал их вовсе.
Даже себе.
Но он не забыл. Он не забыл то, из-за чего от него шугались души. Он не забыл то, от чего его боялись дети. Он не забыл то, от чего на него с опаской смотрели взрослые. Он не забыл взглядов, которые смотрели на него как на убийцу, насильника, лицемера, живодера, предателя, на того, кто испоганил кому-то жизнь.
***
Говорят, глаза — это зеркало души. Прошло достаточно много времени и Мари плакал.
Плакал, стоя перед лучшим другом, который немного недоумевал.
Плакал, потому что кто-то заставил полюбить свои глаза. Плакал, потому что кто-то сумел заставить его сделать это снова за каких-то пару минут, хотя он ненавидел их
годами.
Эннард не знал, плакать ему или смеяться. На него смотрела пара заплаканных от счастья фиолетовых глаз. Ох, они были
прекрасны. И какого, этот полубог постоянно выпендривается? У него самого вон, только один и ничего! Живет ведь как-то!
Всё таки решившись с реакцией, закатив глаз, Эннард сказал:
— Тц, тоже мне, королева драмы. Пойдём, покажешься Бейби, красавица. — видимо, роботу было не привычно видеть друга таким и тот решил растормошить его в более привычное состояние с помощью колкостей.
Но Мари, всё также улыбаясь, пусть со стороны он уже смахивал на дурочка или полоумного, просто дал себя притащить к кузине. Он не знал, не отшатнулся ли от него Эннард банально из-за отсутствия души, либо его глаза действительно больше не отпугивают.
Но сейчас он просто шёл к своей кузине, спотыкаясь почти на каждом шагу, пока его друг продолжал упёрто тянуть его за рукав.
И ему было хорошо...
