Poena

      Поэна для этого Лололошки, ставшего рабом, ничего не значила. Всего лишь название, странные бессмысленные буквы сложенные в слово. Оно звучит красиво, мелодично. Именно так и звучат проклятья.       Для него это не складывалось в большой город, куда толпами стекались мироходцы. Не имели значения разные цвета, кто вор, а кто охотник. Не выстраивались массивные кирпичные стены, защищавшие жителей от монстров. Не было ни множества боёв, ни знакомств, ни тёплого пальто на плечах.       Напоминанием был бы лишь скинт, бар и пиво из одуванчиков, незнакомцы из мира Тринадцать, и перемещение Окетры.       А как, если задуматься, могут быть воспоминания о том, чего никогда не существовало? Ни угнетённых дасков, ни огромной тюрьмы, ни темноты вокруг.       У Ромы не было гаранта на хорошую вечную память о своих приключениях. У Поэны, впрочем, Гаранта не было тоже.       Что такое погасшая искра?       Почему она гаснет?       Почему звёзды в человеческих сердцах умирают и никогда больше не смогут светить вновь?       Для этого Лололошки Поэна будет отголоском названия, услышанным в разговоре с Джодахом, чем-то непонятным. Он, наверное, забудет о ней уже через месяц при новом перемещении в неизвестный ему мир.       Пусть несуществующее останется таким вечно. Ему, как жалкому абду без знаний прошлого, остаётся слушаться Богов.       Потакать смерти и разговаривать со Смертью это совсем разные масштабы. Наместников мира много, они непредсказуемые и почему-то очень много злятся на скучных смертных.       Все задумывались: а что дальше границы неба? Новые миры? Десятки? Сотни? Тысячи? А кто-то задал бы себе вопрос: «Что между мирами?» Рома как-то задумался об этом после услышанного разговора с барменом и замер на месте. Головная боль не проходила долгими днями.       Для прошлого Лололошки это будет целый мир, который обрушился, как те каменные стены при нападении. Он с трудом будет отличать где свои, а где чужие, стоять на своих шатких ценностях и часто молчать в разговорах. Ему всё равно на этого цветастого попугая, возомнившего себя Богом, и Рома также будет слушать длинные эмоциональные монологи Ашры. Вместе с другими мироходцами он будет защищаться до самого конца. А потом всё в мгновение исчезнет. Целое междумирье в мгновение становится ничем.       Поэна — это тюрьма.       Поэна — это одно безвременное наказание.       Поэна — уплаченный тысячами жизней штраф за все его ошибки.       Все в номере спят. Лишь этот Лололошка, неугомонный раб своей госпожи, смотрит в окно, держит в руках молот и правда-правда пытается доказать себе несуществующее.       Он пытается доказать себе, что те мрачные силуэты в его голове не выдумка, что он любил и способен любить и будет любить кого-то дальше. Кого-то далёкого, оставленного за бесконечной пожирающей пустотой. И абд ничего не смог бы поделать, чтобы вернуть это призрачное чувство удовольствия обратно. У этого призрака в его сознании громкий глубокий голос, от него всегда идёт поддержка.       Именно поэтому, несмотря на поэну, несмотря на это жестокое наказание разлуки, несмотря на боль в хрустальном давно разбитом сердце, мироходец сжимает оружие в своих загрубевших от работы и схваток руках увереннее всего.       В такие моменты тень прошлого напоминает ему, что никогда нельзя сдаваться на половине пути. Раз взялся, так иди и борись. Этим Лололошка и занимается.       Когда-нибудь он дойдёт до самого конца, встретится с дорогим ему человеком по ту сторону и растворится в тёплых ощущениях. Без лишних сомнений мироходец отдаст всего себя, наконец-то успокоится и перестанет искать что-то среди всех этих миров. Когда-нибудь и для него наступит новая весна, которая в пустыне всегда оставалась жарким изнуряющим летом. Когда-нибудь он встретит странного Джонни и эгоистично забудет про всех остальных.       Дует сильный ветер, приближается буря. Горячий, несмотря на ночное время, воздух совсем не похож на тот, который мог бы запомниться у края острова в пустоте. Оттуда веяло только холодом и магией, а не несло песком и солью. — Хей, ты не спишь, Лололошка? — Неуверенно спрашивает появившийся в проёме Абди, абсолютно уставший после этого долгого дня.       Мироходец лишь качает головой, вырывается из своих мыслей на секунду и прячет оружие в инвентарь. Нет, конечно он снова не может заснуть. Даже зная, что с тенью, отражающейся в мрачных углах комнаты, он в безопасности, что Окетра рядом, множество людей за стенами из песчаника. — Знаешь, переживать — абсолютно нормальное дело. — Продолжает высокий Абд, — Я тоже много переживаю. Но всё зависит только от тебя, тебе решать свою судьбу… Точнее, ты мне так сказал, я просто хочу тебе напомнить! …И во что ты будешь одет завтра, а Боги тебе милостиво помогут и направят! — Взволнованно уверяет раб, — Спокойной ночи.       И уходит также, как и появился — практически бесшумно.       Лололошка больше думать не хочет, укладывается на кровати, прижимается головой к жёсткой подушке и старается набраться сил для завтрашних побед.