you are my liberty

      «Как далеко ты пойдешь ради своей семьи и друзей? Ах, вижу, что умереть готов за них. Но мне не нужна смерть».       Уильям тихо выдохнул, пустым взглядом смотря на себя в зеркало. Всего лишь мимолётный взгляд на свой внешний вид (если это имеет значение сейчас). Укусы, кровоточащие и рваные, по всему телу. Не удивился бы он, если б упал замертво от яда в них. Но молитва на это была напрасная. Тонкая белая рубашка едва ли сейчас прикрывала синяки на запястьях. Он измождённо протер глаза. Вновь закрытый костюм и новые отговорки для брата.       В горле чешется от смеха, от этой панацеи от безумия. Он слабо засмеялся. Быть может, он идиот? Нет, в данный момент ещё нет. И всё же жертвой также тяжко признавать. Тайный союз ради спасения близких людей. И всё же то соперничество с злейшим врагом. Ноги едва его держат, а ведь он мог бы прилечь на кровать. Но нет, этой ночью он ещё успеет загрызть змея лисьими зубами.       Невесомый поцелуй в шею вызвал сотни мурашек по коже. Будь он проклят, если бы не сказал, что это противно. И этого не хочет, вот вообще нет. Но поворачивается, встречаясь с ним взглядом.       Огастес чересчур пристально смотрел на него, зная, о, хорошо зная, что их маленький союз недолговечный. Но пока у него в руках столько средств, чтобы уничтожить тех, кого любит лорд, он может ехидно улыбаться. Он обхватил ладонью его щеку. Мягкая кожа, даже удивительно, что этот аристократ на деле выскочка, что раньше жил на улице. Чересчур много удачи в прошлом? Чересчур много боли в настоящем.       Уильям укусил его за ладонь, ничуть не стесняясь, вгрызаясь в плоть. Пытаясь переломить на зубах чужие пальцы, проглатывая свои же слёзы. Гадко, очень гадко. В мечтах он хотел бы увидеть вновь детектива, такого правильного и светлого. А в реальности кусает змея, словно это отвадит от кровавой ночи.       Огастес и не стесняется, видимо, крови и боли. Только грубо целует прямиком в губы, кусая до вязкой крови. Он-то не дурак. Но что с того, что его вынужденный партнёр хочет отдать сердце другому? Никому и не будет нужно это оскверненное тело и грязная душа. Он злобно прошептал, одновременно повалив на кровать, подмяв под себя: — Кусай сколько хочешь. Яда у меня хватит надолго.