***
Она рождается; это снова богатая семья, это древние одежды и незнакомые звезды, это традиционный китайский, который она почти не знает, и новые родители, которых она не успевает запомнить, когда они уходят, и не возвращается. У неё новый старший брат,***
Это странный мир, если она будет честна, в нём много монстров, культиваторов, и люди говорят о сексе чаще, чем в её двадцать первом веке. Её брат — человек путешествий и действия, поэтому не ей его сдерживать, когда она становится достаточно взрослой, чтобы догадаться пойти на любой другой пик. Не то, чтобы пик её геге ей не нравился, но… её геге не был лучшим педагогом, учитывая дикое состояние мальчишки. Лю Юби могла только вздохнуть, когда дети пытались привлечь внимания её брата разрушениями. Она не завидовала тем, кто должен это убрать и починить. И она хотела учиться, она хотела понять, где она и что происходит. Поэтому, вспоминая свой незабываемый опыт в частной школе только для девочек, она выбирает Сянь Шу; ей десять и тридцать два одновременно, Лю Юби надеется, что справится.***
(Она случайно видит шисюна своего брата, своего шибо в зелёном и белом, с холодными глазами и изяществом в каждом шаге и действии. Эр-ге?.. — едва не спрашивает она, и осекается. Нет, это не может быть он; просто совпадение.)***
Пик, полный девочек, ровно такой же жестокий, каким она его ожидала видеть. Дамы могут быть более жестокими в своих издевательства и изобретательности, хотя их шизунь пытается не доводить до серьёзных драк. Однако, она бывает не везде. Лю Юби огрызается и рычит, сплевывая на пол, как она надеется, последний молочный зуб, а не коренной, предлагая кому-либо из этих соплячек напасть на неё ещё раз. Они отступают, но не забывают; ничего страшного, она тоже. (Каким-то образом, потом это приводит её к званию главной ученицы).***
Она начинает носить вуаль на лице, когда понимает, что слишком хороша даже для самой себя в отражении зеркала, а этот мир заставляет все тревожные звоночки в её голове голосом даге звенеть с силой экзаменационного гонга. Она смотрит на своего с точно таким же лицом геге, он поднимает на неё бровь, и она только вздыхает; слава богу, её брат достаточно силен, чтобы противостоять любому мудаку, и достаточно невнимателен к чужим чувствам, чтобы не замечать того, как к нему неровно дышат. Иногда настолько невнимателен, что даже не замечает собственного влечения к Шэнь-шибо. Впрочем, не ей ему об этом рассказывать. (Более того, имя Шэнь Цинцю всегда казалось ей странно знакомым… оно ассоциируется у неё с раздражением.)***
Шэнь-шибо взял себе нового ученика; в этом нет ничего нового, подумала бы она, этот мужчина часто уходит куда-то на миссии и возвращается с новыми учениками. Она знает, что все считают, что он берет к себе на пик детей из известных семей, и иногда так и есть, но… Лю Юби видит лишь малышей, что прячутся за своим шизунем или дерутся за край его рукава, смотря строго вниз (и злость кипятит её кровь, а зубы болят от напряжения в челюсти; откуда бы шибо не принёс этих детей, это не были хорошие места). Проблема в этом конкретном ученике в том, что за него шибо повздорил с её геге. Опять. Ещё точнее, Шэнь-шибо увёл ребёнка у её брата из-под носа, что… в стиле Шэнь-шибо, верно. — Ты слышала, как его зовут? — продолжает её шимэй и её слепые глаза расширяются, когда она наклоняется к ней, делясь сплетнями; девочка задумывается, пытаясь вспомнить имя. — Ли Бинге? Ло?.. Ло Бинзе? Бингэ? Бинхэ? Ло Бинхэ? И тут Лю Юби давится своим чаем.***
Ло Бинхэ — главный герой ужасающего, как по содержанию, так и по длине, романа, что в отрицании обожал её сан-ге. А она одна из его жён, Лю Минъянь. — Fuck you! How could I have forgotten that?.. — со злобой шипит она, и одна из учениц Ань Дин спотыкается позади неё, но Лю Юби не обращает на это внимание.***
Ей нужен план, ей срочно нужен какой-то запасной план побега и далее по списку. Она читала этот роман после… после потери сан-ге, как-то, чем он был увлечён последние лет пять своей жизни, едва ли не одержим. Ей этот роман не понравился, хотя она находила многие моменты довольно смешными, а комментарии её сан-ге были такими… такими похожими на него. Она бы никогда не стала перечитывать это миллионное чудовище, и не стала бы его никому советовать. Хотя странно, что её автор с тех пор ничего не стал выкладывать и исчез из чьего-либо поля зрения. Впрочем, она тоже об этом быстро позабыла, как и большую часть этого дурацкого романа. Но, конечно, она не смогла бы забыть имени Ло Бинхэ, как она могла, если её сан-ге ещё до всего этого говорил об этом выдуманном мужчине часами? Если бы он был трехмерным, она бы сказала ему забить на все и жениться на парне уже, стать одной из тех жён, авось они подружатся. А теперь что? Она — одна из этих жён! Это её карма за гадкий язык? Эй, она была подростком! План. Боги, ей нужно несколько планов, потому что она не очень хорошо помнит, что стало с Цан Цюн, но вряд ли что-то хорошее. Склонность Ло Бинхэ к разрушениям и убийствам она как раз таки помнит.***
Ей снова шестнадцать, когда у Шэнь-шибо внезапное отклонение ци, и, как она слышала, амнезия? Он ведёт себя странно? Он одержим? Интересно, это было в сюжете? Она нихрена не помнит! Ей нужна какая-то инструкция! А ещё ей нужно как-то уговорить своего геге сбежать, оставить секту, свою должность и так далее. Она знает, что он… упрям. Мягко говоря. И Лю Цинге — это мужчина чести, пускай и немного глуповатый. Но, эй, ей не нужен ещё один мертвый старший брат, спасибо.***
Разговор вышел… не очень. В её первой семье лучшими переговорщиками всегда были папа и даге, ер-ге, сан-ге, она и мама же… ну, как говорил папа, если нужно будет начать кроваво-семейную вражду, то он повезёт их. И, хотя она была готова к драке, её геге никогда не поднимал на неё ни руку, ни меч, и просто ушёл. Она осталась в его доме, не практично, но вежливо сев на согнутые колени — ждать. Солнце сменилось луной, а луна снова солнцем; она не двинулась с места, ожидая его. Когда дверь открылась, это был Цзи-шишу, главный ученик Бай Чжань, который сообщил ей, что её брат сбежал от неё в медитацию в духовные пещеры. Конечно, не такими словами, но Лю Юби знает, что слышит. Вместо того, чтобы некрасиво выйти из себя, она вызывает на бой весь пик своего брата; ей нужно выпустить пар.***
(Ей не говорят об этом сразу. Ей рассказывают об это только через годы, что Лю Цинге должен был умереть там. Её рука оставляет на щеке Бога Войны след, когда она уходит в слезах и ярости одновременно.)***
На их секту нападают демоны, и этого она не ожидает, если честно. Она видела демонов раньше, и она умеет сражаться, пускай ей не доводилось выходить против них один на один; и сейчас явно не время, когда она отталкивает других учеников, фактически детей для неё, в сторону, всё дальше и дальше, пока их загоняют в угол. У неё есть страх, но больше за других, чем за себя, её руки сжимают кинжалы, и злость снова приходит от мысли, что она слишком молода, чтобы получать свой собственный духовный меч, хотя ей***
Она теряет свою вуаль где-то в середине, ломает три клинка из четырех и пару-тройку собственных костей, но побеждает. Она тяжело дышит, подавляя в себе желание оскалиться; все же, она побила какую-то девчушку, не стоит злорадствовать, даже если ей хочется; может быть, шизунь и права, что ей нужно больше контроля над собой и меньше походить на Лю Цинге. Она слышит позади тихое и недоуменное: — It shouldn't fucking be like this, — на британском английском без акцента и недоуменно оборачивается к Шэнь-шибо?.. К незнакомцу? — Do you speak English? — спрашивает она в ответ, уже с более хромающим акцентом, и морщится; ер-ге был бы разочарован в её произношении. — You speak English?! — намного громче и с ещё большим, чем у неё, удивление, будто она здесь странная, а не он! (— Почему они начали говорить, как шифу?.. — непонимающе спросил один ученик Ань Дин у других, и его обняли.) Как будто всего этого было мало, симпатичный мальчик, в зелёном и белом, испуганно крикнул ей: — Сзади! Конечно, демон бы попытался убить её, пока она отворачивается и отвлекается. К её счастью, она не умирает, а её кожи лишь слегка касается одно лезвие,***
Она просыпается, живая, но уставшая, на её удивление её геге здесь, спит у её кровати, а Му-шишу проверяет её меридианы со слабой улыбкой. Она не спрашивает, мол, док, сколько мне осталось? Это шутки её сан-ге. Они ей никогда не нравились. Хорошая новость: она не умирает. Плохая новость: пока что. Это какой-то яд с говорящим названием, и она уже уверена, что лечение это либо секс с тем мальчишкой, либо продажа души дьяволу. К её и, наверное, всему Цянь Цао, несчастью, её геге воспринимает информацию не так спокойно, как она. Му-шишу с её шизунем уводят его куда-то для разговора, и, хотя ей интересно, она устала, поэтому натягивает тонкое одеяло повыше. Она смотрит в открытое рисовое окно, и думает, что эти звезды красивее тех, что она видела перед болезнью в первой жизни. (Если она умрёт ещё раз, сможет ли она найти сан-ге в следующей жизни? Это было бы замечательно.)