***
Проснуться ночью от очередного кошмара, выворачивающего наизнанку всё нутро. Собаки привычно тоже проснутся, самая верная подбежит к кровати, оценивая обстановку – был ли этот кошмар больнее предыдущего. Принюхиваясь, заметит, что хозяин с трудом дышит, дело – дрянь, она тут же приближается к нему и начинает ластиться, желая забрать всё дурное. Сфинкс, кажется, спустя целую вечность, приходит в себя. Не задумываясь, граблей гладит собаку и пытается вернуться в эту реальность. В Наружность, как сказал бы Бледный с едкой улыбкой, словно Наружность была самым гиблым местом. Нет, лучше не вспоминать Бледного. Почти каждую ночь он ему снился…снился, как умирает. Хотелось бы, чтобы его проекция во снах уже умерла окончательно и оставила Сфинкса в покое. Он ведь чёртов психолог, прекрасно помнит, как устроено бессознательное. Но Слепой сильнее бессознательного, он словно с того мира продолжает издеваться над ним, не давая забыть о сделанном выборе. «Сволочь ты, Бледный» – в очередной раз думает Сфинкс и встает с постели, зная, что уже не заснет.***
Приходя на место некогда живущего Дома, в очередной раз он надеялся, что появилось хоть что-то с того мира. Пустота вновь въедается в его сознание, умножая ноющую боль. Он думал, что с годами сможет ее искоренить, но ему лишь удалось научиться жить с ней, адаптируясь, как к еще одной патологии. Для окружающих, возможно, его жизнь действительно выглядела вполне сносной. На работе в нем нуждались и ценили как качественного специалиста, друзья помнили и всегда ждали его визита, разве что Рыжий мог догадываться об истинной сути. С ним Сфинкс старался не откровенничать, да и вообще сводил к минимуму их встречи. Сложнее было на выставках Курильщика, где напрямую сталкиваешься с иллюстрациями былой жизни.***
Монотонность привычного мира нарушается столкновением на встречной. Оглушающе до нестерпимой боли. Кажется, что вот она точка невозврата, после которой уже ничего нет. Наступает всепроникающая тьма, но до определенного момента. Сквозь темноту просачивается сумрачный хрупкий пейзаж, кажущийся невероятно зыбким, готовым раствориться в любой миг. Как только сознание обретает относительную четкость, вырисовывается пустынная проезжая местность, образующая перекресток дорог на фоне бескрайних просторов, сливающихся с тускнеющим небом. – Скоро, – сбоку доносится давно забытый голос. Сфинкс не удивляется. В таком месте было суждено встретить Бледного. – Что скоро? Я умру? Или ты? Кто из нас должен умереть? Бледный не отвечает, растворяясь в сумраке Изнанки. Проснувшись, Сфинкс готов выть от невыносимой безысходности.***
Авария оказалась не такой страшной, как он мог себе вообразить. Страшнее было шестилетнее пребывание в Изнанке. Здесь даже терять ничего не пришлось. – К вам посетитель, – реальность врывается голосом медсестры. Она тут же уходит, Сфинкс не успевает спросить, кто пришёл. Впрочем, ответ не заставляет ждать — следом заходит Бледный. Он как будто не изменился: хрупкий, и одновременно сильный профиль, длинные тёмные волосы, контрастирующие с белой кожей, небрежность в облике и выразительные незрячие глаза. Бледный приближается к Сфинксу и на миг застывает. В эти секунды дыхание останавливается у обоих. Сфинксу казалось, что он сбредил: на самом деле перед ним иной человек, просто решивший поиздеваться над ним. Только ему хочется сказать, что смешного в этом мало, как Бледный дотрагивается до его лица, проводит пальцами по щеке, очерчивает скулы, словно пытаясь удостовериться, что перед ним действительно Сфинкс. — Бледный? — И голос все тот же, – улыбаясь, отвечает Слепой. Реальный, а не как в сотнях снах или воспоминаниях. Ведь это даже не розыгрыш. Осознание выстреливает, прошибает насквозь и не оставляет сил сдерживаться — слезы сами текут из глаз. Слепой стремится отстраниться, но Сфинкс тянется к его руке, прося продлить прикосновение. Бледный возвращает ладонь на щеку Сфинкса, попутно смахивая выступившие слезы. В ту ночь Сфинкс, впервые за долгое время, спокойно спит.