денница

      рассвет.       люцифер обнимает себя за плечи, чтобы немного согреться, смотрит на первые лучики солнца и слабо улыбается уголками губ. он поджимает губы, чувствуя, как глаза внезапно начинает неприятно пощипывать. на балконе он один.       — я скучаю, — тихий, даже еле слышимый, шёпот разбивающий тишину, — очень скучаю.       он поднимает взгляд к потолку, бегает глазами из стороны в сторону, пытается подумать о предстоящей в следующем месяце сессии, чтобы немного успокоиться, отвлечься, но не выходит. он остаётся наедине с чувством пустоты, что разрастается в груди до невероятных размеров, давит на рёбра, грудину. ещё немного и будет слышен хруст.       люцифер опускает взгляд на небольшой холст перед собой, но понимает, что выученные наизусть линии на нём размываются из-за плотной пелены слёз. он обессилено опускает плечи. слышится звук упавшей на пол кисти, что скорее всего испачкала его яркими красными пятнами.       невыносимо.       он чувствует, как сил не осталось ни на что. как плечи становятся всё тяжелее и тяжелее с каждой секундой, а щеки мокрые и тёплые.       — я тоже скучаю, — родной голос прямо над ухом, — очень сильно скучаю, mon ange.       люцифер хочет думать, что тяжесть на плечах от рук, что на них опустились. он смотрит вперёд, но вместо рассвета и кучи многоэтажек родного города видит пустоту.       — тебя нет, — он поворачивает голову и удивляется, какими же точными становятся сны. отросшие каштановые корни, что сильно контрастируют с ярко-красным окрашиванием, темные круги под родными карими глазами. даже улыбка такая же. — я уснул пока рисовал?       — да.       люцифер наклоняет голову набок, думает, что эти сны лучшее, что он мог испытать.       он тянет трясущуюся руку, чтобы коснуться чужого лица и еле сдерживается от того чтобы дёрнуться, когда вместо холода действительно чувствует тепло. он видит, как аластор прижимается к его раскрытой ладони щекой и плачет.       он не понимает в какой момент горло стягивает огромный колючий ком, но слышит свои жалкие попытки сказать через него хоть слово. аластор смотрит, но не двигается.       — обними, — получается лишь прохрипеть, — пожалуйста, обними.       он тонет.       тонет в тот момент, когда действительно ощущает как в объятиях сжимают рёбра, прижимают к груди, целуют в макушку и шепчут судорожное «люблю». даже волнительные покалывания на кончиках пальцев чувствуются как наяву. люцифер прижимается, до боли стискивает с сжатых кулаках ткань чужой футболки и плачет навзрыд.       он тонет.       тонет в момент, когда просыпается в полной темноте.       он на балконе, всё ещё один. холст с выжженными в памяти линиями подсвечивается слабым светом от лампы в полной темноте.       рассвет не наступил. всё ещё ночь.