Neebla amo

«Удар. Удар. Блок. Увернуться. Удар. Блок. Блок. Удар», — в голове Весельчака, сражающегося с безликими фигурами в чёрных плащах, чистая звенящая пустота. Нет ни страха, ни переживаний. Когда голова одного из пиратов с влажным звуком падает на землю, Весельчак чувствует сильный удар куда-то под ребра и через секунду нанесший удар падает замертво. Не чувствует никакой боли, только махом выбитый из лёгких воздух и горячая кровь, стекающая по туловищу вниз. По телу разливается отвратительная слабость, а в ушах набирает силы мерзкий звон. У оседает на землю, прижимаясь спиной к развалинам дома и зажимает рану, безуспешно стараясь остановить кровь. Космический пират знает, что в запасе у него не больше десяти-пятнадцати минут и от этого разом смешно и грустно. Хочется в очередной раз пошутить, но рассказывать саркастичные анекдоты со всего Млечного Пути и множества мини-галактик трупам нет никакого желания. Закрывает глаза, вспоминая Киру. Он вспоминал семнадцатилетнюю девушку, которую сбил жарким сентябрьским утром на школьной лестнице и в которую влюбился, кажется, именно в тот момент, когда его кинули в стену с лёгкой полуулыбкой. Вспоминал Киру-Маргариту, также как и много лет назад-вперёд сломавшую грузным телом Весельчака стену школы, но уже без озорного недовольства, а с кровоточащей ссадиной на щеке и разбитой губой. Старался не вспоминать, но вспоминал, как беспомощно следил за её стремительно разворачивающимися отношениями с Игорем Селезнёвым, молча ненавидя себя за то не сделал первый шаг раньше. Узнавал, уже будучи разыскиваемым космическим пиратом и членом Альянса, из старых земных источников, что она счастливо замужем и родила дочь. Если У скажет, что он был за нее рад — безбожно соврет. Но он был искренне рад, что она счастлива, пусть и не считал Игоря достойным Киры. Или не хотел признавать, что достаточно эгоистичен для того, чтобы отпустить её и позволить быть счастливой с кем-то другим. Когда Кира победила Глота, оставив огромный космический пиратский флот без жёсткой командирской руки, Весельчаку было ни до веселья, ни до воспоминаний. Еле успевая расгребать все навалившиеся на Альянс проблемы, начиная от изъятия всего мало-мальски серьёзного оружия и заканчивая полной анархией со всем вытекающим на космолете, У успевал лишь временами проклинать настоящее и поминать Глота, спокойно и без особых проблем живущего в изоляторе. — Я скучал по тебе, — привычный ровный, безэмоциональный голос Глота. Весельчак ни разу не слышал его последние сто лет, но ни на секунду не забывал. — Да что ты говоришь, Кэп, — слова даются тяжело и где-то на подсознании У сомневается в том что причина в смертельном ранении, — за сто лет мог бы и позвонить. Благо придумано уже. — Признаю, дочь Киры оправдывает свой статус дочери космической героини, — Глот, казалось, полностью проигнорировал слова У, но думать, что он их не запомнил крайне недальновидно, — знаешь, после тебя таких в Альянсе очень не хватало. Даже жаль, что она абсолютно точно отвергнет любое предложение. Было бы полезное приобретение. Шум в голове У все нарастает и сквозь звон он уже с трудом может слышать слова Глота, даже изо всех сил напрягая слух. А сил этих с каждым прошедшим мгновением все меньше. — К чему ты клонишь, Кэп? Я конечно никогда не отказывался и не отказываюсь с тобой поговорить на философские темы, но мы слегка ограничены во времени. Весельчаку показалось, что в прозрачных голубых глазах мелькнуло ещё что-то, помимо равнодушия и лёгкого брезгливого интереса, но пират быстро списал это на первые предсмертные галлюцинации от потери крови. Желание шутить, которое У не терял практически никогда, пропало как только в поле зрения попал Глот. Его недавнее в масштабах мировой истории предательство больно било по чувствам бывшего капитана и заставляло дерзить против воли. — Красивый халатик, где купил? — У понимал всю бесполезность своих слабых попыток поддеть всегда спокойного капитана, но непрошедшая обида была сильнее. — Не бойся смерти, она — логичный результат течения времени. Нельзя победить время, не стоит даже пытаться, иначе полученное в ответ может быть удивительно непредсказуемо. У почувствовал пока слабую, быстро нарастающую жгучую боль на ладони, аккурат там где располагается печать. Материальное доказательство ценности Глота в картине мира Весельчака. Клеймо, до смерти напоминающее о предательстве. О том, что им просто воспользовались, а потом выкинули как выросший ребёнок сломанную игрушку. Даже умирая космический пират не мог сказать, что за место занимает капитан в его жизни. Нечто точно более глубокое и сильное, чем простое благоговение перед силой и даже нечто сильнее близкой дружбы. Когда Весельчак У задавался такими вопросами давними бессоными ночами первое, что приходило на ум: «Родство душ», что точно было ошибочным мнением. Или нет? Если честно, У не хотел знать, а теперь и подавно не узнает. — Я, кха-кха, — саднящий кашель, после которого во рту остался неприятный металлический привкус явно не был хорошим знаком, как и хрипота в голосе, — не боюсь смерти. Единственное, чего я, кха, боюсь, что они не успеют тебя победить в прошлом. Весельчак У замолчал, закрыв глаза и откинув голову на шершавый кирпич. Казалось, что все подернулось дымкой, а поверх развороченного кирпича, бетона, стекла и металла проступило одно из самых первых детских воспоминаний У: светлая комната, бежевые шторы, мама в голубом сарафане и он сам, лет трех по земным меркам. Мама крепко обнимает, громко смеётся, приглаживает влажной ладонью кудрявые волосы и проводит тыльной стороной ладони по детской щеке. Он идеально помнит мамины руки: они часто были перепачканы мукой, на безымянном пальце всегда холодящее кожу кольцо, но сама кожа тёплая и нежная. Умирая, он чувствует как клеймо болезненно сходит с кожи, а по его щеке проводит прохладная шершавая ладонь с ощутимо выделяющимися костяшками. Прислушавшись Весельчаку кажется, что он слышит: «Прости».